Весенние охоты в Костромской губернии. Часть вторая

Взял я за всю весну настоящего года 26 утренних зорь, а с вечерними почти вдвое. На последних, впрочем, исключая пару зорь (12 апреля и 4 мая), я не охотился, так как дважды поохотясь вечером, дважды же, особенно 4 мая, в конец попортил себе утренние зори. Таким образом, я имел полную возможность составить более верное представление о количестве глухарей вообще, численности токовищ и поющих глухарях в Заветлужье.

Весенние охоты в Костромской губернии. Часть вторая
Весенняя охота в Костромской губернии. Фото автора

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — в № 3 (154).

Основная причина снижения численности боровой дичи

Прежде я рассказывал, что после первых же зорь на неразбитых токах и недели, проведенной в поисках новых токовищ, на площади в несколько десятков тысяч десятин, мною было поднято и замечено слишком малое количество глухаря.

Хотя обширность, сравнительное удобство, малонаселенность и глушь угодий Заветлужья должны были бы быть более богаты такою птицей, как глухарь, но на деле этого не оказалось. Многое, высказанное мною ранее, остается только подтвердить и в настоящей заметке относительно той же площади, составляющей треугольник из лесных дач, в 36 тысяч десятин… между речками Малой и Большой Какшами.

О площади же, расположенной немного северней, между рекой Ветлугой и речкой Большой Какшей, по обе стороны земского тракта в город Котельнич, следует сказать, что на ней глухарей держится больше. Проходя по этим местам на тока, я чаще поднимал глушню (глухарей. — Прим. редакции), видел кормившихся на осинах и замечал перелеты петухов на тока.

Посещая почти ежедневно, в течение месяца с лишком и притом по большей части разные токовища, я убедился, что и в весну 1899 года на отдельных токах играло весьма немного глухарей, и в этом отношении ветлужские тока, на мой взгляд, носят совершенно иной характер, нежели тока, например, Тверской губернии, в Осташковском уезде, где есть в казенных лесах токовища, на которых по настоящее время весною поет до 30-40 глухарей. Тверская же губерния безусловно и больше заселена, и более культурна, и ближе к центрам, чем Заветлужье, да и площадью гораздо больше, но тока в ней много обильнее и скученнее.

У меня было три тока, на которых никогда положительно никто не охотился, тока по самым удобным и лучшим местам, с достаточным, казалось бы, количеством держащегося около них глухаря, и самое большее, что на лучшем из них, по мере производства охот, пело 22 глухаря, а на остальных — максимум от 6 до 12-13. Так что в общем на площади 25-30 тысяч десятин сплошного леса и болот у меня имелось восемь токов, на которых, до известной степени приблизительно, пело по моим наблюдениям 64 глухаря в продолжении всей весны, а следовательно, в среднем на один ток приходилось около восьми глухарей.

Допуская даже, что половина из всего числа глухарей молчала, что совершенно невероятно, да еще столько же токовищ могли отыскаться, то и тогда все же полученная цифра настолько незначительна, что далеко не говорит в пользу большого количества глухарей вообще и скученности их на токах в особенности.

Главная причина малочисленности глухарей, на мой взгляд, заключается в слишком ничтожной площади, оставшейся от общего и быстрого лесоистребления, действительно еще сплошных, малотронутых боров. Однако и они ежегодными и неизбежными, иногда очень опустошительными, пожарами уменьшаются еще значительнее, чем рубкою. Вот два существенных зла, постоянно и неукоснительно, из года в год, уменьшающих общую численность не только глухаря, но вообще и всего зверя, и птицы.

Глухарь сам по себе слишком непортативная и не ценная птица, по крайней мере, для местного промыслового охотника, почему ни осенью, ни зимою, а тем более весною и летом, не выбивается, да и не может быть выбит, как, например, рябчик или даже тетерев, охотой на которых специально занимается в том же Ветлужском уезде целая Тоншаевская волость, чтоб уменьшение численности глухаря можно было приписать только одной охоте, законной и незаконной. Постепенное исчезновение вообще всей оседлой птицы имеет безусловно тесную связь со всеобщим уничтожением леса.

