Вчера высоко в небе, то и дело мешая строй, прошла на север последняя стая казары. Умолкли звуки отдаляющегося небесного базара, каким непременно сопровождается их переселение, но не затихла лайда, безлесная долина в лесотундре.
Вот на земле кто-то невидимый принялся полоскать горло, а закончил тем, что просыпал дробь на фанерный лист. Это упражняется в вокале средний кроншнеп, что давным-давно облюбовал лайду для гнездовья. Булькотенье не очень мелодично, но зато четко распознаваемо. Этот «африканец» до пясинской поймы не дотянул, обосновавшись в лесотундре. Часто появляется «на людях», красуясь на какой-нибудь кочке; самочку же увидеть невозможно: так она хоронится, заранее опасаясь за свое гнездо. Одним словом, уравновешенная, размеренная пара.
Погоня
Ружья почищены, гуси ощипаны и опалены, но срок еще не вышел, и команда отдыхает. Я у кромки оврага, на низко склонившейся долу листвянке, друзья — возле избушки. Солнце скатилось к горизонту, умерив лучи; кругом тишина и благолепие. Вдруг оврагом, со стороны лайды, на «полных парах» примчался куропач, плюхнулся на землю у моих ног и, не мешкая, порхнул под лесину. Несколько опешив от такой доверительности, заглядываю вниз, чтобы рассмотреть неожиданного гостя. Однако тому не до меня: все его внимание в сторону, откуда только что прибыл. Перевожу взгляд следом и вижу летящую птицу с большим клювом опущенной вниз головы. Следуя воздушным маршрутом петушка, повторяющим изгибы оврага, птица целится на точку приземления нашего гостя, но вовремя замечает меня и круто закладывает обратный вираж. Заметив спасительный для него маневр, возмутитель спокойствия выпархивает из укрытия, отряхивается, приводя взъерошенные перышки в порядок, медлит секунду-другую, словно убеждаясь, что опасность миновала окончательно, и только тогда улетает. В воздухе долго кружится белое перышко, оставленное спасенным на память. Удивительно, как за эти краткие мгновения успел измениться облик вертуна — от испуганного донельзя «Скорее, где бы здесь сховаться!?» до самонадеянного «Летают тут всякие!». Несладко пришлось бы петушку, доберись до него кроншнеп: тот, хоть и средний, но у него клюв, что турецкий ятаган — велик и изогнут. Это он выступил преследователем, и о причинах раздражительности гадать не пришлось. Пара куликов выбрала место для гнезда в вершине нашего оврага. Туда же и с тем же намерением повадился летать куропач. Ну, кому понравится, если рядом с вашим роддомом расположится сумасшедший? Смогут ли нервы ваших будущих деток выдержать ежечасное, равное взрыву: «Ке-беу! Ке-беу! Ха-ха-ха-хррр»? Кончилось терпение у степенного кулика, и решил тот (или на этом настояла «кроншнепиха») проучить наглеца. Близок к возмездию был мститель, да случились мы на пути. Друзья вспоминали, что и моя фигура, попавшая поневоле в центр событий, оставаясь статичной, лишь голова следовала за перипетиями. Говорят «куры — дуры». Ну, не скажите! Столь решительное поведение кроншнепа заставило куропачиную пару одуматься: та вскоре обнаружилась в соседнем овраге.
А стоит ли?..
Для меня несезонная дичь сладости не имеет. Верное дело — осенью, по выводкам, или встречая откочевывающую в тайгу куропатку, потешиться стрельбой, но весной… В отсутствие гуся или разнообразия ради иные охотнички отстреливают беспечных петушков, даже не представляя, какую зиму довелось пережить аборигену здешних мест. И вот, когда все тяготы существования позади, и птица, готовая к гнездованию, устремлена в будущее, раздается шальной выстрел, прерывающий самозабвенную песню. Предлог «Их тут много» не выдерживает никакой критики, ведь у каждого живого существа своя жизнь! Куропатки борются за нее… плодовитостью: Четырнадцать яиц в гнезде — не редкость! Как-то это не по-людски, не по-честному! Чем виноват переполненный жизненной энергией певец тундровых просторов? Да и стрельба как таковая по беззаботной птице скучна. Неужели кого-то может вдохновить близость неурочной дичи, которая и не дичь вовсе, а потерявший голову пернатый хохотун!? Вмешиваясь со своим ружьем в установившийся природный баланс «жертва — хищник», человек нарушает хрупкое равновесие, от которого страдают и плотоядные. А тех, как с грустью замечено, становится все меньше и меньше. Об этом напомнит перечень — сова, канюк, сапсан, песец, горностай — слишком очевидный, чтобы его комментировать. Дополню: речь идет о весенней стрельбе, что многократно ущербней. Дождись охотник осени и броди себе по кустам, вздрагивая сердцем от внезапного квохтанья и треска крыльев взлетающих куропаток. И цель они представляют отнюдь непростую: полет у осенней куропатки хотя и ровный, но низкий и быстрый.
Валерий Деревцов
