Я взял из рук Павла добытую лисицу и стал ее рассматривать; она оказалась одной из самых больших, каких мне когда-либо случалось видеть, с громадным пушистым хвостом, с прекрасною зимнею шкурою, и с почти черною, довольно широкою полосою вдоль всего хребта. Несмотря на то, что я целил почти наугад, мой выстрел попал довольно хорошо: по исследовании оказалось, что две картечи проникли в грудь, а одна засела в голову. Выстрел был безусловно смертельный.
ОКОНЧАНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ МАТЕРИАЛА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
— Где вы ее нашли? — спросил я Павла.
— Видите ли, она сидела на дороге, у самого рва, что идет по правую сторону дороги; его теперь не видно, так как он почти весь занесен снегом. Когда кумушка наша заполучила свою порцию из вашего ружья, то перекувыркнулась и попала в этот овраг; там я нашел ее уже готовою.
Теперь мне стало понятно и моментальное исчезновение черного предмета с дороги, и уменьшение роста Павла.
— Вот и отлично! — весело сказал я, довольный удачным выстрелом и добычею. — Спрячем же нашу кумушку в сани, да и поедем поскорее. Нужно спешить, ведь не рано… скоро двенадцать часов.
Усевшись в сани, мы тронулись. Отдохнул ли наш конь, или в его памяти живо было еще впечатление, произведенное кнутом Павла, но он шел довольно бодро, и мы скоро очутились на мосту в овраге, о котором упоминал Павел.
— А вот и тот мост, о котором я вам говорил, — обрадовался он. — Теперь скоро будем у К. Эй, ты вахлак! — прикрикнул он на лошадь, которая, почуяв близкое жилье, наддала еще рыси, и действительно, минут через двадцать мы заметили огни в большом, хотя и не барском, но удобном доме владельца деревни.
Вся компания была в сборе и занималась кто чем хотел: один беседовал о завтрашней охоте, строил всевозможные планы обхода и нагонки волков: другие преспокойно спали, храпя на весь дом; некоторые, сидя за стаканом доброго вина местного произведения, вели речь о своих охотничьих подвигах, а человек пять, в том числе и наш радушный хозяин, с азартом завинчивали пятый робер винта (круг карточной игры. — Прим. редакции).
Наш приезд был неожиданностью для всех. Прождав до девяти часов и видя, что никто из нашей компании не приезжает, К. и все другие охотники решили, что мы не будем, что, наверное, что-нибудь особенное задержало нас дома. Посыпались вопросы: почему не приехали остальные, почему явились мы так поздно и тому подобное.
— Да вот поджидали все одну даму, — серьезно отвечал я.
— Какую даму?! — вскричало несколько голосов.
— Павлуша, — обратился я к своему спутнику, — приведите, пожалуйста, нашу даму.
Павлуша с хохотом бросился вон из комнаты и вскоре приволок за хвост убитую мною лисицу. Все окружили нас и стали ее рассматривать.
— Откуда вы ее взяли? — спросил К., любуясь шкуркою убитого зверя. — Знаете ли, что, ваш трофей — один из редких в нашей местности. Мне в первый раз приходится видеть лисицу с таким черным хребтом.
— Не из чернобурых ли это лисиц? — спросил кто-то из охотников.
— Не знаю, — отвечал К. — Чернобурых лисиц мне видать не приходилось, но, говорят, что у нас когда-то водились и чернобурки, но это было очень давно. Впрочем, мне передавали, как слух, будто года два тому назад один местный житель убил на засидках почти черную лисицу. Верно ли это не знаю, сам не видал этой лисицы. Как же вам удалось убить вашу? — обратился К. ко мне.
Я рассказал.
— Не может быть, — горячо заговорил М., молодой начинающий охотник, — чтобы лисица была так глупа! Возможное ли дело, чтобы она сидела целых пять минут чуть ли не на носу у вас, слушала ваши разговоры и не удрала поскорее, пока цела? Вы нас морочите, и больше ничего!
— Спросите Павла, — сослался я на своего товарища.
Тот с божбою подтвердил мой рассказ.
— Что же в том удивительного? — заговорил молчавший до того времени Л., старый охотник. — Поезжайте вы теперь на любую дорогу, пролегающую около какого-нибудь селения, и вы, наверное, встретите лисицу. В такую погоду, как теперь, лисицы любят выбегать на дорогу, на которой они иногда роются в свежей лошадиной «лепешке». Не могу вам сказать, что заставляет их делать это: голодуха ли, невозможность поживиться чем-нибудь из живности, или что-нибудь другое, но мне самому случалось убивать несколько раз лисиц, разрывавших свежие лошадиные «лепешки». Вероятно, и эта лисица, привыкшая к проезжающим ночною порою, сидела на дороге и выжидала, как тронутся сани…
— И досиделась! — с хохотом вмешался Павел, кружа за хвост убитую лисицу по полу.
Поговорив еще несколько минут, все разбрелись по местам. Вскоре то тот, то другой из охотников стал оставлять свою компанию, ложился на диван, кровать или куда попало, и через какой-нибудь час после моего приезда, большинство из нас «наигрывало носом» на все лады, и только за карточным столиком долго раздавались возгласы «винтивших».
Я улегся в соседней комнате на широком диване и вспоминал все подробности недавно совершенного путешествия, радовался своей удаче и заранее предвкушал удовольствие завтрашней облавы, от которой, по уверениям хозяина, следовало ожидать особенной удачности.
Но вскоре и убитая лисица, и волки, и хохочущий Павлуша и беспрестанно раздававшиеся из соседней комнаты возгласы играющих: «Пас!» «Черви!» «Две трефы!» и тому подобное смешались в моей голове в какой-то неопределенный хаос: голоса стали казаться выходящими как будто из-под земли, глаза заволокло каким-то туманом, и я заснул глубоким сном, от которого разбудил меня, часов в пять, голос хозяина, торопившего нас собираться и ехать к месту облавы, о которой расскажу когда-нибудь в другой раз.
А. Павлович, г. Бельск, 1884 г.
