Матерые волки и борзые. Часть третья

Накануне, перескакивая лисицу, я на всем карьере кувыркнулся вместе с лошадью через голову и так убил себе правую ногу, что с трудом мог ходить и сидеть на лошади. Поэтому, не жадничая травить, я стал на крутом обрыве над Осетром, откуда было отлично слышно гоньбу и видно почти все лазы, но где самому травить было невозможно: мешал обрыв, поросший кустами.

Матерые волки и борзые. Часть третья
Охота с собаками. Фотокопия рисунка_by Internet Archive Book Images@FLICKR.COM

ОКОНЧАНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.

Когда гончих стали уже звать в рог, в овраге против меня раздался выстрел. Оказалось, местный лесник «ударил» в матерого волка. Через несколько секунд я увидал огромного «материка», который, согнувшись, осторожно и тихо вышел из опушки и пошел прямо на куст, за которым стоял генерал В. со свитой.

Нужно заметить, что его превосходительство имеет маленькую слабость окружать себя на охоте свитою, с которою можно поговорить во время скучного ожидания на лазу, отчего, конечно, зачастую случаются погрешности, вроде не во время показанного зверя. Так и в этот раз: свита заегозила раньше времени; волк, прежде чем его указали собакам, бросился во все ноги назад и собаки не успели его догнать.

Несколько времени спустя я увидел этого же волка, тихо идущим полубугром мимо меня; левый бок у него был в крови. Сзади меня тянулась площадка мелочей, в которую волк по обрыву и направлялся, а еще дальше сзади мелоча эти отделялись перемычкой от соседнего острова.

Позабыв благое намерение убегать травли, стискивая зубы от боли, я все-таки понесся на эту перемычку, уверенный, что успею перенять зверя. Действительно, только что я стал в самом узком месте, прямо против меня вышел волк, остановился у опушки, посмотрел на меня, на собак и также медленно вошел назад.

«Врешь! — подумал я. — К гончим ты не пойдешь, опять сюда явишься». Левее перемычки поле, постепенно расширяясь, спускалось к Осетру, а сзади меня упиралось в крутой овраг, за которым на высоком холму тянулась опушка следующего острова.

Минут через десять, когда мне уже стали слышны вдали голоса доезжачих, переходивших из угорка в мелоча, волк вышел из угла опушки, несколько ниже меня, и, даже не взглянув в мою сторону, хотя он очень хорошо видел, где я стою, тихой рысцой побежал наискось полем к Осетру.

Я дал ему отделиться саженей на десять (свыше 20 метров. — Прим. редакции) от угла, быстро передвинулся под опушку, из которой он вышел, и, отрезав ему таким образом отступление, указал его собакам. Нас разделяло расстояние саженей в 100. Так как волк продолжал идти рысцой, я скакал по мягким зеленям молча, чтобы его не тревожить и дать собакам подобраться поближе.

Они заложились жадно и мой очень резвый Молодец шел впереди. Вот ему оставалось до волка саженей 15–20 (около 30–40 метров. — Прим. редакции); забилось сердце в ожидании критического момента, я громко заулюлюкал и… не верил своим глазам. Мне показалось, собаки остановились — так внезапно кончилась их прыткость: расстояние между ними и зверем оставалось неизменным, только волк летел уже во все ноги, взметывая из-под себя комки зеленей, как добрая лошадь.

На таком маху влетел он в овраг, выбрался на кручу и побежал в крутую гору к опушке острова; собаки потянули за ним. Вот тут-то с попереку мне хорошо было видно какою блестящею резвостью обладал этот черт! Видя близко остров, он не берег сил и несся в бугор, как пущенная ракета, с каждым прыжком выигрывая расстояние у утомленных собак.

Долго потом трунили надо мною товарищи, что я протравил умирающего волка и, хотя я огрызался и говорил, что очень рад, что волк ушел, — затрави я его, сказали бы: «Что за мудрость подстреленного-то взять?», а все-таки на душе было невесело и главное обидно за собак: приходилось поверить, что есть четвероногие существа резвее моего Молодца.

Итак, затравить матерого волка, когда он в поре, не больно-то просто, и счастливы те охотники, которые, затравив крупного прибылого волка, убеждены, что победили матерого, вполне довольны собой, своими собаками и не знают той жажды к совершенству, которая постоянно тревожит истинного охотника и не дает ему успокаиваться на дешевых лаврах.

Д. Вальдов, село Сергиевское на Птани, июнь 1884 г.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий