Охота на степных зверей и птиц. Часть четвертая

Перья авдотка впервые сменила у нас полгода спустя — в феврале. В следующем июле месяце, будучи двух лет от роду, она переменила перья второй раз в своей жизни и затем меняла правильно каждый год в это же время. Пищу ее составляла размоченная в молоке булка, к которой примешивали мелко изрубленную вареную говядину. Иногда ей давали также дождевого червя, насекомое, мышонка, лягушку или кузнечика.

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ МАТЕРИАЛА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.

Под конец птица до такой степени привыкла к моему отцу что, когда он был дома, постоянно сидела у его ног; при возвращении его с прогулки радостно встречала его и часто, наклонившись к земле, низко спустив клюв, расширив крылья и распустив колосом хвост, приветствовала его нежным «дик-дик»»…

Весной, когда наступает время любви, самец ухаживает за авдоткой, как нежный муж за своей женой.

Тиркушка

Всех названий этой птицы нескоро и перечтешь: стриж, степная ласточка, грицик, краснокутик, песчанка, чернобровка и много других.

Тиркушка — живой портрет ласточки, но в несколько раз больше. Полет ее быстр и смел. Звук ее голоса похож на «терюк-тюк терюк-тюк». По прилете тиркушка держится затопленных лугов, полей и степных мест, старательно разыскивая себе пищу. Но лишь земля немного обсохнет и станет зеленеть, перелетают в степь, поля и берега сочных болот.

Вырывши в земле небольшую ямочку, самка кладет 3–4 яйца и высиживает детенышей. При появлении охотника, тиркушки летят к нему навстречу и стараются всеми неправдами отвести его от гнезда в сторону. Убедившись же, что обмануть охотника не удалось и он пробирается к дорогому для них гнезду, они начинают летать как молния, кружась около его головы.

Напуганные тиркушки очень осторожны и подымаются ввысь, на которой убить очень трудно. Вследствие того, что тиркушки летая, почти скользят поверх земли и делают быстрые, крутые повороты, бывают сплошь и рядом промахи. Самое лучшее время для стрельбы этой птицы — вечер, именно то время, когда они носятся в воздухе и ловят насекомых.

К концу отлета мясо тиркушки становится особенно приятным. Бьют их девятым номером дроби.

Охота на степных зверей и птиц. Часть четвертая
Саджа. Рисунок Арчибальда Торберна@WIKIMEDIA.ORG

Саджа

Она образом жизни и своей формой напоминает степного рябка. Оперение ее чрезвычайно близко подходит к цвету той почвы, на которой она держится, и потому заметить ее не особенно легко. Особенность ее пера заключается в том, что в крыльях первое маховое крыло в конце до такой степени сужено, что похоже на щетину.

Саджа преимущественно держится киргизских степей. В Европе их очень мало.

Устройство их гнезд, как говорит господин Радке, очень безыскусственно и совершенно похоже на гнездо рябков: оно состоит из плоского углубления около пяти дюймов в диаметре, край его выложен несколькими стебельками травы, да и их иногда не бывает.

Летом она любить греться на солнце и в это время мне случалось находить отдельные парочки, но большею частью несколько штук вместе. Саджи, подобно домашним курам, любят закапываться в рыхлую почву и в ней купаться.

Охота за этой птицей, если она не напугана, довольно прибыльна, в противном же случае подобраться к ним на выстрел почти невозможно, тем более, что на ровной степи негде и спрятаться. При взлете же их стрелять необходимо тотчас же, так как они летают чрезвычайно быстро и в несколько секунд очутятся уже вне выстрела.

Сайган

Этот зверь величиной с небольшим два аршина (свыше 1,4 метра. — Прим. редакции) и в некотором отношении, особенно с первого взгляда, похож на козу. Водится в европейской и азиатской части России. Жизнь проводит в степях.

Морда сайгана одутловатая, короткая; уши широкие, но короткие; рога красивые, лирообразные; шкура покрыта густыми, мягкими волосами, рыжеватого цвета, за исключением живота и хребта, из которых первый бел как снег, а последний приятного темно-бурого цвета.

Любимые его места — сухие, с солончаками степи. Черное и Каспийское море, Волга, Дон, Иртыш — вот район его жизни. Зверь этот очень осторожен; но в местах, которые посещаются человеком редко, он бывает доверчив и подпускаете иногда к себе близко.

Вот как описывает охоту на сайгана господин Андриянов: «Однажды рано утром будит меня Емельянов и говорит:

— Приехал калмык-табунщик, который рассказывает, что недалеко от реки Маныча видел небольшое стадо сайганов (род антилоп).

Мне никогда не приходилось близко видеть это животное. Помню как-то смутно, когда я, будучи еще маленьким, ехал с отцом к соседу, то недалеко от дороги выскочило какое-то животное и помчалось с неимоверною быстротою, так что чрез несколько минут скрылось из виду. Я спросил отца, что это такое. «Сайган», — объяснил он. И вдруг теперь я мог не только видеть сайганов, но даже, может быть, стрелять их.

— Вы, барин, ведь, никогда не охотились за сайганами, так я вас научу. Нужно достать рыжий ергак (пальто из шкуры маленьких жеребят. — Прим. автора) и штаны кожаные, да на фуражку навязать травы. Как только увидите его, сейчас необходимо падать и потом помаленьку ползти; только заходить из-под ветру, а то эта зверина чуткая, — услышит и тогда прощай.

Достали все необходимое, по мнению Емеляновича; выбрали тихий день, и отправились. Емельянович то же на всякий случай был вооружен. Ружья зарядили картечью… А сайганов нет, как нет, несмотря на то, что проехали уже верст 15 (16 километров. — Прим. редакции).

— Соврал, должно быть, проклятый! — горячился Емельянович. — Посмотрим вон в тех музгах (небольших ложбинах, в которых с весны задержалась вода, но по причине сильных жаров высохла; растительности в них никакой. — Прим. автора), там, пожалуй, будут.

Подъехали к музге; вдруг что-то мелькнуло из-под ближнего берега.

— Сайган! Сайган! — кричит Емельянович.

Но сайган был уже далеко. Он остановился, посмотрел пугливо на нас, понюхал, подпрыгнул и понесся опять.

— Вот так прозевали! Ведь, это рогаль (самец. — Прим. автора), да еще здоровенный!..

Погоревали, погоревали, и отправились дальше. Выехали из впадины на возвышение и стали всматриваться в даль.

— Ведь, это сайганы, Емельянович?

— И то, барин, три штуки, один большой, а два маленьких. Вы надевайте ергак и шаровары, спрыгивайте и лежите смирно, я же постараюсь заехать напротив, а вы между тем ползите помаленьку.

На охоте за дрофами и стрепетами я привык слушать советы Емеляновича, послушал и теперь. Но вообразите мое положение, — в очень теплую погоду в ергаке я полз; пот лил с меня градом; сердце так сильно билось, как будто хотело выскочить; я изнемогал. Но мысль о том, что сайганы могут уйти, придавала мне неимоверные силы; я все полз, не поднимая головы, не видя и не слыша ничего… Вдруг слышу за собою голос Емельяновича:

— Вставайте, барин, пропали наши труды, они какие-то бешеные. Я хотел заехать напротив их, а они перебежали мне дорогу и скрылись из виду.

Тут только я понял, что сайган — не дрофа и охота за ним гораздо труднее; донял также, что Емельянович в этой охоте смыслит столько же, сколько я. Но несмотря на это, я почувствовал еще большее желание застрелить сайгана, хотя бы пришлось пройти вдвое больше. Встал я, снял ергак и, о ужас! На мне не было сухой нитки, а ергак походил на густой кисель.

— Поедем дальше, Емельянович! Мне во что бы ни стало хочется убить хотя одного.

Проехали еще верст пять (5,33 км. — Прим. редакции), видели еще три штуки, но они не подпустили нас и за версту.

— Вот уж и Тройная (речка. — Прим. автора), здесь если бы найти, то убить не трудно: можно близко подойти, — сказал Емельянович.

Действительно, местность была очень удобная. Сама речка яриста и очень узка; по обеим сторонам ее на расстоянии 200–300 саженей (около 430–640 метров. — Прим. редакции) тянулись небольшие возвышения.

— Поедем по правой стороне по косогору, — сказал я… и в это время посмотрел вдаль. — Сворачивай скорей направо! Вон сайган под самым бугром, да еще никак рогаль.

Повторять было не нужно. Емельянович круто повернул и мы в одно мгновение скрылись от сайгана. Осмотревши ружье, я снял фуражку и пошел скорым шагом, к месту, где пасся сайган. Вот уж близко. Сердце страшно бьется, руки дрожат, в глазах какой-то туман.

«Нужно остановиться отдохнуть, а то как раз промахнешься», — думаю себе. Отдохнул, поуспокоился и пошел опять… Вот видны рога. Еще шаг… сайган поднял голову — и со всех ног шарахнулся от меня, но я уже приложился, раздался один, потом другой выстрел…

Сайган понес правую переднюю ногу и уже не бежал, а шел. Емельянович подъехал ко мне; я взял у него ружье и побежал к сайгану; он ускорил свой шаг и, к моему счастью, направился как раз к ярам речки Тройной. «Ну, — подумал я, — теперь он мой! На другой бок не перескочит».

— Емельянович, заряжай ружье и заезжай с правой стороны: если побежит на тебя, то бей!

Но это было бесполезно. Сайган с каждым шагом шел все тише и тише. Я подошел на выстрел, прицелился повернее и выстрелил. Он подпрыгнул как-то конвульсивно и растянулся на земле. Это был старый самец с длинными рогами.

Но что меня особенно поразило в нем, то это устройство носа. На бегу сайган раздувает ноздри и нос имеет вид как бы пузыря. Под глазами находятся два небольших отверстия, имеющие сообщение с ноздрями.

Сайган неутомим: ни лошадь, ни собака, не в состоянии догнать его. Бывает иногда, что собаки ловят, но это ни больше ни меньше как случайность. Небольшая сухая ковыла, совершенно ровная, изредка только изрезанная музгами равнина, сухая, жаркая погода, — вот те благоприятные условия, при которых сайган может жить в одном месте».

К зиме, когда сайганы меняют свою светло-коричневую одежду на бледно-чалую, почти бело-серую длинношерстную зимнюю, они собираются в большие стада, нередко по несколько сотен, даже тысяч голов в каждом.

Так как сайганы зимою охотно уходят в камыши, то в Западной Сибири киргизы придумали особый способ охоты за ними. Они подрезывают на некотором пространстве камыш, так что заостренные концы его должны ранить скачущих через него антилоп, и затем гонят последних к таким местам, где они скоро утомляются и становятся добычею охотников.

Мы уже говорили, что сайганы бегают чрезвычайно быстро и их трудно догнать, но в последнем случае должны оговориться и сказать, что славные киргизские борзые настигают их без особенного труда.

Мясо их не особенно вкусно и имеет горький полынный вкус, а летом еще хуже, так как под кожей находится несметное количество личинок овода, самого страшного врага сайганов.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Нил Зарубин, 1885 г.

Рассказ о практиковавшихся в конце XIX столетия способах охоты приводится исключительно с целью ознакомления с историей охотничьего дела в России. В настоящее время охотники должны руководствоваться нормами действующего законодательства.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий