Лихой соболь. Часть первая

Сегодня отучились последний день, а завтра — каникулы! Ура! Целых девять дней отдыха в моем распоряжении. Я учился в восьмом классе и знал из разговоров отца и матери, что дядя Кеша ушел белковать. Он собирался охотиться не только на этого зверька, но и на всех остальных, указанных в договоре. Законы тогда были суровые, на браконьерство мало кто решался. Зато администрации предприятий шли навстречу пожеланиям и давали очередной отпуск в сезон тем сотрудникам, которые заключали договор с ПОХ (пушным охотничьим хозяйством) и выполняли свои обязательства.

Лихой соболь. Часть первая
Соболь. Фото_Sable@CREATURES-OF-THE-WORLD.WIKIA.COM

Специалисты распределяли, кто, где и с кем займется добычей объектов животного мира. Дядя в основном охотился по среднему Иркилику — так называлась небольшая речка. Он знал эти места хорошо, поскольку и родился здесь.

К открытию сезона бригаду с провиантом и собаками завезли в угодья. Снег в районе хребта уже лежал, но небольшой. Собаки, учуяв, что будут заниматься любимым делом, по-своему радовались, и у них в глазах светился неподдельный восторг. Это были отличные промысловые лайки, Галка и Дозор. Они искали белку и соболя, помогали добыть изюбра и неоднократно спасали хозяев от медведя.

Юный охотник

Я прибежал после уроков домой, бросил сумку с учебниками, из кладовки достал рюкзак и сложил все необходимое, то есть провиант для себя и для собаки. Достал разобранное ружье, упакованное в чехол, патроны и зарядные принадлежности.

Охотничий билет у меня был с четырнадцати лет, тогда это разрешалось. Я мог на законных основаниях владеть гладкоствольным ружьем. И отец мне такое подарил как раз на день рождения. Это было промысловое гладкоствольное ружье 32-го калибра, «переломка» с хромированным стволом. До сих пор горжусь великолепным подарком.

Собачку мою звали Сильва, это была лайка. Я в свободное от учебы время охотился поблизости на белку, колонка, рябчика, глухаря. При везении мог и косулю добыть. Но в районе хребта масштабы охоты были, конечно, серьезнее, поскольку там водилось намного больше дичи.

В наших краях считалось «хорошим тоном» иметь ружье в доме. Мало кто избегал охоты, поскольку она была существенным подспорьем, позволяла расширить рацион и пополнить семейный бюджет. Я в те годы только учился и постигал это тяжелое, но весьма интересное увлечение. А дядя уже являлся опытным охотником-любителем и добывал много пушнины.

За хорошо выделанную шкурку соболя тогда можно было получить около 100 рублей, за колонка — 14 руб., за белку — 1 руб. 20 коп. и так далее. А цены на продукты в ту пору еще «не кусались». Булка черного хлеба, например, обходилась в 16 копеек, а белого — в 22, за колбасу «Краковскую» надо было выложить 3 руб. 60 коп.

Я прикинул вес рюкзака и решил, что он не сильно тяжелый. Можно было взять с собой еще и теплые портянки. Быстренько облачился в охотничью одежду — очень теплую и легкую. Натянул ичиги — обувь, сшитую из толстой бычьей кожи, пропитанной нерпичьим жиром, со стельками из «ветоши». Так мы называли жесткую траву, сбитую по размеру ноги, поглощающую влагу и пот и быстро высыхающую, если положить возле костра.

Легкие ичиги были покрашены в черный цвет, от них исходил специфический, но не отталкивающий запах. Чтобы обувь не сваливалась с ног, я завязал в районе щиколоток кожаные шнурки, которые у нас назывались оборками.

Почти все охотники в наших краях и не только носили ичиги. Мне их подарила бабушка Мария Прокопьевна — мать большого семейства, которая прожила 98 лет. Она умела вправлять вывихи, укрепляла наше здоровье различными отварами…

С родителями мы заранее договорились, что каникулы свои я проведу у дяди в зимовье. Оставив записку, что отправлюсь к хребту, я закинул рюкзак и вышел из дома. По пути встретились младшая сестра, возвращавшаяся из школы. Мы немного поговорили с ней.

— А сколько километров до зимовья? — спросила она.

— Пятнадцать.

— И охота тебе идти в такую даль? — поинтересовалась сестренка.

— Что ты понимаешь? — отмахнулся я. — Счастливо оставаться!

И, зацепив Сильву на поводок, чтобы не убегала от чужих собак, зашагал по улицам нашего рабочего поселка Леспромхоз. Я надеялся засветло добраться до зимовья.

