Многое приходилось мне видеть в моменты пробуждения природы от зимней спячки во время посещений Усманского бора. Велик он и разнообразен. Не только могучие сосны произрастают в нем, но нашли там прибежище и дубравы, и колки осинника, не говоря о березовых рощах, а в болотистых низинах преобладает ольха… О некоторых встречах с его обитателями и хочу рассказать читателям…
Пропавшие рога
В начале весны самцы благородных оленей избавляются от своих «рыцарских украшений», изрядно потертых, а иногда и обломанных в осенних боях с соперниками. Зацепится рогами за ветку, и прощай до поры, былая краса.
В Усманском нашем бору немало оленей, и они в марте сотнями оставляют в осевшем снегу костяные сувениры. А попробуй найди! Везет немногим охотникам, но мне в поисках помогает западносибирская лайка Прибой.
Снег еще поздне-мартовский до конца не растаял, а пес мой по одному лишь ему присущему чутью выводит на оленью тропу. Прошли с километр и выбрались к поваленной зимой ветром старой осине. И здесь по соседству с ее обглоданными оленями ветвями рядом с разлапистым сучком можжевельника нашла собака свежесброшенные огромные рога.
Через несколько недель вновь отправился я на поиски ценного сувенира в освободившийся от снега и уже покрывавшийся от вскрытия почек зеленой дымкой листвы лес. Но за многочасовое хождение наградой был лишь толстый костяной обрубок. Остальные части от некогда здоровенных рогов бесследно исчезли. Что же случилось?
Для мышей и зайцев оленьи рога, богатые минеральными солями, микроэлементами и биологически активными веществами, служат лекарством и лакомством. И четвероногие гурманы с большим удовольствием сгрызают сей ценный продукт. Потому-то так скоро и пропадают огромные рога с лесной подстилки.
Яблоки преткновения
Не забываю я и про коренное птичье население, остающееся на зимовку. В период, когда пернатые испытывают проблемы с питанием, каждый год вывешиваю на яблоне простенькую, изготовленную из пятилитровой пластиковой бутыли кормушку. Поутру, еще затемно, заполняю ее подсолнечным семенем и жду прилета гостей.
Первыми в предрассветном мареве появляются синицы: большие, московки и лазоревки. Залетит птичка-невеличка через вырезанное в боковине отверстие, схватит семя и… с ним в клювике на соседнюю ветвь поспешает. Там-то с ним и расправится.
Струится пернатый воздушный хоровод, ни на минуту не прекращается его движение. И только после насыщения синиц, оставивших после трапезы под деревом подсолнечную шелуху, у кормушки начинает сбираться и более сторожкая птичья братия: поползни, чижи и щеглы. Но недолго продолжается их пиршество. Когда солнечный или хмурый денек наберет силу, изгонят лесных пугливых птах вездесущие воробьи.
Такая птичья кутерьма у кормушки продолжается от первых зазимков до наступления устойчивого, пусть и малого, весеннего тепла. С появлением первой травяной зелени и вылета мелких насекомых прекращается звонкое цвирканье на моем дворе. Пропадают из поля зрения все былые посетители благодатного и спасительного кормового стола…
Лишь изредка появлялся один представитель пернатого сообщества — дрозд-рябинник. И хотя не столовался он на кормушке со своей близкой родней: не те у него гастрономические пристрастия, но питание для себя находил тут же, вблизи от плодового дерева.
Вначале то были сморщенные, полузасохшие ягоды мелкоплодного одичавшего винограда, оплетшего лианами южную стену моего дома. Провизии той хватило дрозду на пару месяцев, и тогда переключился птах на терпко-горьковатые шишкоягоды растущего по соседству с яблоней можжевельника.
Ровно в полдень приступал рябинник к трапезе. Устраивался на разросшейся, лохматой от хвои женской особи можжевельника. После насыщения не улетал сразу, а усаживался на верхушку яблони и начинал прихорашивать коричневатые со светлыми крапинами перья.
…Выбросила в дубраве цветоносы пролеска сибирская, а на солнцегреве уж заголубела началом цветения. К тому времени закончились и шишкоягоды на колючих ветвях, но дрозд все не решался податься в лес и по-прежнему появлялся на участке. Я решил подкормить птицу напоследок и нанизал на ветви яблони магазинные плоды.
Рябинник быстро смекнул, что заморские продукты повкуснее будут приевшихся даров можжевельника. Уселся он поблизости от одного краснобокого фрукта и давай с жадностью поглощать сладковатую мякоть. Но стоило пернатому подобраться к середке, как прилетел малый пестрый дятел и прогнал рябоватую птицу. Выклевал дятел из остатка яблока вызревшее семя и на соседнее дерево перелетел в ожидании нового подношения.
Так и действовали птицы в паре всю неделю. Дрозд мякотью питался, а дятел извлекал из огрызков семена. Вскоре пришла пора и к гнездованию приступать, и… улетели полюбившиеся мне птицы от яблок преткновения в родные им лесные пенаты.
Необычное соседство
На опушке, где яркое солнце выгнало из-под хрусткой прошлогодней листвы первые весенние цветы, на старом замшелом пне увидел я необычную картину. По соседству друг с другом расположились извечные враги.
Рядом с раскинувшим петлями крупное тело ужом восседала травяная лягушка. По их позам можно было подумать, что змея готовится напасть на подвернувшуюся добычу: столь близки охотник и жертва… Но почему же при явной опасности так спокойна лягушка?
В действительности ситуация оказалась не столь драматичной. И выбрались лягушка с ужом на пенек лишь погреться на солнышке да вобрать в свои настывшие за зиму тела очередную порцию необходимого тепла. Холоднокровные они животные, потому-то и предпочитают места, где пожарче.
А в апрельском лесу с еще белеющими меж дубов снежными пятнами и отдающей стылость землей не просто найти подходящий уголок. Здесь не до противостояния… дожить надо до устойчивого тепла. А там с лягушкой в дальнейшей жизни уж вполне может и «разобраться»…
За березовым соком
В приятельских отношениях я со многими смотрителями леса: егерями и лесничими. Они-то и подают мне первые сигналы о начале сокодвижения у красавиц-берез. Но не все так просто. Сбирать сок можно лишь там, где в светлоствольных рощах из-за их старения предстоят в скором времени сплошные вырубки.
Рутинен процесс добычи: подсечка коры и подвешивание пластиковой тары, а в нее и жди капающие «слезы» дерева. Целебен и приятен на вкус березовый сок, а при слабом сбраживании и квас в окрошке заменит, придавая блюду особую пикантность.
Потому и заготавливаю этот «плач» обреченных на заклание древ в значительном количестве. Но… все же лелею надежду на их долгожительство, а не порубку и всегда после сокосбора замазываю ранки садовым варом…
По-иному бывало в ближние исторические времена на Руси. Делянки спелой березы, отданные помещиками в откуп купцам и крестьянам под вырубку, использовались с наибольшей отдачей.
Перво-наперво по весне деревья подсочивали и собирали вкусный напиток. С березы средних размеров «надаивали» десятки литров тонизирующей жидкости. Из скелетных сучков одного дерева изготавливали пару дюжин черенков для лопат и топорищ, а тонкие необлиственные ветки шли на веники и метлы…
А вот ствол прибытка давал поменьше и шел большей частью на дрова и получение древесного угля. Из коры получали деготь. Тогда-то и сложилась у русского люда загадка: «Шел я лесом, нашел я дерево, из этого дерева выходит четыре дела. Первое дело — слепому подсвеченье (лучина); второе дело — нагому потешенье (веник в бане); третье дело — скрипячему поможенье (деготь для смазки телеги); четвертое дело — хворому полегчание (сок-березовица)».
Таким вот не расточительным, сметливым и рачительным был простой русский люд в недалекие от нас времена…
Новые дары леса
Сошли снега, зацвела пролеска сибирская, раскинув синеву цветения в осиннике да так, что даже прошлогодняя пожухлая листва застеснялась такого великолепия и свернулась трубочками.
Гудят над цветущим ковром пролески ветреницы и хохлатки, шмели и пчелы, сбирая первый в этом сезоне нектар и разноцветную пергу. А на светлых полянах сиреневые колокольчики сон-травы засветились на солнце. Но помыслы мои не только в том, чтобы насладиться природы пробуждением, но и найти первые дары леса — необычные грибы.
Непросто отыскать в этом припочвенном торжестве цветения строчки и сморчковые шапочки. На то навык определенный требуется и знание их мест произрастания.
Иду меж древ осинника, подножную округу пристально осматривая. Вот ужа с желтыми пятнами на голове ненароком вспугнул. Стал наблюдать за поспешной вертлявостью его бегства, как взгляд мой остановился на первой в этом сезоне семейке грациозных сморчковых шапочек. Красив он, даже рука не сразу поднимается, чтобы срезать его и отправить в корзинку… Но на то и есть грибосбор, что здесь не до сантиментов.
Прошел еще несколько метров, а здесь новые сюрпризы — сморчки ровным рядком выстроились, поблескивая коричневатыми покрытыми росой морщинистыми боками.
Мало-помалу посудина моя, из лыка липового приятелем-лесником сплетенная, начала наполняться отборным грибом. Один лишь представитель весеннего леса отсутствует в лукошке — строчок, но вскоре попался и он на продуваемой ветром поляне. Да каким крепышом оказался — двумя ладонями его пузырчатое и склизкое плодовое тело не охватишь…
Юрий Демин, г. Воронеж
