«Вов, а ты когда-нибудь тайменей ловил?» — спросил меня как-то раз мой младший братишка Толик. «Конечно, попыток было много, но поймать красавца мне удалось всего пару раз. Больно хитер этот любитель горных потоков». «Расскажи поподробнее…».
Две части поселка
— Может, помнишь, одно время я жил в Кабырзе, где работал столяром в коопзверпромхозе, строил ульи для пасек и клетки для кроликов, а в свободное время охотился и рыбачил.
— Да, помню. Когда ты уезжал из Абагура, я еще совсем ребенком был.
— Так вот, именно в Кабырзе я впервые и испытал счастье рыбалки на тайменя.
Поселок Усть-Кабырза потому и называется так, что расположен как раз в устье реки Кабырзы, впадающей в Мрассу. Поселок разделен на две почти равные части: одна, где в основном проживают шорцы, вольготно раскинулась по правому берегу Кабырзы (здесь располагалось хозяйство коопзверпромхоза); вторая часть, вотчина лаготделения, занимавшегося заготовкой и сплавом леса, занимала левый берег Мрассу.
Сообщение между ними в период моего проживания в поселке осуществлялось при помощи парома (подвесной мост был построен много позже). На шорской половине функционировали поссовет, Дом культуры и больница; на лаготделенческой — школа-десятилетка, аэродром, принимавший в свое время «кукурузники» местных авиалиний, а впоследствии и вертолеты. Здесь располагались также всевозможные базы и складские помещения.
В настоящее время поселок УстьКабырза очень изменился. Шорская половина поселка захирела, пришла в упадок. Сгорел Дом культуры, нет больше больницы, поссовета, приказал долго жить коопзверпромхоз, а также значительно поубавилось жилых домов. Из-за отсутствия работы местные жители начали покидать свои родные дома и уходить на заработки.
Правая мрассовская сторона в отличие от шорской разрослась и обустроилась, хотя нет здесь уже родного лаготделения, обеспечивавшего местных жителей работой и средствами к существованию. Как грибы выросли здесь добротные дома так называемых «новых русских».
Река Кабырза с исключительно прозрачной и ледяной водой, в которой купаться даже в летнюю жару невозможно, всегда славилась обилием высокосортной рыбы. Водились здесь ускуч, хариус, таймень. Хариуса и тайменя, случалось, ловили и в районе деревни. Огороды многих жителей подступали к самой кромке берега. Стоило только спуститься с его невысокого уступа на гравий, и можно было поработать спиннингом или поставить жерлицу на речного разбойника — тайменя.
Шорцы управляться со спиннингом не мастаки, но мастерить всевозможные ловушки в виде вентерей, морд с использованием загородок из частокола — в этом они превосходные мастера. Как-то случайно я заглянул в одну из таких хитроумных ловушек-загородок, и рыбешка, скажу я тебе, активно заходила туда. Бывало, и красноперый красавец там оказывался.
Любитель поиграть
К слову сказать, таймень очень любит охотиться на подрастающую молодь на восходе и закате солнца. А наохотившись, начинает играть. И надо видеть такие игры! Выпрыгнет этакое серебристое чудо под пять кило из стремительного потока и, сделав красивый кувырок в воздухе, мощно ударит хвостом по воде! Дух захватывает от такого зрелища!
Или вдруг начнет носиться по стремнине, словно глиссер. Пурпурные плавники едва касаются поверхности воды, а хвост работает, словно мотор. Полюбуйтесь, мол, какой я молодец-красавец! И действительно — картина потрясающая! Сколько мощи, страсти и изящества в упругом и одновременно гибком теле тайменя! Азарт от такой картины по всему телу жаром разливается — вот бы этого игруна заловить…
И бегом домой за спиннингом. Но он на твой спиннинг и блесны — ноль внимания. Таймень уже сытый. Я попадал в такую ситуацию, когда тайменю — игры, а у меня от досады почти слезы на глазах.
У отца в конце огорода, фактически на берегу, располагался небольшой сарайчик-сеновал: на чердаке — сено, внизу поленницы дров. Этот сеновал я по приезде в Усть-Кабырзу и облюбовал себе под ночлег. Случалось, возвращался я с танцев далеко за полночь и забирался на сеновал, никого не беспокоя из домашних.
А еще мне нравилось спать на этом чердаке потому, что очень любил и люблю по сей день слушать шум реки и засыпать под тихие бормотания струй и плеск воды, разбивающейся о прибрежные валуны. Лежишь на пахучем сене, закинув руки за голову, ночь, тишина, а совсем рядом, внизу, о чем-то нашептывает таежная река, будто хочет рассказать о том, что пришлось ей повидать за долгий путь от снежной вершины до слияния с Мрассу.
Поразительные картины природы
И то ли в действительности, то ли в сонном забытьи перед моими глазами кипящий поток стиснутый скалами, на уступах которых и в расщелинах буйно разрослись кусты, корявые березки и молодой пихтач; скалы и стиснутый поток постепенно сменяют пенные буруны среди огромных валунов на порогах, шум и клекот воды, заблудившейся среди камней, сменяет гул и грохот низвергающегося потока в бездну водопада, над которым в безоблачный день висит коромысло многоцветной радуги.
Удаляясь от верховьев, русло реки постепенно расширяется, перепад ее сглаживается, течение уже менее стремительно, хотя и сбивает с ног. То слева, то справа от самого уреза воды круто вздымаются склоны гор, густо заросшие непролазной тайгой.
Когда горы чуть-чуть разжимают объятия и отступают от русла, река словно вздыхает полной грудью — быстрина потока разглаживается, успокаивается, открываются широкие плесы и обнажаются песчано-галечные отмели. К ним подступают, распластав лапник над береговой кромкой, пирамидальные пихты, отбрасывающие тень на зеркальную гладь заводей.
Ранним утром вылетают глухари на отмели погулять по песочку и поклевать мелких камешков, которые помогают им перемалывать в зобу сосновую иглу, основной источник питания в зимнее время. Сюда же частенько наведываются сохатые испить хрустальной водицы и постоять по брюхо в потоке воды на свежем ветерке, избавляясь хотя бы на время от надоедливого гнуса. Любит поплескаться на мелководье плеса и семейство косолапых: медведица приводит сюда своих медвежат, да и сама не прочь искупаться в степлившейся тихой воде.
Если подняться в верховья реки к самым водопадам и порогам и спуститься оттуда ранним утром на плоту или резиновой лодке, отдавшись воле течения, можно увидеть очень много интересного, например, отдыхающую рысь, распластавшуюся на стволе склонившейся над водой старой березы, корни которой подмыло полой водой и которая держится за землю из последних сил, но все равно обречена и рухнет в очередное половодье.
Обязательно полюбуешься на перекате игрой насытившегося тайменя, а то и спугнешь на песчаной косе отяжелевшего глухаря, набившего зоб острыми камешками. Неохотно уступит дорогу, сердито поглядывая в твою сторону, лось. Отряхиваясь всем мощным телом и недовольно фыркая, он поднимется на невысокий берег под сень пихтача и долго будет смотреть тебе вслед, пока ты не скроешься за поворотом. Солидную дозу адреналина в крови получишь, столкнувшись нос к носу с купающимся медвежьим семейством.
Зловредный таймень
Утром, покидая сеновал, я первым делом спускался к воде поздороваться с речкой и согнать остатки сна, плеснув в лицо и на шею обжигающей влаги. Спустившись однажды, я устроился на плоту, который пригнали накануне, наклонился, чтобы умыться, и вдруг услышал громкий всплеск на середине. Это же таймень! Наверное, мелочь гонял.
Я — назад на сеновал за спиннингом. Прибежал к плоту, трясущимися руками прицепил лучшую блесну. Первый заброс — «борода». Еле распутал образовавшийся клубок лески на катушке. Второй заброс — пусто! Третий — тот же результат.
Шестой заброс — блесна удачно легла чуть дальше середины реки. Стоя на плоту, я уже видел в прозрачной воде вращавшуюся бегущую блесну и следом красавца-тайменя. Вот-вот должен схватить блестящую приманку. Я резко сбавил скорость вращения катушки, чтобы притормозить бег блесны и дать возможность тайменю поймать ее.
И что же я увидел! Таймень, догнав приманку, неожиданно свернул в сторону, какое-то мгновение он плыл с ней рядом и уже у самого плота, красиво вильнув хвостом на прощание, медленно уплыл на глубину.
Владимир Неунывахин, г. Новокузнецк
Этот рассказ был опубликован в октябрьском номере нашей газеты «Охотник и рыболов Сибири» в 2008 году.