Надо быть только на месте и лично видеть, как безобразно и хищнически истребляется лес в громаднейшем количестве, и какая немалая его часть гибнет совершенно непроизводительно. Развившееся не более 15—18 лет белянное дело (сплав леса на плоскодонных баржах. — Прим. редакции) так опустошило леса, что когда надумают ввести лесоохранительный закон, то охранять будет абсолютно нечего.

Ветлужский уезд почти весь состоит из частных дач и только очень еще немного принадлежит уделу и казне.

Остановился я более подробно на вопросе о количестве глухаря по той причине, что, во-первых, вопрос этот меня интересует, а во-вторых, до приезда моего ветлужские охотники охотились исключительно только на двух—трех токах. Когда же для меня было разыскано большее число токов, то я неоднократно слышал, что Ветлужский уезд очень богат промысловою птицей, и некоторые мне указывали на мои весьма удачные, по их мнению, охоты по глухарям и замечали, что в виду этого введение охотничьего закона было бы совершенно излишне и обременительно для промысла, которым кормится якобы местное население.

Я же держусь совершенно противоположного мнения: за две весны я мог вполне достоверно убедиться, что местное крестьянство живет не одним охотничьим промыслом. Введение охотничьего и лесоохранительного законов необходимо в целях обеспечения и упорядочения промысла. Тогда крестьянство не лишится главного своего заработка от разработки и эксплуатации леса. Иначе при настоящем положении дел обеднение может случиться в недалеком будущем! По крайней мере, свежий человек выносит такое впечатление, побродив по ветлужскому лесу.

За пернатыми исполнителями

Запели глухари около половины марта, а последних глухарей слышали около 15 мая, но ток прошел вяло и очень недружно, благодаря все той же неустойчивой погоде, холодам и, главное, постоянным и бесконечным ветрам. Упорные ветры и именно на утренних и вечерних зорях прямо доводили до отчаяния, а кто хорошо знаком с глухариною охотой на току, тот знает, как мало налетает в такие зори и как неохотно поет глухарь. Токующий глухарь по отношению к погоде очень прихотливая птица!

За все время моих розысков и охот, то есть с 26 марта по 5 мая включительно, исключая пять дней Страстной недели и Пасхи, не набиралось и восьми действительно хороших зорь. Постоянно повторялась одна и та же история: если налет с вечера хорош, то вдруг ночью поднимается только что утихнувший перед вечером сильнейший ветер, да еще с дождем, и на утро не поет и четвертой части глухарей. Когда же в вечернюю зарю налет бывает плох, тогда и при хорошей утренней заре петь некому.

В зори 6, 7, 11 апреля и 1 мая на токах не пело ни одного глухаря, не сгонял я и молчавших, и наиболее удачные зори были 9, 12, 25 и 29 апреля и 4 мая. Девятого апреля убил пару, промахнувшись по третьему, и больше перестал подскакивать.

Глухари пели очень скученно и при сильно-ветренном утре я счел за лучшее прекратить охоту и с громадным удовольствием просидел на току три с лишком часа, наблюдая редкую картину. Особенно хороши были два петуха, азартно токовавших на одной громадной, сухой лиственнице. Это была лучшая заря за всю весну по страстности песни.

12 апреля заря была тихая, ясная, с полною, прекрасною луной, и картина тока была настолько обворожительна, величественно-спокойна, что, подскакав к глухарю еще совершенно потемну, я долго наслаждался его дивною и чудною песнью. В лунном мерцающем сиянии я долго не мог разглядеть глухаря в вершине густой сосны. Запели глухари вследствие ясной и лунной ночи ровно в два часа. К половине четвертого я убил тройку и кончил охоту.

