Давно я мечтал о Кавказе; мне хотелось увидеть воспетую Лермонтовым величественную кавказскую природу, побывать на горах и, в особенности, познакомиться с богатой местной фауной. Проходили годы, желаемая поездка не осуществлялась. В виду разных служебных и частных препятствий, пришлось, по необходимости, запастись терпением и выжидать благоприятных обстоятельств.
В окрестностях города
В настоящем году существенные препятствия устранились. В первых числах июня я приехал в Железноводск и в течении двух следующих летних месяцев, почти ежедневно, большею частью пешком, производил продолжительные экскурсии в окрестностях Железноводска, Пятигорска и Кисловодска.
Особенное внимание я обратил на железноводские окрестности, изобилующие живописными лиственными лесами. Пользуясь сведениями, добытыми от местных охотников и немецких колонистов, указаниями лесной стражи и другими благоприятными обстоятельствами, вооруженный двустволкой и охотничьим ножом, я прошел вдоль и поперек все лесное пространство, заходил многократно во все самые глухие лесные участки и побывал на вершинах почти всех соседних гор.
Полагаю, что некоторым собратьям и товарищам по страсти небезынтересно познакомиться с указанною местностью и дичью, находящеюся в ней; а потому и предлагаю свое безыскусственное, но правдивое описание того и другого.
В начале настоящего столетия местность, ограниченная отдельными горами — Змеиной, Лысой, Машукой, Бештау, Острой, Медовкой, Кабаном, Верблюдом, Быком, Шелудивой и Развалкой, была покрыта сплошным, во многих местах непроходимым, лиственным лесом. Самые горы, покрытые большею частью девственными лесами, неприступные скалы, глубокие балки и ущелья служили покойным приютом для крупных хищных и травоядных зверей.
Воинственные кабардинцы и недовольные русские, хотя часто и находили безопасное убежище в этих малодоступных местах, но зверя почти не беспокоили. Спасаясь от преследования русских войск и занимаясь в то же время разбоями и грабежами мирных обывателей, им было не до охоты.
Напротив, присутствие в этой местности двуруких хищников благоприятствовало спокойному размножению зверей и всякой дичи. Леса считались опасными и потому охотниками не посещались. Под влиянием таких благоприятных условий, зверь и всякая дичь изобиловали в лесу.
Первые обыватели соседней колонии Карас шотландцы, а затем и немцы, совершенно основательно смотрели на эти леса как на царство зверей и птиц, в котором кабан, медведь, волк, ягнятник и беркут по временам вели кровопролитные междоусобные войны за господство над меньшей братией… Но все это было и быльем поросло…
В настоящее время эта местность, составляющая окрестности Железноводска, благодаря эгоистической деятельности людей, изменилась до неузнаваемости. От лесов не осталось и четвертой доли. Там, где были непроходимые болота и трущобы, ныне сухие расчищенные места.
Самая глухая местность на седловине, соединяющей Бештау с Железной горой, покрылась целым рядом чистых и красивых домиков, между которыми возвышаются значительные каменные дома с лавками и магазинами. На западном и восточном склонах Железной горы вырос целый ряд зданий и разных гидротехнических сооружений, где находятся гостиницы, ванны, источники железной воды и прочего.
Разительная перемена
Через глухие дебри проведены шоссе и телеграф; в прилегающем к Железноводску лесу на значительном пространстве проходит целая сеть чистеньких, утрамбованных камнем, дорожек и дорог, по сторонам которых устроены удобные для отдохновения гуляющих скамьи, будки для продажи кефира и кумыса, кегли, тир и прочее.
В этом месте лес уже называется «парком» и в летнее время наполняется приехавшею из разных мест России «болящей» публикой. Там, где некогда раздавались страшный рев медведя и унылое завывание волка, теперь, во весь лечебный сезон, два раза в день, раздаются стройные звуки терского казачьего смешанного оркестра.
Царство зверей и птиц разрушилось; настало полное господство человека. Страшный кабан навсегда оставил эти гостеприимные некогда для него места и скрылся в камышах рек. Малки и Еишь-Малки на расстоянии 40–60 верст (около 43–64 километров. — Прим. редакции) от Железноводска.
Но и там дела его плохи. Закон Магомета, запрещающий человеку кушать свинину и обеспечивавший до некоторой степени существование толстокожего зверя, с прибытием сюда русских, потерял для кабана практическое значение. С каждым годом количество диких свиней и там уменьшается.
Михаил Иванович Топтыгин, по-видимому, более привязан к своему прежнему царству. После «погрома» он, хотя и обратился в позорное бегство в леса и горы соседние Эльбрусу, но по временам присылает на Бештау своих собратий, которые гостят здесь более или менее продолжительное время. То же делают олень и коза.
Кумушке-лисе также не житье, а о косом и говорить нечего — это самый несчастный зверек в Железноводске, как и везде. Один волк, успешно каждый год размножаясь, остался на месте, но и тот редко решается разбойничать в окрестностях Железноводска.
Из пернатого царства фазан, горные индейки и курочки оставили навсегда железноводские горы и крепи, только ягнятник с беркутом и коршун до сих пор в большом количестве гнездятся на неприступных скалах Бештау, на Острой и Медовой горах; но покой и этих хищников нередко нарушается мальчишками, взбирающимися, небезуспешно, на скалы за орлятами и коршунятами.
Само собою разумеется, что все описанные изменения произошли не вдруг, а постепенно в течении последних восьми десятков лет. Причины тому были весьма разнообразны и коренились столько же в общем ходе исторических событий этой местности, сколько в безжалостном истреблении и в отсутствии правильной охоты.
Да простит мне читатель, если несколько утомлю его внимание изложением этих, по моему мнению, интересных для охотника причин. Постараюсь быть кратким.
Как сказано выше, все лесное пространство между горами Лысой Машукой, Бештау и другими представляло вдали от самого опасного врага — человека, все условия для спокойного существования и размножения зверей и всякой дичи. Лес для мирного обывателя считался весьма опасным.
Влияние переселенцев
Еще в 1780 году, в четырех верстах (около 4,3 километра. — Прим. редакции) от Горячеводской долины, приблизительно на том месте, где находится ныне Пятигорск, заложена была русскими крепость Константиногорск. Кабардинские князья Тархановы, владевшие всею описываемою местностью, считались только по виду русскими подданными, в сущности же они были враждебны России.
Через двадцать с лишком лет (1802 г.) подле леса с юго-восточной стороны Бештау с целью распространения христианства между татарами поселились несколько шотландских миссионеров.
В 1809 году московский врач Гааз, посетивший Константиногорск, благодаря случайному знакомству с черкесским князем Измаилом-Беем, едва ли не первый из русских, проник в лесные дебри западной стороны Железной горы, открыв там железные ключи.
Соседство крепости и шотландской миссии не имело сначала никакого влияния на уменьшение зверей и вообще дичи. Жители крепости и миссионеры заняты были борьбою с черкесами, первые — мечом, а вторые — крестом.
Население Константиногорска и Горячеводска, однако же, вскоре стало быстро увеличиваться, в особенности с 1824 года, когда, после упразднения Георгиевска, многие жители оттуда переселились со своими домами в эту крепость.
Шотландская миссия благодаря энергическому распространению христианства в лице магометан приобрела себе непримиримых врагов. Крепость не могла предупредить частых открытых нападений черкесов на миссию, почему миссионеры вынуждены были пригласить к себе из Сарепты несколько семейств немцев.
С их переселением миссия прекратила свое существование, так как цель общества изменилась. Немцы завели фабрики, стали заниматься сельским хозяйством, охотой, а впоследствии, вместе с другими, и лесоистреблением.
При всем этом немного находилось смельчаков заглянуть в глубь железноводского леса. Опасались не столько зверей, сколько черкесов и бродяг. Никто не решался ездить без конвоя; казачьи пикеты постоянно наблюдали за черкесами. Военное начальство, однако же, не бездействовало. Частые разбои и набеги с целью грабежей побудили к энергическим ответным мерам: у подошвы Бештау не раз кровопролитные стычки русских войск с черкесами оканчивались полным поражением последних.
Черкесы принуждены были очистить местность и удалиться в более отдаленные горы, за Кубань и к верховьям Подкумка. В 1842 году местность уже настолько оказалась безопасной, что, по распоряжению военного министра графа Чернышова, были переселены 40 солдатских семейств из Кисловодской крепости почти в самый центр лесов — на седловину, соединяющую гору Железную с Бештау.
Н. Дублянский, 1884 г.
