Еще будучи новобрачными, мы с Верой очень дружили с Ларисой и Петром Алехиными, тоже молодой четой. Жили в одном подъезде. Более того, я работал с Петром на машиностроительном заводе в одном цеху по сборке подземных комбайнов. Вместе отдыхали, выезжая по выходным на лоно природы, и частенько ездили дикарями в отпуск на Черное море. И в это лето решили часть августа провести в деревне и поохотиться заодно.
Поехать собрались в Алтайский край. Там была у нас на примете небольшая деревня, дворов двадцать, вольготно раскинувшаяся по левому крутоярью реки Чумыш. Отправились в путь в самую теплынь.
По прибытии сразу пошли к тетке Пелагее — дальней родственнице Петра: не то троюродной, не то двоюродной сестре его отца. О приезде с ней договорились еще за полгода, она, естественно, поджидала нас.
Добрались мы уже на исходе дня и сразу побежали на Чумыш — окунуться в воду. Накупавшись до одури, принялись обустраиваться. И, конечно, по единодушному согласию оккупировали сеновал, куда перетаскали все свои вещи и подушки с одеялами, выделенные нам теткой Пелагеей во временное пользование.
Громкий будильник
А к этому моменту приветливая хозяйка приготовила скоромный, но сытный ужин, сервировав стол на веранде. Выложили и мы свои гостинцы. Хорошо посидели, даже песни вполголоса попели и залезли на сеновал спать уже во втором часу ночи. А в четыре ошалело вскочили от голосистого крика хозяйского петуха из сарая прямо под нами.
Кочет орал дурнинушкой часа полтора, пока окончательно не рассвело. Кукареканье этого горлопана было до того противоестественным, что мы не сомкнули глаз до самого подъема. Крик петуха показался нам громче перезвона трамваев и сигналов автомобильных клаксонов, а также всех прелестей городского шума, которые не только не будили нас, а, наоборот, убаюкивали.
— Я ему сегодня же башку отрублю! — не выдержав, ругнулся Петр.
— Без согласия хозяйки нельзя, — попробовал я охладить его пыл.
Связанные крылья
Утром за завтраком Петр пожаловался тетке на голосистого петуха, не давшего выспаться.
— Я ему на ночь крылья свяжу. Хлопать ими он не сможет и орать не будет, — пообещала тетка. — А может, его в суп пора? — предложил мой приятель.
— Да ты что, Петруша. Кочет еще молодой, курочки его очень любят и поэтому хорошо несутся.
Вечером мы помогли тетке Пелагее связать кочета, который в ответ сердито клевался и не понимал, за что ему такое наказание. Однако перед рассветом вновь вскочили от крика глашатая, оповещавшего всех о приближении утра.
Возмущению нашему не было предела! Особенно бесила продолжительность петушиной песни. Все нормальные кочеты кукарекнут пару раз — и вновь клюв под крыло. А наш подлец горланил беспрерывно, словно наслаждался, что не дает людям спать.
Утром выяснилось, что голосистый петух благополучно освободился от наших пут. За ночь он расклевал ленту, опоясывавшую его бока и мешавшую ему расправить крылья.
Сила гипноза
Мы были в замешательстве: что же придумать, чтобы этот певун дал наконец-то нам выспаться? И вдруг Петька, разулыбавшись, подмигнул:
— Придумал. Я его загипнотизирую.
— А ты умеешь? — воззрились мы на друга.
— Конечно! Я его запрограммирую на подъем не в четыре утра, а в восемь.
— Здорово! А как ты будешь это делать?
— Пока не скажу. Это делается с глазу на глаз с подопечным.
Эту ночь мы спали, как убитые. Но автоматически проснулись в пять. Прислушались: тишина, даже в ушах зазвенело. В восемь встали — опять все спокойно. Из избы выскочила встревоженная тетка Пелагея.
— Что-то с кочетом? Не поет. Вы его что, ухлопали?
— Да вы что, теть Пелагея. Ни в коем разе.
Мы все толпой рванулись в сарай и увидели необычную картину. На насесте сидел взъерошенный петух, глаза — навыкате, кровью налились. Казалось, что вот-вот кинется на нас. Умел бы говорить — сплошные нецензурные выражения раздавались бы непрерывным потоком…
Мы пригляделись и увидели, что у петуха клюв изолентой замотан. Ну, Петька!.. Ну, гипнотизер!.. Я бы за такое «внушение» не только отругал хорошенько, а еще и клювом по темечку настучал!
Владимир Неунывахин, г. Новокузнецк
