Три дня прошли в муторном ожидании. Вертолет все-таки прибыл, и нас с Виктором Серовым с вещами, провизией и собаками забросили на дальний охотничий участок для добычи всякого разного пушного зверя — большого и малого.
Непривычное начало сезона
Однако заняться промыслом вплотную сперва не представлялось возможным. Хотя официально сезон уже открылся, из-за затянувшейся оттепели пушнина была еще низкого качества. Приходилось ждать наступления настоящей зимы.
Крепких и звонких морозов, по сути, еще не было. Погода все это время стояла на редкость неустойчивая, какая-то слякотная. Неоднократно выпадал небольшой мокрый снег и, падая на не промерзшую землю, весь таял.
Морозец, правда, в иную ночь выдавался, но слабый. И только в последние двое суток из прожитых в зимовье двенадцати заметно похолодало. У извилистых задумчивых берегов присмиревшей реки образовались небольшие забереги. Но дни все еще оставались пасмурными и темными.
Так начинались и эти тринадцатые, «чертовые», сутки. С раннего утра небо подернулось серыми рваными облаками. Вскоре подул северо-восточный ветер, который принес темные лохматые тучи. И вот в воздухе уже закружились снежинки.
Мы с Виктором Ивановичем, несмотря на непогоду, все же решили обойти свои прошлогодние близлежащие путики, да насторожить кое-какие разрешенные самоловы. Я взял лайку Цыгана и зашагал по правому берегу реки. А по левому двинулся мой напарник со своим молодым псом Пиратом. Они переправились на плоту и пошли в сторону верховья.
Недоброе предчувствие
За третьим кривуном — это в шести-семи километрах от избушки — река разделялась на два рукава: старое и новое русла. На слиянии они были заторены наносником. В результате образовался большой разлив, в который справа впадал ключ. Через него и пролегал путик напарника.
Виктор остановился, подойдя к ключу. Тот протекал довольно глубоко и перейти его вброд, даже в болотных сапогах, было абсолютно невозможно. Охотник неожиданно для самого себя замешкался. Закралась вдруг какая-то гнусная неуверенность и на некоторое время овладела им.
Он стоял, глядя вперед, не в силах подавить в себе нахлынувшие сомнения, и молча размышлял: «Стоит ли идти дальше? Ведь погода совсем скуксилась. Ишь, как снег-то повалил — хлопьями! Однако, забуранит!».
Вскоре эти мысли Виктора Ивановича прервались из-за пролетавшего вблизи ворона. Он, будто бы зная наперед обо всем, что произойдет, прибыл как бы оповестить охотника и принялся кружить вокруг него и кричать. В карканье птицы чудились слова «Дела — дрянь! Дела — дрянь!».
— У… Сатана! Беду кличет! — сердито буркнул Серков и, сдернув с плеча ружья, выстрелил ворону вдогон. «Не к добру, однако, его карканье, — тут же подумал таежник. — Этот чертов кудесник явно что-то подсказывает…».
Встрепенувшись от раздумий, Виктор неторопливо зашагал вдоль ключа, подыскивая место, где можно было бы перейти через него. К счастью, неподалеку поперек препятствия лежала старая замшелая валежина. Она была, правда, трухлявой, но казалась еще крепкой.
Охотник осторожно ступил на валежину двумя ногами и слегка подпрыгнул, испытывая ее. Дерево выдержало эту нагрузку. Убедившись в прочности «мостика», таежник направился через ключ, повернувшись боком и осторожно двигаясь приставными шажками.
Что увидел Пират?
Ступив на твердый, устланный поникшими травами противоположный берег, и облегченно вздохнув, Серов обернулся, чтобы поманить своего молодого пса. Но того, к удивлению охотника, вблизи не оказалось. «Куда же он делся? — задался вопросом таежник. — Может вернулся? Но не должен был один убежать далеко».
Пират находился на некотором расстоянии от хозяина. Пес стоял на галечном берегу старого русла реки и, повиливая изогнутым в калач косматым хвостом, пристально глядел на отдаленную сопредельную сторону. «Кого же он там причуял? — удивился Виктор Иванович. — Что привлекло его внимание?».
Осторожно ступая, стараясь не создавать шума, охотник зашагал по берегу к своему питомцу. Подойдя к кобелю поближе, Серов опустился на колени в припорошенный выпавшим снегом подсохший цырей. Напрягая до рези глаза, таежник стал осматривать противоположный берег, поросший седыми тальниками.
И вот человеку открылась такая картина. Поверх густой поросли невысокой молоди тальника, что выделялся на сопредельной стороне среди редколесья, маячила хорошо знакомая горбоносая, ушастая, с ветвистыми рогами голова лося. Зверь жадно кормился, ловко скусывая вершки побегов кустарника.
Серова увиденное зрелище очень обрадовало, и он подумал: «Вот было бы кстати погасить нашу лицензию на этом сохатом! Нам бы хватило мяса на четыре рта на весь сезон. Да и на приманку к самоловам тоже бы осталось…».
Затем, не мешкая, охотник припал к земле, примяв ржаную траву и, подобно скрадывающему зверю, пополз вдоль обрывистого берега на сближение с лосем. Поверхность предательски шуршала под человеком. Мелкие хворостинки, попадавшие под колени, глухо потрескивали. Он опасался, что лось, заслышав шум от такого неуклюжего перемещения, сорвется с места и исчезнет в чаще.
Но, приподняв голову и выглянув, Виктор убедился, что волновался напрасно. Рогач по-прежнему пасся, прядая большими ушами, ничего не слыша и не замечая. Внезапно разыгравшаяся непогода с обильным снегопадом приглушала звуки вокруг и позволяла охотнику подкрасться на верный выстрел.
Точно в цель?
Теперь человека и зверя разделяли только неприступные препятствия — сварливая река и сыпучий галечный откос. Расстояние от Виктора до лося немного превышало сотню метров.
Разумеется, для гладкоствольного ружья эта дистанция была великовата. Точнее попасть в цель охотник мог бы, но сразить рогача сразу наповал из имевшийся «централки» Иж-18 вряд ли удалось бы. Серов совсем не был уверен, что сохатый получит смертельную рану. Скорее всего, лось не слишком серьезно пострадает и сможет уйти на большое расстояние. А отыскать потом подранка будет очень сложно.
Виталий Волков, Хабаровский край
