До заката я слонялся по участку, стараясь не попадаться на глаза швабре и горе немытой посуды. Подмывало сходить в лес, одному и с манком на рябчика, но удерживали остатки здравого смысла.
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Дело в том, что я с детства страдаю географическим дебилизмом и непременно заблужусь, едва сойду с тропы. Впрочем, если правильно выбрать время суток, можно стукнуть не только ряба, но и глухаря, клюющего с дороги камешки для комфортного пищеварения.
Однако был день и куриные прятались в чаще, и жутко не хотелось, чтобы последнее упоминание обо мне звучало следующим образом: «Потерялся кобель. Зубы не все. Может откликаться на Вовчик или Петрович, но лучше — на сволочь. Нашедшего просьба хозяев не беспокоить».
Еще один заход
Вечером пошли на «вонючку». Так мы любовно зовем мелкие, затянутые ряской торфяные кары. Места тихие, кормовые. Главное неудобство — сильно захламлены.
При подходе к излюбленной бровке Эй спугнул крякуху. Говорю так, поскольку издавна привык валить вину на окружающих. На самом деле хруст веток под моими забродами намного превосходил децибелами балетную поступь легавой. Утка переместилась по соседству и до наступления кромешной темноты крякала, действуя нам на нервы, даже не пытаясь взлететь.
— Подранок! — объявил я.
— Инвалид! — более осторожно выразилась собачка.
Крякухе вторил взбалмошный чирок-непоседа, но и он кружил за кустами невидимый и оттого по-прежнему живой.
— Эдак много не настреляем. Зря рюкзак прихватили.
— А ты в следующий раз веревочку возьми. Ежели повезет, удавку либо кукан смастерим — чего уж проще.
И то правда: в молодости ни полевыми сумками, ни рюкзаками я не грешил, почитая подобную утварь предметами хозяйственными, в спортивной охоте неуместными.
— Ну, с куканом явный перебор, — погорячился. Нечего над дичью измываться. А удавка, что ж, хороша, но при ходьбе трофеи раскачиваются, за ветки цепляются, да и брюки потом не отстираешь.
В этот момент стайка трофеев проскользнула над кронами деревьев. Мы долго смотрели им вслед. Согласитесь, приятно же любоваться красивым зрелищем? Многие с удовольствием глядят на толстые пачки банкнот, хоть и по телевизору.
— Эх, чуток бы поближе
— И повнимательнее… — кивнула собачка, — а еще хотелось бы подкараулить селезней-инкассаторов. Слыхал про таких?
Я мигом представил тройку упитанных самцов с наличностью в широко открытых клювах:
— Хорошо бы….
Пора уступать дорогу?
Что ни говори, а возраст дает о себе знать. Первым к этому заключению пришел мой давний приятель Юра. Однажды, перепрыгивая с кочки на кочку, он не удержал равновесие и мешковато плюхнулся в ледяную весеннюю протоку. Хорошо, успел сдернуть с плеча ружье и отбросить в сторону, на сухое.
— Сноровка осталась, а вот с координацией — швах, — Юра поочередно отжимал предметы туалета, — Одна радость — дождь начинается.
С того дня охоту с подхода он забросил. Купил радиоуправляемое чучело утки, нарек Маней, и болотники больше не надевал. Искусственная подсадная оказалась помощницей универсальной. Она не только привлекала женихов своим видом, но и буксировала к берегу еще не остывшие тушки донжуанов. Циничнее дамы я не встречал…
До дома добрались без приключений, если не брать в расчет встречу со старым нерасторопным котом, опрометчиво вылезшим за калитку подышать свежим воздухом.
— Пришла пора уступить дорогу молодым, — проворчал я, искоса поглядывая на провинившегося Тузика.
Настал его черед оправдываться. Песик бурчал что-то плохо разборчивое и старался держаться на расстоянии. До моего слуха долетали лишь отдельные слова и выражения: «как бросится! самооборона…все там будем»…
Нисколько не лукавя, скажу, что подобное поведение не одобряю и уж точно не поощряю. Предшественники Тузика тоже особой симпатии к мурзикам не питали, однако за рамки приличий не выходили.
«Немецкая кровь, — вспомнилась вдруг родословная собачки, — у них и испытания по кошкам проводят. Супротив генов уговоры бессильны».
— Понимаю, но не прощаю, — перефразировал я известное изречение Пьера Безухова, — Сегодня спишь на коврике.
Новая надежда
За ужином Туз обиженно разглагольствовал о перенаселении, о грядущем дефиците продовольствия, о преимуществах комендантского часа.
Напускной цинизм его рассуждений мог обмануть кого угодно, только не меня. Да и кто я такой, чтобы судить? За ширмой накаченных мышц и безупречного прикуса моего четвероногого помощника скрывалась душа отзывчивая, склонная к эмпатии. Она была настолько широка, что Тузик сызмальства уступал подругам миску, игрушки и… даже очередь лезть в болото за поноской.
Единственным, чем собачка не желала делиться, оставался папа. Любые попытки приватизировать Хозяина, решительно пресекались злобным рычанием, невзирая на вес и социальный статус дерзнувшего.
— Будет пороть чепуху, — непочатая миска Тузика тронула мое сердце. — Проехали. Утром в луга пойдем. Надеюсь, не надо напоминать: коростель сейчас затаиваться не станет. Сорвется дергач на самых дальних подступах. А у меня цилиндры в стволах, — не достану. Даром что рыжий.
— А хоть бы серобуромалиновый, — нам фиолетово! — вспылил Тузик. — К тому же он сейчас жиром наливается, на подъеме тяжеловат. Мигом оформлю.
Не поспоришь, умела собачка подбирать ключи. Молодых (бегунков) вязко тропила, затем энергичными бросками выхлопывала из травы, заставляя подняться на крыло. К товарным экземплярам подводила стремительно, без промежуточных стоек.
Полет коростеля прямолинейный, как правило, в направлении спасительных кустов. Ежели не торопиться, наверняка попадешь. На рану он слаб, однако, стреляный в крыло, убегает столь проворно, что не всякая легавая доберет. Но от Тузика, тьфу, тьфу, тьфу, покамест никто не уходил…
Владимир Фомичев, г. Москва. Фото автора
