И смех, и грех под Новый год

Мне 60. Охотой, да и рыбалкой, занимаюсь уже давно, а точнее, с семи лет — отец меня тогда поднатаскивал, так что «рабочий стаж» мой более полувека.

Много занятных историй случалось за это время — как на охоте, так и на рыбалке, и мне захотелось рассказать, пожалуй, самый курьезный случай из моей практики. Наверняка, это вызовет у читателя улыбку и поднимет настроение.

Страсть как хочется зайчатинки!

Лет десять назад, в конце декабря, я задумал добыть свежей зайчатинки к новогоднему столу. Зима в тот год выдалась снежная: на равнинах снег выше колена, а в низинах и до пояса доставало.

Я в то время охотился на лисиц, с осени еще раскидал приманки — тушки павших поросят да телят — и ставил возле них капканы. Но год выдался не очень «урожайным» на лисиц, а зайцев вообще не было: их выбили охотники еще по первому снегу.

Зайчатинка, конечно, еще была в запасе, но от длительного хранения она вымерзла и вид, да и вкус у нее были неважные. А к праздничному столу захотелось поставить свежей зайчатинки. Но где ее взять, если вблизи села нет ни одного зайца? Значит, надо собираться в дальний поход…

К счастью, природа сжалилась надо мной. Накануне стояли морозы, да и свежий снег давно не выпадал, а тут денек выдался ясный с небольшим морозцем, к тому же ночью подсыпал снежочек, припорошив старые следы. В общем, с хорошим настроением я отправился в дальний путь.

Дом мой стоит на окраине села. За огородом сразу начинается пашня, а за ней в двух километрах березовый лес. Лыжи у меня легкие, заводского изготовления, шириной чуть более 10 см — по полю с уплотненным ветром снегом можно хорошо пройти, а вот по рыхлому снегу лыжи не держат: проваливаются почти до земли.

Я миновал поле, вошел в лес, и идти стало трудно: лыжи проваливались до колена и выше. Местность вокруг села холмистая — высота сопок до полутора километра, южные склоны сопок голые, а северные заросли березняком. Между сопок — лощины, также заросшие березняком, черемухой и бояркой.

Тяжела ты, путь-дорога

Позади осталось несколько сопок и лощин, по пути попадались старые следы лисиц и косуль, а заячьих следов не было — ни старых, ни свежих. Но я упорно продолжал идти дальше, поднимаясь и спускаясь с сопок, пересекая лощины и колки, отошел уже на 5—6 километров от села — все безрезультатно!

И вот, спустившись с очередной сопки, я вошел в распадок и, о чудо, увидел заячьи следы! Сердце чаще забилось: наконец-то я нашел то, что искал. Следов было много, они вели в разных направлениях, так что распутывать их было бесполезно.

Я приготовил ружье и стал осторожно продвигаться к краю распадка, внимательно рассматривая стволы берез, коряги и кусты. Так я дошел почти до края распадка, было трудно: лыжи проваливались глубоко, к тому же был подъем наверх и полозья часто проскальзывали назад. Поэтому кое-где приходилось идти не прямо, а зигзагом — это когда делаешь несколько шагов в одном направлении, а потом разворачиваешь и делаешь несколько шагов в другом, и так постепенно поднимаешься по склону.

И все-таки русак обхитрил меня, выскочив из своего укрытия вне досягаемости дробового заряда, и помчался по краю распадка вверх к колку. Я проследил за ним в бинокль, убедился, что заяц забежал в колок и там остался. Я решил дать ему время успокоиться, чтобы залечь снова: из практики я знаю, что если не дать зайцу угомониться и продолжать преследовать его, то он не ляжет, а будет бежать и бежать, пока сам охотник не устанет.

Чтобы не терять зря времени, решил тоже отдохнуть, а заодно и пообедать, так как был уже полдень, и я изрядно проголодался. Достал из рюкзака хлеб и сало, перекусив, запил чаем. Все это время я наблюдал за колком и окончательно убедился, что заяц остался там. Отдохнув, я пошел дальше краем распадка в направлении колка, а чтобы было легче подниматься по глубокому снегу, выломал две сухие палки и, опираясь на них, двинулся вперед.

В распадке я увидел еще множество заячьих следов. Я подумал, что это наследил убежавший от меня заяц, и никак не ожидал, что в конце распадка выскочит второй русак. Я не был готов к такой встрече: руки были заняты палками, ружье — за спиной. Пока я, отбросив палки, вскинул ружье, заяц был от меня уже далеко. Он побежал в тот колок, где таился первый заяц. В бинокль я проследил, что второй русак тоже остался в колке. Посидев на коряге, чтобы дать время залечь и этому зайцу, я двинулся к колку.

Вот я посмеялся…

Когда до колка оставалось около сотни метров, я увидел на вершине сопки всадника верхом на лошади. До него было около трехсот метров. В бинокль я разглядел лицо незнакомца: это был парень лет двадцати, за спиной у него было ружье. Увидев меня, парень повернул коня в мою сторону и стал спускаться с вершины, сворачивая от колка.

Тогда я замахал ему руками, жестами поясняя, чтобы он повернул к колку. Руки свои я приложил к ушам, изображая зайца, и показал парню два пальца, объясняя, что в колке два зайца. Все это я делал молча, чтобы не вспугнуть зайцев.

Парень понял меня, повернул к колку, приготовил ружье. Я тоже приготовился, присел на снег, ожидая, что парень выгонит зайцев из колка, и хотя бы один из них побежит в мою сторону. Конь под парнем проваливался в снег по брюхо. Когда до колка оставалось метров десять, из него выскочил заяц и помчался не в мою сторону, а на вершину сопки. Парень вскинул ружье и выстрелил…

А дальше… Словами это передать трудно, это надо было видеть! Без улыбки я до сих пор не могу вспоминать этот случай. После выстрела конь шарахнулся в сторону, парень не удержался в седле и рухнул в снег, причем вниз головой! Над снегом оказались только ноги, и пока парень выбирался из снега, конь отбежал в сторону. А невредимый заяц продолжал свой путь к вершине сопки.

Когда парень все же выбрался и встал на ноги, я, глядя на все это, не смог удержаться от смеха, нет, даже не от смеха, а от хохота! На меня напал приступ неудержимого веселья, хотя и неудобно было мне, пожилому человеку, потешаться над молодым охотником, пусть даже неудачно приземлившимся… Но я не мог совладать с собой: сначала смеялся тихо, сдерживая себя, но затем хохот вырвался наружу, и я повалился на снег, хватаясь за живот и хохоча до слез.

Через несколько минут приступ прошел, и я подумал: «А где же второй заяц? Ведь я видел, что парень выгнал только одного». Возможно, второй удрал, испугавшись моего хохота… Я решил зайти в колок и проверить, там ли заяц. Колок был сплошь поросшим кустами малины и шиповника, и когда я стал продираться через эти заросли, то увидел впереди силуэт зайца. Я вскинул ружье и выстрелил. Заяц исчез в кустах, но затем выбежал на чистое место, и я увидел, что задняя лапа у него болтается, значит, я попал!

…И надо мной посмеялись!

Я поспешил сквозь заросли шиповника и малины вдогонку за раненым зверем. Расстояние между нами сокращалось, и когда до зайца оставалось несколько метров, он, повернув с вершины сопки вниз, заскользил на брюхе, как на санках, да еще и греб при этом передними лапами!

Склон в этом месте был крутым, я повернул лыжи за зайцем. Лыжи понесли меня вниз, я запнулся, не удержался и со всего маха плюхнулся в снег вперед головой, прямо на лыжи, и в таком положении меня протащило вниз по крутому склону на десяток метров. Да, перед тем, как стрелять по зайцу, я снял рукавицы и засунул их за отворот куртки. Когда я падал вперед, то рукавицы, конечно, выпали, к тому же я уронил ружье, вдобавок ко всему с головы слетела шапка. И вот представьте себе такую картину: по склону горы на полной скорости за зайцем катится на пузе пожилой охотник, без рукавиц и шапки, и от его движения снег вокруг вздымается фонтанами! Смехота, да и только!

Но мне было не до смеха. Снег набился в рукава и за воротник, пальцы рук закоченели, а я беспомощно барахтался в снегу. Подняться я не мог, так как голова была ниже уровня ног, а лыжи надежно пристегнуты ремнями к валенкам. Наконец мне удалось развернуться поперек склона и встать на ноги. Негнущимися пальцами я расстегнул куртку, стал вытряхивать снег из-за воротника, из рукавов, стряхивать с головы и даже выковыривать из ушей…

Сверху я услышал громогласный хохот. Я поднял голову: на вершине сопки сидел в снегу тот самый парень, над которым я недавно потешался, и, схватившись руками за живот, хохотал что есть силы, покачиваясь из стороны в сторону и тыча в мою сторону пальцем. А мне было невесело: отогревающиеся пальцы рук ныли такой острой болью, что от спазмов у меня перехватывало дыхание.

Новогодние «подарки»

Когда руки отогрелись, я направился к раненому зайцу, барахтавшемуся в нескольких метрах от меня, и прекратил его страдания. Положив добычу в рюкзак, я решил поискать первого зайца, который так ловко ушел из-под выстрела молодого горе-охотника. Я пошел в то место, где скрылся русак, нашел заячий след и пошел по нему. След тянулся вдоль вершины сопки, потом стал спускаться ниже и вывел меня к лощине. Это меня обрадовало: заяц направлялся в сторону села, а значит — ближе к дому. Я шел по следу больше километра, когда увидел так называемую петлю зайца: это когда он возвращается своим же следом назад и делает прыжок в сторону. Это верный признак того, что заяц пошел ложиться.

Я приготовил ружье и осторожно стал продвигаться к зарослям лощины, внимательно всматриваясь в каждый куст, в каждую корягу, и одновременно не упускал из вида направление следа. И вот, наконец, из кустов черемухи выскочил красавец-русак на досягаемом расстоянии — и с первого же выстрела стал моим трофеем! Вознагражденный за все мои мучения, окрыленный удачной охотой, я с удвоенной радостью помчался по своей накатанной лыжне к дому.

…К селу я подошел уже в конце дня, солнце закатывалось за горизонт, надвигались сумерки. Дома, уничтожив горячий ужин и разделавшись с зайцами, я уселся на диван перед экраном телевизора. И тут я вспомнил того незадачливого паренька: удалось ли ему так же благополучно добраться домой? Мысленно я пожелал ему удачи.

А на дворе была темная морозная ночь, последняя ночь уходящего года…

Юрий Пичугин, Красноярский край, с. Идринское

Заяц фото

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий