Собирать грибы — занятие тихое и спокойное. Бредешь не спеша по осеннему лесу: шуршит под ногами опадающая листва, да фыркнет в кустах лесная курочка — рябчик, или пугающе прохлопает крыльями встревоженный тетерев, выпрыгнет из-под елки и промелькнет меж деревьями заяц. А в корзинке все прибывает и прибывает — подосиновики, белые, волнушки… Обычно не происходит ничего яркого, но бывает и наоборот, когда очередной поход на «тихую охоту» помнится годы, а то и десятилетия. Вот как эта история, например…
Прикормка для дичи
В километре от соседней деревни поле заросшее было — будто частоколом сплошным его затянуло березняком. Плодородием оно не славилось, почва здесь от края до края глина глиной, но даже название свое имело — Тетерье. Так его народ окрестил. А все потому, что бывший колхозный председатель через год да каждый год заставлял мужиков овес сеять. Дорога туда была никудышной, в дождливую вообще делалась непроезжей, урожай часто уходил под снег, западал.
Тогда тетерева слетались со всей округи, их на поле собиралось, как галок на свежей пашне: считать не пересчитать. Медведи его стороной не обходили, воровато наведывались по ночам, выбираясь из своих ленных чащ. Председатель охотником страстным был, не очень-то и переживал да и беспокоился ли, что овес снова неубранным в зиму остается: он птиц да зверей приманивал.
Новый руководитель колхоза оказался мужиком другого склада. К охоте вообще безразличен. Он в первый же год Тетерье поле перепахивать даже не стал. Зачем, мол, технику изводить, солярку жечь, все равно с этого глинистого участка ничего не получим, «шерсти клок», как с паршивой овцы. Забросили поле: ни пахать, ни сеять больше не стали.
Так и затянуло его кустами, а потом здесь березки тонкие и длинные появились. Перестали люди сюда наведываться. Даже грибники стороной обходили. Подберезовики здесь и то не росли, да и добираться на это поле — только себя казнить: через маленькую речку надо переправляться, а потом еще буреломом непролазным брести.
В поисках пернатой дичи
В тот день Алексей Валерьянович из соседней деревни вовсе не за грибами пошел — на охоту. За плечами — ружье, на поясе — патронташ, а за спиной — рюкзак с котелком походным. Экипировка полная. Накануне он весь день проходил по лесу и почти впустую — ни одного тетерева не высмотрел. Поднял, правда, выводок рябков, но и те фыркнули, разлетелись по сторонам, затаились в глухом ельнике да так и не отозвались на манок, не выдали себя.
Валерьянович — «верста коломенская»: высок, ноги, как у журавля. Такому и речушка не преграда — даже узкого места не выбирая, в любом месте он ее мог, будто лось, перепрыгнуть. Да и буреломы с такими ходулями не столь страшны: где-то перешагнет, где-то стороной обойдет. Вот и решил он побывать на заброшенном поле — может, тетерева по старой памяти вновь там кучкуются? Должны, мол, они где-то хорониться, не вымерли же…
Пробрался до канавы, которая все поле вокруг огибала. Дух перевел, под ноги глянул, а там — грибы желтые, лохматые, на лисички похожие. Срезал один и сам подивился. Действительно, лисичка настоящая! Через минуту-другую у охотника уже котелок грибами наполнился. А лисичек в заросшей канаве и не убыло…
Грибное «эльдорадо»
Пригляделся Алексей Валерьянович: а в поле под березками бугорки из опавших листьев высятся — тоже что-то растет. Один холмик разгреб, второй… да это же все лисички! Набил он полный рюкзак желтыми плотными грибами. А до конца поля еще шагать и шагать…
Он еще и половины не прошел, да на другой стороне не бывал. Если и там такая картина, то куда с этими лисичками деваться? Знал бы, корзину взял, может, и не одну…
Оставил Валельянович свой располневший, ставший уже почти неподъемным рюкзак на обочине канавы под небольшой сосенкой. Положил рядом ружье и направился вокруг поля — грибы посмотреть: много ли их здесь? На ногу он скор, хотя и двигался осторожно, чтобы на прячущиеся в опавших листьях лисички не наступить.
Быстро всю канаву прошел из конца в конец, вернулся к сосенке и за голову взялся. Лисичек настолько много, что он такого чуда еще не видал! По всей канаве растут и в самом поле тоже. В основном все маленькие, без гнили и червоточин — для сбора и засолки самые что ни на есть подходящие.
За двумя зайцами
Эх, и собирать некуда, и оставлять нет резона. Как бы не переросли за ночь и не зачервивели, или кто-нибудь еще на них не наткнулся. Помнил он наставление, которое еще в детстве получил от деда: «Грибы да ягоды на корню не оставляют — не твои будут!».
Потому и решил Алексей Валерьянович, что, мол, охота от него никуда не убежит. А грибы — раз богатство такое подвалило — оставлять нельзя, собрать надо. Мужик он башковитый, смекалка да хитрость из него так и прут. Поэтому и голову ломать долго не пришлось: сообразил мигом и так хитро, что другие, как думалось ему, век бы не докумекали. Надумал он двух зайцев убить: и грибы все до одного собрать, и с ружьем по лесу поболтаться: авось да и с охотой повезет в такой день удачливый.
Взвалил рюкзак лисичек на плечи и медведем попер через бурелом к реке. Походил вдоль берега, нашел яму пошире и груз с плеч долой! Лучше омутка и искать не надо! С обеих сторон камешники мелкие, в туфлях пройдешь — ноги не замочишь, а меж ними глубина — дна не видно, вода в яме по кругу едва приметно ходит.
Для пущей надежности Валерьянович вывернул на берегу сухостоину, перегородил ею низ этой ямы и ухнул туда грибы. Весь рюкзак лисичек вытряхнул: пусть, мол, в реке вымокают, не завтра, так на другой день с соседом на машине приеду, сачком выловим. В реке они не испортятся, могут хоть неделю полоскаться — все равно бы замачивать пришлось перед засолкой…
Кладовая для грибов
Расплылись лисички по всей яме, крутятся в ней, как в стиральной машине. Течение, хоть и слабое, но есть, а грибы не уплывают. Мелко очень да и коряга, брошенная Валерьяновичем, не дает. Покрутятся около нее — и снова в общий строй, подчиняясь водовороту, по кругу плывут. Потер мужик руки от удовольствия: до чего же умно придумал! И обратно по захламленному косогору в Тетерье поле потопал.
Почти полдня он с этими лисичками, будто челнок, промотался, пока все не собрал да в свою «речную кладовку» не перенес. Раз пять туда-сюда ходить пришлось. Место, где он в реку грибы свалил, глухое, берега болотистые, травой по пояс заросшие, ивняком, будто сетями опутанные.
Никто тут не ходит и вряд ли забредет. Но на всякий случай Валерьянович замаскировал яму со своим сокровищем все еще зеленеющими ольховыми ветками, забросил ружье за плечи и айда восвояси — тетеревов да рябков искать.
Ночной ливень
Домой он воротился… уже смеркаться стало. Устал, но настроение у него было такое, будто машину в лотерею выиграл! И грибов набрал — даже в лес за ними больше ходить не надо, и на охоте повезло — тетерева-косача да трех рябков в рюкзаке принес и, не пряча гордости, перед женой свою добычу выложил.
— И это не все, — говорит. — Завтра соседа попрошу, за остальным на машине съездим.
А благоверная и не знает, что и делать — то ли радоваться, то ли пугаться: уж не сбраконьерил ли муж, раз другого человека надо на помощь звать. Валерьянович же замкнулся на полуслове, не сказывает ей больше ничего, а только ухмыляется: увидишь, мол, глаза вразбег сделаются!
Всю эту ночь он спал, как убитый, и не слышал, как до самого утра дождь барабанил по окнам, а с крыши сплошным потоком шумливо падала вода. Проснулся и сам удивился: под окнами лужи озерами расплеснулись. Сосед с утра на все его уговоры не поддался: куда, говорит, по такой грязи попремся? Давай до обеда подождем, может, погода наладится, дорогу «пообдует» — тогда, мол, без проблем всяких…
Приплывшие грибы
Так и получилось. Поехали после обеда. Сколько у них было корзин, все с собой взяли, в машину загрузили. Добрались до соседней деревни, откуда до Тетерьего поля рукой подать.
Смотрят: а на мосту через речку, по обоим берегам которой дома деревенские разбрелись, мужики и бабы толпятся. Сенокос уже давным-давно позади, а они с граблями в руках, а подле ног — корзины и ведра стоят.
Многие уже расходиться начали… И только Евграф Семенович — известный по всей округу остряк и баламут — стоял на мосту и щурился, на подкатывающую к мосту машину глаза пялил. Увидел он корзины и сообщил высунувшимся из салона мужикам:
— Ежели за лисичками, то опоздали, мужики! Все, больше не плывут… А столько было! Всей деревней вылавливали, кто чем мог! Кто граблями, кто руками. А дед Федор даже со старым сачком прибежал, который со времен «царя Гороха» хранился, и с внуками куда-то вверх по реке до Тетерьего поля отправился. Сказывают, столько набрали, что втроем лисички едва до дому дотащили, — не унимал языка Евграф Семенович.
— А сейчас все, тю-тю грибы! — продолжил он после паузы. — Проплыли… Надо же ливень какой был, даже лисички в реку смыло и, главное, — многозначительно потряс пальцем, — ведь, как ножом, срезало! Во какая сила потока была! Такого что-то не припомню я на своем веку.
Выполненное обещание
Валерьянович переглянулся с шофером-соседом: все, мол, накрылись наши грибы медным тазом! Нечего и ходить туда… Но успокаивающе махнул рукой и добавил:
— А не беда! Не два горошка на ложе! Раз лисички пошли — найду и в другом месте…
Так и уехали мужики домой порожняком. Валерьянович пояснять не стал Евграфу Семеновичу, растреплет по всему свету, на смех поднимут люди. Пусть, мол, думает, что и в самом деле дождем грибы смыло. Если поверит в такие чудеса, то и другим докажет, что так оно и было.
На другой же день безобидным ужом поползла по деревням весть об этом небывалом ливне. И кто-то верил, кто-то нет. Но непреложным фактом оставалось то, что всей деревней грибы в реке ловили…
А Алексей Валерьянович на следующий же день вернулся из леса с лисичками. Нашел где-то на дальних заброшенных хуторах. Грибов там было меньше, чем на Тетерьем поле, но он туда дважды ходил. В первый раз принес себе, а во второй — соседу-шоферу. А то наобещал тогда, да промашка такая вышла…
Алексей Акишин, Костромская область
