Перед закатом солнца начинается пролет и прилет уток, которые присаживаются на открытые места, или пролетают над головами охотников в более отдаленные озера. Ежели дичь не очень напугана, чего в настоящее время почти не случается, то охота бывает очень оживление и добычлива, в особенности утренней зарей, когда она сытая возвращается с хлебов и, грузно шлепаясь на воду, не особенно зорко оглядывает местность.
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО ИСТОРИИ МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Время для пальбы и задушевных рассказов
Ежели много съедется охотников на озеро и дичь еще не сбита, выстрелы гремят, не умолкая… Нередко одна утка облетит озеро, промелькнет над головами, чуть не всех охотников и, несмотря на смертоносный гул, посылаемый ей вслед разгоряченными охотниками, благополучно улетает, и далеко над камышами раздается ее характерное и подзадоривающее кряканье.
В виду трудности путешествия на Большое и неудобства возвращаться ночью домой, охотниками всегда берутся две зори — вечерняя и утренняя, почему и является необходимость ночевать, а ночь на Большом тоже не лишена своеобразной прелести.
Для ночлега и склада запасов выбирается самый большой «кобел», в смысле большого количества сухого места, которого, кстати сказать, на самых больших «коблах» бывает не более полутора квадратной сажени (около 4,5 кв. м — Прим. редакции). Здесь же размещаются пять-шесть человек охотников и разводится огонь, который, кроме приготовления чая и ужина, отгоняет докучливых комаров и обсушивает пострадавших от неосмотрительности и излишней горячности охотников.
В ожидании пока закипают медные чайники с кашицей из дичи и чаем, компания усаживается поближе к «комельку», и круговая чарка оживляет утомившиеся нервы и развязывает языки.
Подкрепившись вкусным ужином и отваром китайских трав, поглощенных с аппетитом, знакомым одним охотникам, компания забывает о сне и свежий ветерок — предвестник утренней зари, — играя листьями деревьев и вершинами камыша, скользнет по лицам охотников и тонкой струйкой познобит спины, напоминая о близости зари — поре охоты.
Ветер как бы желает прекратить оживленные и задушенные рассказы о былом счастливом времени для охотников, с баснословным изобилием дичи, не требовавшем ни искусной стрельбы в лет, ни скорострельных ружей, ни дальних отъездов; о том времени, когда пара кряковых осенних уток продавалась за 15–20 копеек, а чирков — за 10 копеек.
Что-то грустное и вместе самодовольное слышалось в голосе рассказчика, перечислявшего свои былые трофеи в известных каждому местах. Оно и понятно — он был похож на богача, не отказывающего себе в удовольствиях, который дошел наконец до очевидной настоящей бедности, неспособной удовлетворить даже не особенно прихотливой страсти.
Воспоминания о светлом прошлом и мрачные мысли о будущем
Настроение рассказчика перешло и на слушателей: плохое настоящее и недалекое печальное будущее нашей охоты запало им в головы, с призраком полного отсутствия дичи, с каждым годом быстро уменьшающейся.
Невольно перед каждым вставало воспоминание о лучшем прошлом. Вспоминалось и мне, как лет пятнадцать тому назад Н. Л. в первый раз привел меня на Большое озеро. Как тихо ползя и извиваясь между камышами и тальником, зацепляя за берега узкого канала, наша «душегубка» выглянула, наконец, на свет Божий и мы очутились на Большом озере, среди не ожидавших нас его обитальцев.
Боже мой, что за переполох мы наделали! Целые облака уток поднимались там и сям с озера, носились как обезумевшие над нашей лодкой и по всем направлениям, испуганно крякая. Кутерьма эта продолжалась до тех пор, пока утки не свалились в громадную, черную, как грозовая туча, стаю, которая еще раз, другой пронеслась со свистом и шумом над озером и скрылась где-то далеко за камышами.
Но увы! Стрелять не позволялось и пока мы не разместились по «коблам» под прикрытием камышей, приходилось сдерживать охвативший всех охотничий пыл. За то и огонь же мы по ним открыли потом! Кажется все, что закипело в душе и заговорило в сердце охотничьем, при виде такого громадного количества дичи, охотники старались заглушить громом неумолкаемых выстрелов, извергаемых на ни в чем неповинных уток, которые, благодаря горячечному настроению, благополучно, в большинстве случаев, улетали.
А все-таки в две зори мы вчетвером убили до 40 пар уток. Н. Л. конечно, убил больше всех, не расстреляв даже всего патронташа, тогда как остальные давно уже прекратили охоту за неимением зарядов.
Охота на Большом продолжалась вплоть до заморозков. В конце сентября и октября, охотятся даже ночью по луне на пролетную дичь, для чего высаживают на воду кряковую или домашнюю утку, или просто чучело, к которым и подсаживается пролетающая над озером дичь.
За последние три года плоха стала охота на Большом. Сухие года и увеличение числа охотников влияют значительно в этом случае, но главное — это весенние охоты и истребление яиц, о чем распространяться отдельно не стану… Скажу только, что истребление дичи у нас, как и везде, идет быстро и что только с исполнением законов об охоте в весеннее время, можно питать некоторые, кажется неосуществимые, надежды на лучшее будущее.
Мнения о вреде весенних охот давно высказываются охотниками. Немало озвучено и прекрасного материала для выработки правил об охотах в весеннее время, но прекрасные идеи… в массу еще не проникли… Одно только активное участие Императорского Московского общества правильной охоты и размножения охотничьих и промысловых животных может помочь горю истинных охотников — оживить законы об охоте в весеннее время и дать охоте будущее.
М. К., 1884
