Уезд наш, богатый в былые времена всякой дичью, не отстал от своего века и оскудел — в особенности оскудел он по части лесной дичи. На болотную же годами бывает сносная охота и то благодаря неприступности некоторых мест. В отдельные годы в эти-то крепкие места сбивается дичь и прячется от своих гонителей, вылетая погулять в луга и болота, доступные для охотников, доставляя таким образом возможность с удовольствием поохотиться и вернуться домой не с пустым ягдташем.
Из «болотной дичи» к нам жалуют преимущественно утки разных пород — кряквы, широконоски, чирки, а шилохвостые — только пролетом. Эти «разночинцы», вероятно своим численным превосходством в ряду другой дичи, привлекают к себе внимание массы «стрельцов» еще тем более, что наши охотники не предубеждены против охоты на уток.
Да и в самом деле, как не поохотиться на взлетков, когда стреляешь их из-под стойки собаки, как дупелей? Как не постоять на перелете зорьку, другую?.. За недостатком же другой дичи решительно нет возможности не охотиться на уток и, нечего греха таить, не брезгуем мы этой охотой, да и места есть хорошие, как в смысле охоты, так и природы, не поскупившейся своими дарами для забытого всеми уголка нашего.
На что плох наш город, грязен, пылен, беден, мал, а посмотрите-ка на него с юго-восточной стороны, с тех самых мест, где утки живут; залюбуетесь просто! Стоит он на высокой горе, омываемый судоходной (весной) рекою Мокшей, из которой эта гора поднимается отвесно для того, чтобы служить пьедесталом маленькому Краснослободску.
Лучшие здания города сгруппированы к этой же стороне и перемешаны с зеленью садов, белыми колокольнями церквей, высоко поднявшими свои головы, чтоб любоваться через кровли домов в зеркальные воды родной реки, так завидно хорошо отражающей разбросанные на противоположном берегу крестьянские избушки Заречья.
Путь к цели
Узенькая дорожка, извиваясь по искусственному уступу горы, довершает картину города и приводит к мосту чрез Мокшу, по которому мы и отправились на Большое озеро. Проехали мост, другой, третий; белую часовню оставили вправе, еще несколько минут и мы среди лугов, озер и крепей болотных.
Лет сорок тому назад эти заливные луга окаймлялись лесом, средина которого против самого города в одну очень сухую осень выгорела, вместе со своей торфяной почвой, а образовавшаяся котловина, от снега, дождей и разлива реки, наполнилась водой. Так вместо леса появилось громадное болото, из которого кое-где торчали обгорелые деревья и вывороченные корни.
Первое время на этом болоте не было никакой растительности, — вода и жидкая грязь сплошь покрывали все болото, за что оно и получило название Чистое. Название это сохранилось за ним до сих пор, хотя оно далеко уже не чисто и поросло хвощом, камышом, тальником и ольхой, так что издали скорее представляется мелколесьем, чем болотом, а между тем это лучшее болото в уезде — в него-то собирается и прячется дичь.
Здесь мало подходов, а те, которые есть, не могут назваться удобными: приходится лезть выше колен по вязкой тине и кочкарнику, почему бьют дичь больше по окраинам и луковым озерам, где кроме уток попадается дупель, бекас и гаршнеп.
Главный же контингент уток издерживается в средине болота по озерам, в числе которых самое главное и излюбленное утками, — Большое озеро в правом углу Чистого. Попасть на Большое весьма трудно.
Надобно сначала пройти по топи около версты, затем версты две ехать, стоя на лодке, по нарочно прорезанной по топи дорожке, отпихиваясь об зыбкие берега длинным шестом, и надобно иметь легкость и навык, чтобы не потерять равновесия, в особенности, когда совершенно неожиданно шест прорвет верхний более твердый слой берега и быстро полезет вглубь…
Но, несмотря на все неудобства и случайности, неизбежные при желании побывать на Большом, охоты на нем — нечасто, но все-таки устраиваются приятные…
Грандиозное свершение
Главнокомандующим «флотом», содержимым для поездок на Большое, состоит у нас ветеран-охотник Николай Лукич. На его глазах образовалось Чистое болото и вновь заросло лесом и всякими болотными принадлежностями. Ему же принадлежит честь открытия Большого озера и проложения к нему охотничьего пути на собственные средства. Подвиг, достойный быть занесенным в охотничью летопись.
Попав раз на Большое, натешившись в волю, набив целый воз уток, которых пришлось тащить на собственных плечах, по пояс в воде, а местами и глубже, Николай Лукич решил проложить более удобный путь на Большое.
Изыскание сделано; компания составилась живо: вдвоем с охотником-промышленником, вооруженные топорами, ножами и лопатами, прорезают охотники в ширину тропинки верхний, более твердый слой болота с кочками, кустарниками и прочими принадлежностями болотной флоры, на протяжении двух верст. Не взирая на палящие лучи солнца и мириады комаров, работа доведена до конца…
Одна беззаветная страсть двигала рукою охотника, желание поохотиться вволю, до сыта. Ни одной утки в жизни не продал Н. Л., следовательно прорывая свой знаменитый канал, далек был всякой корысти, за что и пользуется трудами рук своих целую четверть века и получает большое спасибо от сотоварищей, которые, отправляясь на Большое, с особенным удовольствиями, шлют приглашение «строителю канала».
Большое озеро названо так за свою величину относительно других озер Чистого болота; фигуру имеет неправильную, а топкие берега его окаймляются ольхой, тальником и камышом. На озере пропасть небольших островов, которые на языке местных охотников называются «коблами». «Коблы» эти подвижны и в полую воду нередко перекочевывают с места на место — вместе со своей растительностью, так что физиономия озера часто меняется.
Все озеро поросло водорезом, белыми и желтыми кувшинками. В воде масса зеленых шариков, которые держатся около водорослей. Только местами видны полосы чистой воды, возле которых и размещаются охотники на «коблах».
Большое озеро нигде не имеет глубины более двух аршин (свыше 1,4 метра. — Прим. редакции); дно его чрезвычайно илисто, что благоприятствует размножению вьюнов, карасей и водяных жуков, но карась очень мелок, жуки же — чрезвычайно крупны, вершков до полутора (около 6,7 сантиметра. — Прим. редакции). Держатся они преимущественно около берегов и «коблов», и их так много, что убитую дичь, которая упала около берега, необходимо сейчас же брать, иначе жуки провертят ее всю, как буравом.
М. К., 1884