В пути

Маршрут пролегал через деревню Иркилик, в которой жила бабушка. Из-за заборов на нас гавкали местные собаки, началась настоящая какофония. Некоторые выскакивали с лаем, и Сильва льнула к моей ноге, как бы прячась за меня. Я прикрикивал, распугивая этих «противников». Они обращались в бегство. Сильва со вздыбленной шерстью и злобным лаем готова была броситься следом, но поводок не позволял.

— Молодец! Молодец! — приговаривал я, успокаивая свою четвероногую помощницу, поглаживая ее по голове.

Меж тем в деревне продолжалась обычная жизнь. Кроме собачьего гавканья, слышалось гоготание домашних гусей, блеяние овец, мычание коров, куриное кудахтанье. Местные жители не показывали своего праздного любопытства, но почти все знали, где и что творится.

И вот мы оказались уже в тайге. В реальность меня вернула Сильва, которая дергала поводок и требовала, чтоб ее отпустили. Получив свободу, лайка рванула прямо вперед по лесной дороге. Моя помощница то скрывалась в чаще, то опять появлялась на открытом пространстве, что-то вынюхивала, выискивала.

Поскольку мы уже добрались до угодий, я снял рюкзак и вытащил ружье. Собрал его, зарядил дробовым патроном, закинул на плечо и пошел дальше. Настоявшийся аромат от лесных трав, от сосен, елей, пихт и всего остального был настолько насыщенным, что передать трудно. Я бы назвал его воздушным бальзамом. Хотелось им все больше и больше.

Увесистый рюкзак начал о себе напоминать, но мы уже прошли до ключа. Обычно здесь останавливались, чтобы передохнуть и попить чай. Времени для долгого перерыва у меня не было, поскольку следовало пройти еще около пяти километров. Но я все же снял рюкзак и набрал в кружку немного ледяной воды. Сразу пить не стал, так как помнил наставления бабушки. Она всегда говорила, что распаренному человеку не следует сразу браться за холодную воду, вначале лучше немного остыть.

Сильва увидела, что я сделал привал, и прибежала. Вся такая улыбчивая, стала вилять хвостом и выразительно смотреть на рюкзак, намекая, что пора бы дать ей что-нибудь вкусненькое. Я достал два пирожка, и мы с удовольствием их начали кушать. У меня еще оставалась половинка, а собака свою порцию уже проглотила и молча выпрашивала добавку.

— Да… поесть ты не промах! Но посмотрим, как будешь искать белок и соболей, — добродушно проворчал я.

А Сильва сидела и виляла хвостом, как будто понимала мои слова. Пришлось дать еще один пирожок. Он исчез в пасти собаки так же быстро, как и первый. Я доел и запил из кружки, ключевая вода была холодной, но вкусной. Время подходило к пяти часам вечера. Пришла пора продолжать путь.

— Что-то засиделись мы с тобой, — вздохнул я, надевая рюкзак и беря ружье.

В прошлом году мне не довелось быть в районе хребта в охотничий сезон. Правда, мы с отцом приезжали туда на велосипедах в начале июня за черемшой. Летом дорогам там очень плохая, больше ни на чем не проедешь. А в сентябре выбирались в кедрач за орехами…

Хорошая примета

Мои воспоминания в тишине были прерваны лаем Сильвы. Она поблизости от дороги загнала белку на сосну. Если бы это произошло в отдалении, то я бы даже бы не пошел, да и вечереть стало. А тут как бы по пути. Подходя к дереву, увидел сидевшую в кроне красную белку. Поразить с небольшой дистанции неподвижную цель не составляло труда.

Сильва подскочила к рухнувшему зверьку, немного потрепала и бросила после моего предостерегающего окрика, так как могла испортить шкурку. Я осмотрел ее и повесил на погон — это такое приспособление, чтобы носить добычу. У белки были очень красивая светло-серая шубка и темно-оранжевые хвост и ушки. Редко попадется в тайге такой симпатичный трофей. Считается хорошей приметой такое начало сезона.

Но вот, наконец-то, я услышал далекий лай и удары по дереву топором. Это охотники готовили дрова на ночлег, кто пилил, кто колол — у всех дело находилось. Я подозвал Сильву и взял на поводок, чтобы чужие собаки не покусали, а Галку и Дозора мы знали хорошо. Оставалось еще метров 150 до зимовья, когда нас услышали.

Некоторые собаки даже побежали встречать. На мой зов примчались Галка с Дозором, начали ласкаться, ставить лапы мне на грудь и пытались лизнуть лицо, при этом повизгивая. Сильва начала рваться с поводка, но я ее не отпустил, чтобы не завязалась драка между собаками. А то без нареканий не обошлось бы…

Добрались мы уже затемно. Перед зимовьем горел костер, а на тагане висели ведра, из которых валил пар. Это варилась похлебка для собак. Я привязал Сильву к дереву и обменялся рукопожатием с каждым из охотников.

— Ну как дошел? Что нового? — начал расспрашивать меня дядя Кеша.

— Все нормально, — отвечал я. — Вот, красную белку по пути добыл.

— Это к фарту, — кивнул Иннокентий. — А ты правда у брата отпросился? Вместе, конечно, веселее будет охотиться. Сам знаешь, что в тайге одному опасно. А отец твой шею мне не намылит?

— Да все будет хорошо! Конечно, меня отпустили, заверил я.

Ужин в зимовье

Мимо моей Сильвы ходили собаки и знакомились с новенькой, а Дозор и Галка подошли к ней и обнюхивались, порыкивая на чужих. Потом на меня посыпались вопросы от других охотников.

— Ты где, паря, эту белку-то добыл?

— За ключом.

— Интересно! Здесь по дороге уже все повыхлестывали, Кеха! Но теперь все соболя ваши будут. Белочка-то, фартовая, — рассуждал самый старый охотник — дядя Макар.

Ему в то время было под семьдесят, но выглядел еще крепким. Он никогда не матерился, а если хотел выругаться, то говорил «гад». Если мы слышали это слово, то понимали, что дядя Макар очень зол.

Мужики накормили собак, моей Сильве тоже досталось. Это дядя с ней похлебкой поделился, так как у меня времени варить не было. В зимовье жили до меня четыре охотника. Посовещавшись, они выделили мне лежанку за печкой. Мы прикинули, что останемся тут еще дней на пять.

— Меня это устраивает, — сказал я, а про себя подумал: «Только бы хватило продуктов!».

— Насчет еды не беспокойся, у нас ее навалом, — заметил дядя, словно бы прочитав мои мысли. — А одному в тайге действительно опасно, всякие бывали случаи…

— Ну что собак накормили? Теперь и нам не мешало бы подкрепиться! — сказал дядя Макар.

Я отвязал Сильву, она обрадовалась, немного побегав, подошла и легла возле Дозора и Галки. Так собаки вместе и держались. Я зашел в кладовку, чтобы взять из рюкзака колбасы к чаю.

— Лучше на завтра оставь, когда пойдем на охоту, — посоветовал дядя. — Патронов-то у тебя много?

— Штук пятьдесят будет. Половина — в патронташе, остальные — в мешочке. Если будет мало, то недолго и зарядить.

— А пулевые есть? — продолжал расспрашивать Иннокентий.

— Штук десять, думаю, что достаточно.

— А то тут косолапые есть, — предупредил дядя Кеша. — На прошлой неделе Годок (там мы называли сына дяди Макара. — Прим. автора) отстрелил шатуна, нам дал его жира…

На улице подмерзло, снег под ногами хрустел, похолодало. Зашли в зимовье, охотники уже сидели за столом и кушали. Кто-то за чаем рассказывал всякие байки. Было очень интересно. Дядя Макар пригласил нас за стол, а любителей покурить отправил на улицу.

В зимовье стало просторно. Я налил себе супа в походную чашку, и отметил, что мяса оказалось больше, чем картошки. Было так вкусно, что, управившись с этой порцией, взял еще добавки. Наевшись и напившись чаю, ощутил, что меня клонит ко сну. Я скинул верхнюю одежду, рухнул на лежанку и провалился в сон.

Утренние сборы

Когда пробудился, когда все были на ногах. Охотники одевались, что-то складывали в рюкзаки и тихо переговаривались. А собаки уже вылезли из укрытий, и носились, играя, друг с другом. У каждой была своя соломенная подстилка под брезентовым низким пологом.

Посмотрев в окно, я убедился, что уже наступило раннее утро. Оделся, вышел на улицу и сбегал умыться к ключу, который протекал метрах в пятнадцати от зимовья. Холодная вода помогла окончательно проснуться.

— Ну что, пьем чай и на охоту! — сказал дядя Кеша.

Плотно подкрепившись, я зашел в кладовку за рюкзаком. Там действительно продуктов было навалом. Хлеб замороженный лежал рядами. Три мясных окорока, завернутых в плотную ткань, висели на крепкой жерди. Овощи лежали под нарами. Рядами стояли консервные банки. Пушнина большими пучками висела под потолком, и все это богатство не закрывалось.

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.

Александр Фирсов, Республика Бурятия

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий