Потом я частенько приезжал к старику в гости. В теплое время обычно добирался на своей моторной лодке. Попутно охотился, собирал грибы и ягоды, рыбачил. Имелись у Хамазы неплохие орудия лова, но сил ставить и проверять их уже не хватало. Эту трудную миссию я взял на себя.
ОКОНЧАНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Речные трофеи и незваный гость
Рыба шла с весны до поздней осени. Улов мы держали в проточной воде в больших металлических садках, вот почему он всегда был живым и свежим.
Сразу после ледохода можно было поймать немало красавца-хариуса. Эта рыба источала одуряющий аромат свежего огурца. Ловилась она на протяжении короткого времени, поскольку вскоре отправлялась на нерест в мелкие ручьи и речушки, откуда возвращалась уже только осенью. Так хариус следовал в большой водоем на зимовку.
Иногда попадался и ленок, но гораздо реже. Потом устремлялся сиг-валек, ну, а более мелкий хариус-перекатник встречался почти все лето. В самый разгар жары шла каталка — мясистая сильная донная рыба, очень костлявая, но на вкус неплохая. Она водится в бассейнах только двух рек — Индигирки и Колымы. Осенью по холодной воде можно было добыть налима — всего пятнистого, как леопард, но под цвет гальки…
В избе у деда круглый год стояли два курковые «тулки» — горизонталки 16-го калибра. На мой резонный вопрос, почему так хранится оружие и не боится ли Хамаза инспекторов, он ответил:
— Я для них мамонт нашего времени, поэтому мне кое-что разрешается. Приедут, посидим за столом, пообщаемся. Потом они постреляют по пустым бутылкам, возьмут с собой рыбы и отправляются восвояси.
Старик пояснил, что ружье у него должно быть всегда под рукой, и рассказал еще одну короткую историю:
— Рядом с домиком вырыта яма для отбросов. Однажды слышу — в ней кто-то копошится. Пригляделся — а это медведь в возрасте двух-трех лет. Сам понимаешь, что такой гость — реальная опасность для человека. Пришлось произвести отстрел мишки. Потом урегулировал этот вопрос с инспекторами.
Память о старике
Когда дедушка был помоложе, то охотился активнее. Он белковал, ловил зайца на разрешенные петли, добывал горностаев, стрелял белую куропатку.
Так мы дружили с Хамазой несколько лет. Потом старик сказал мне, что уезжает на следующий год.
— Бабка купила в Хабаровске однокомнатную кооперативную квартиру, — лаконично пояснил хозяин.
— Для тебя, дед, это нежелательно, — попробовал отговорить я Хамазу. — Тут ты живешь как на курорте. Приезжаешь весной на речку, гуляешь по лесу, дышишь чистым воздухом, наслаждаешься общением с природой. Всегда знакомые люди тебя навещают и помогают понемногу. Да и сам потихоньку чем-то занимаешься. А в городе будешь жить в квартире. Там тебя ждут только четыре стены и телевизор, заскучаешь быстро.
— Твоя правда, парень, — ответил Хамаза. — Но бабка уже устала от Севера, а куда мне без нее?..
Осенью они уехали в Хабаровск, как и собирались. Прошло какое-то время. Однажды летним днем я встретил их хорошую знакомую, с которой супруга Хамазы переписывалась. Разумеется, спросил, как там дед поживает. А женщина коротко ответила:
— Затосковал он очень сильно в городе… и через полгода умер.
…Берег реки со временем подмыло и домик старика исчез в водной пучине. Но мы с женой каждый год ездили на то место 9 Мая. Жарили дичь на вертеле, заваривали чай, плескали водку в костер, поминая деда, и было такое ощущение, что он здесь рядом, незримо присутствует среди нас. И погода в это время стояла всегда тихая, солнечная и спокойная.
Вот о таком человеке редкой и непростой судьбы мне захотелось рассказать. Я благодарю случай, который свел меня с честным, трудолюбивым и достойным дедом Хамазой, отдавшим всю свою сознательную жизнь далекому и суровому, но прекрасному Северу.
Виктор Суровцев, Омская область