Вечером был на послухах, но налет, вследствие дождя и ветра, был плох, — пела только одна пара. Долго наблюдал я одного игравшего петуха и пошел уже к костру, как игравший глухарь вдруг снялся и, перелетев, плюхнулся над нами, запев еще азартнее, — я соблазнился и убил его. Даже такой охотой, почти мимоходом, я испортил утреннюю зарю 13 апреля, так что три глухаря, сидевших вблизи убитого, промолчали, хотя заря была облачная, но без дождя.

28 апреля я был на самом дальнем току за рекой Большой Какшей. Заря чуть было не пропала попусту. Подыскав и этот ток еще в марте, мы были крайне удивлены, когда, придя на него охотиться, совершенно не нашли на подысканном месте глухарей и, только подавшись по закрайку болота более, чем на пятьсот шагов, наконец, услыхали, совершенно уже посвету, поющих глухарей. Пело семь глухарей по частому, небольшому сосеннику, в сухом моховом болоте, и подскочить к певшей почти рядом паре не составило большого затруднения.

Глухарь, токовавший от убитых шагах в 80, не обратив внимания на два выстрела, продолжал играть песню за песней и позволил мне подскочить по довольно открытому месту. Он был убит на самом солнечном восходе, и снопы золотых лучей заиграли на могучей сизой груди лесного великана. Заря была одна из тихих. Ток, найденный раньше, не посещался.

4 мая за утреннюю и вечернюю зори я побывал на двух токах. Утром — на Стариковском взял пару, а вечером на Горе, слушая налет, подскочил и убил одного из певших трех глухарей. Пара певших глухарей сейчас же смолкла, а пара севших на слуху даже не запела.

Утром пятого мая до самого рассвета ни один, как говорится, «не чикнул», а обходя ток, я согнал тройку, и одна из лучших тихих зорь пропала совершенно, благодаря невоздержанности вечером.

Лучшее утро по количеству взятых глухарей было 25 апреля на току в Лепоуховом бору на Горе, когда я подскочил и убил пять певших глухарей, но самая заря была одна печаль и грусть.

Вечер 24 апреля был прекрасный, налет вполне хорош, от места, где я сидел под набросанным вершинником, пара глухарей села и токовала шагах в 15 и 25, дав случай любоваться собой с 7 часов вечера до полнейшей темноты, да на слуху село вблизи еще более восьми глушняков (глухарей. — Прим. редакции).

Чуть не ползком уйдя в темноте с тока, я предвкушал всю прелесть предстоящей зари. Тишина была для минувшей весны редкая, громадные с разлапистыми на самой вершине сучьями сосны, точно изваянные застыли в немой природе. Бор дремал. Наш громаднейший костер озарял на большое пространство багровым пламенем столетние красные сосны, прямые и ровные, как свечи.

Но такое спокойствие было недолго! В половине двенадцатого задул ветерок и сразу похолодело, с двенадцати пошел мелкий дождь, потом изморозь и в полчетвертого утра поднялась снежная метель с сильнейшими порывами ветра. Несмотря на предстоящую отвратительную погоду, глухари запели своевременно и пели так ровно, что к половине четвертого я взял пять певших петухов.

Я объясняю токовку в такую погоду исключительно хорошей вечерней зарей и разгаром тока около этих чисел. Возвращаясь скорее к зимовке, я свободно подошел в ветер к молчавшему шестому глухарю, но не стрелял по повесившему нос рыцарю.

В остальное большинство зорь погода настолько мало благоприятствовала охоте, что, не желая портить тока, я совершенно не охотился на вечерних зорях, а на утренних охотился только до рассвета и на таких токах, где трудно было брать больше одного и редко (всего три зари) — двух.

Любопытные аспекты

Все убитые мною глухари исключительно старые и только один молодой. Окрасом и оперением они совершенно почти одинаковые и только у двух-трех было несколько белых перьев на шеях, а у одного и на зобу; у всех преимущественно темные хвосты без частых белых крапин и, кажется, четыре-пять глухарей имели совершенно серый, вместо ржаво-бурого, окрас спины и крыльев, да у некоторых была большая белизна брюха.

По крайней мере, у двадцати привезенных и переданных уважаемому Ф.К. Лоренцу шкурок ветлужских глухарей, окрас и оперение совершенно правильны, исключая чисто индивидуальные особенности, —это признано и Ф.К. Лоренцем.

Вес убитых глухарей был от 7,75 до 12,5 фунтов (от примерно 3,2 кг до 5,1 кг. — Прим. редакции). Взвешивались глухари непотрошенные и сейчас же после охоты.

Стрелял глухарей исключительно бездымным порохом… дробью № 1 и № 0, и почти все глухари от самых ближайших до дальних (три штуки на дистанции свыше 70 шагов) —валились, как сбритые. Охотился со своим выписным ружьем Льежской мануфактуры, коротким, с получеками.

Первый раз на току я слышал глухарку и то только одну 5 апреля. Самое же усиленное пребывание их на токах исключительно только по утренним зорям было между 11 и 22 апреля, когда в одну зарю на один ток налетело 8-10 глухарок. В вечернее время за всю весну на току я не только не видал ни одной глухарки, но не слыхал ни разу и голоса.

Говоря о глухарях, не могу не высказать своего мнения, хотя только пока вскользь по поводу существующей уверенности об особенной строгости глухарок весною, вследствие которой весьма трудно убить их в это время. Я наблюдал неоднократно совершенно обратное. Убить глухарку на току не представляет никакой ни трудности, ни хитрости: она весьма доверчива, с подхода допускает близко, постоянно летая по току, может без затруднения быть убита на лету и, благодаря своей страстности, очень мало заботится быть незаметной.

Весенние охоты в Костромской губернии. Часть вторая
Глухарка. Рисунок подобран автором.

К тому же появляясь на токах исключительно только на солнечном восходе, когда подход к глухарю делается несравненно труднее, чем на заре, а по иному месту и совершенно уже невозможным, глухарка в это время может быть убита гораздо проще. Промышленнику же, не эстетику, совершенно безразлично и, подскакивая к глухарю, он не преминет убить по дороге и глухарку, особенно когда она в страстном возбуждении, постоянно летая по току, усядется над головою. А кто часто бывал на токах во время вылета глухарок, вероятно, наблюдал, что такие моменты случаются сплошь и рядом.

12 апреля, заметя особенно большой налет глухарок на ток, я, прекратив охоту на певших глухарей, занялся подходом вместе с Павлом, которому хотелось поближе рассмотреть рябуху в бинокль. Мы свободно подошли к пяти глухаркам, три из которых осталось сидеть. Таким образом, будь на моем месте кто другой, все пять глухарок были бы неминуемо убиты.

У меня записано несколько зорь, за три года, в которые можно было бы убивать по паре глухарок. Про ветлужских же глухарок совершенно нельзя сказать, чтобы они были гораздо доверчивее и проще других своих товарок, хотя бы в Клинском уезде и во Владимирской губернии, где доводилось бывать на токах.

С 27 апреля глухарки вылетать на тока перестали, а 29 апреля было найдено гнездо с 8 яйцами.

Пишу об охотах на глухарей весною, исключительно, только на токах и по певшим, так как считаю лично только такую охоту интересной. Наш северный колосс угрюмого далекого леса дорог, как объект наблюдений и охоты для охотника, именно своей сравнительною редкостью, отшельническим, в другое время, образом жизни, чудной «чарующей» песнью, да редкой сурово-величественной картиной тока. Так что стрелять его из шалаша, да еще молчащего я не нахожу, повторяю, лично ни малейшего интереса. Поэтому я только и говорю про охоту на поющего глухаря — подскоком.

Относительно охотников, стреляющих глухарей на токах, могу сказать, что только трое из городской интеллигенции охотятся весною на глухарей, а из крестьян очень и очень мало, кто знаком с этого рода охотой, и она в Заветлужье совершенно не распространена.

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.

Александр Поспелов, г. Москва, 1899 год

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий