Есть среди нашего речного рыбонаселения незаслуженно презираемые и отвергнутые персонажи. И если касательно какого-нибудь ротана или бычка-подкаменщика (с характерным народным прозвищем) это совершенно оправданно, то внесение в данный «протокол изгоев» батюшки налима — вопиющая несправедливость.
Да, у него необычная внешность, да, он ведет ночной и разбойничий образ жизни. Да, отличается сравнимым только с человеческой жадностью к деньгам и привилегиям аппетитом. Да, налим — единственный, кто съедает в садке своих товарищей по несчастью. А «деятели», которые ради 100—200 процентов прибыли идут через моря крови и все виды преступлений, разве лучше нашего героя? Да и вряд ли «эта» публика будет так же хороша в пироге!
Элегантный красавец-разбойник
Коренной житель полярных холодных морей веселым туристом прибыл на наш «юг» в эпоху великого оледенения. Со временем из скромного мигранта налим превратился в грозного ночного хозяина северных таежных водоемов. Он же по-современному, легко и по-деловому кинул своих безутешных сестер (треску и пикшу) и дальше куковать за Полярным кругом.
Сказать, что этот мигрант некрасив или неуклюж, язык не повернется. Антрацитно-черный и, по-видимому, более мелкий подвид сопутствует другому варианту, уже одетому в оливково-зеленый маскхалат, усыпанный размытыми темными пятнами. Внешний вид, размер и ухватки этого представителя налимьего семейства выявляют в нем отпетого милитариста, сторонника силовых методов и, возможно (о, ужас!), сталиниста.
При том, что налим весь — сплошная округлость и элегантность. В нем преобладают эллипсоидность и гармония мягких линий. Плоско закругленная голова с маленькими безразличными глазками, круглые грудные и хвостовой плавники, широкий белый живот с выпирающей печенкой. И к этой импозантной внешности прилагаются до боли знакомые ухватки уличного громилы.
На крючке налим ведет себя совершенно безразлично, присутствует как необходимый довесок к грузилу. Появляясь из воды, всем своим видом показывает полное безразличие к своей дальнейшей судьбе, словно говорит: «Поймал меня, ну и радуйся, а мне по барабану твои успехи».
Рыбак усыплен такой покорностью, но вдруг мощный потяг хвоста, всплеск воды… и на руках незадачливого ловца влажная смазка чешуи речного разбойника. Этим же приемом взламываются и неплотно прикрытые крышки садков и корзин. Следует фирменный хвостовой потяг, и… поминай, как звали!
В самой ловле налима нет никакого экстрима, ни романтики — это самое верное занятие для флегматиков и интровертов. Нет необходимости в тонкой снасти, ловкости рук и ежесекундной готовности к подсечке. Берем леску потолще и крючки побольше.
Насадка и весной, и осенью — большой выползок или куча мелких. Конечно, в осенний период ловли неплох и живец, но вот что интересно (собственный опыт): налим достаточно консервативен в своих пищевых пристрастиях. Уж, кажется, жрет все, что не приколочено. Но всяких килек, тюлек и пристипом будет употреблять в последнюю очередь. Любит ерша, гольяна, пескаря.
Весной (до просветления воды) и осенью до льда свободно фланирует по всей акватории. Лезет везде и каждому успевает надоесть. Но все-таки ямы, водовороты и береговые замоины — самые любимые места его охоты и проживания.
Период ловли осенней (а это основное время добычи налима) совпадает с осенним циклом Богородицы. Начало рыбалки — после Успения (28 августа), разгар — с Рождества (21 сентября) до Покрова (14 октября). Заканчивается осенняя ловля на Введение (4 декабря), а уже 7 декабря (на Святую Екатерину) налим направляется на нерест.
Любовь ни в какой мере не туманит голову пятнистому разбойнику. По пути к нежному свиданию налим жрет все, что попадает ему по дороге. По-видимому, он раньше других понял, что любовь любовью, а поесть — это первое дело!
Кулинарные шедевры
Биография, манеры и бандитские выходки нашего героя интересуют нас не сами по себе и даже не для удовлетворения ненасытного рыбацкого любопытства. Налим — это, прежде всего, самый вожделенный гастрономический трофей здешних водоемов, этим он ценен и дорог по-настоящему. Грустная деталь: разбойник должен быть приготовлен в течение ближайших 5—7 часов после вылова, так как в дальнейшем его вкусовые качества ухудшаются в геометрической прогрессии.
Начнем, конечно, с ухи. Возьмем для сравнения «рыбный суп», приготовленный из хариуса. Получается хорошая уха, но такого чудесного аромата, смешанного с изысканной жиринкой волшебного послевкусия, нет у этой помеси сига и лосося. Его законное место — в соляном растворе и в тарелке с отварным картофелем.
Уха ухой, но есть то, что составляет для истинного обжоры радость, мечту и подлинную вкусовую негу. Пирог из налима с печенкой и молокой, заправленный луком и рисом, — вершина всего съестного, шедевр выпечки. Нежная душистая мякоть начинки, острый аромат брызжущего сока, розовое великолепие верхней корочки.
И все это запивается густым бульоном из голов, плавников и хребтов. И под это чудо волшебный букет вкусов лихо идет известный напиток, желательно неоднократно! Ради такого праздника живота можно и ночей не спать, мокнуть и мерзнуть, уставать до обморока.
Правда, в связи с уходом современной страшно развитой женщины от плиты для подавляющего большинства рыбаков такие гастрономические радости стали непостижимой мечтой! Им остается «выигрышный вариант» магазинной пиццы из протухшей колбасы.
Главным архитектором, капитаном пирожных шедевров является моя старшая дочь. Умора вспоминать, как 12-летняя девчонка стоит над раскрытым рыбным пирогом и не знает, как набросить на него верхнюю крышку. Хмурится, думает, прицеливается… А потом хватает крышку двумя руками и с мельничным разворотом бросает ее на пирог. Быстро залепила края — и дело сделано, начало положено!
По волнам памяти
Вспоминается еще один яркий момент. Пятилетняя и трехлетняя дочери провожают меня на водоем в новогодний вечер:
— Папа, там же все замерзло, и рыбка тоже!
На реке и правда подлинный ледяной ад. Дует штормовой ветер, в небе зеленовато-лимонные всполохи Северного сияния, дальний берег тонет в вечерней метельной мгле. Вырубаю шестик из лунки, выбираю леску, и на льду — налимы от 500 граммов до двух кило. Они моментально замерзают, деревенеют.
Рыба «оттаивает» дома в большом тазу, начинает биться и плавать. Визг, мокрые, счастливые дети и нестерпимый запах псины от забежавшей порадоваться вместе со всеми печорской лайки. И мы с женой молодые!
А сегодня эти дети уже совсем взрослые, состоявшиеся женщины, супруги, нежные матери и строгие хозяйки. А мокрый веселый годовалый сынок, весь в рыбьей слизи и чешуе, теперь давно «штаб-офицер пограничной стражи»…
Вечер набирает силу, над головой — беспрерывный шум крыльев, гогот и свист бесчисленных табунов водоплавающих, летящих к местам назначения. Кама вздулась, поднялась на 5—6 метров. Река залила глиняный обрыв. В берегах образовались заливчики длиной по 3—4 метра и глубиной до 50 см.
Устанавливаю в них донки на 1—2 крючка, наживленные выползком. Исправно ловятся язята от 400 до 800 граммов и налимы до двух кило. Проверяю снасти каждые полчаса, снимаю рыбу и наживляю крючки.
У меня сегодня имеется интересный волонтер в виде завуча местной поселковой школы. Необыкновенная красавица-сибирячка с отчаянными серыми глазами, по внешности и характеру явно казацкого происхождения. Пылает костер из плавника, звонко бьет в берег речная волна. На плавнике устроено седалище из банной двери, над огнем допревает уха, в реке охлаждаются напитки. Сереет, темнеет, ночь наливается холодом и речной сыростью…
Давно ушедшее благословенное время молодости, когда на все хватало времени и сил! И на рыбалку, и на активно действенное и горячее совместное участие в освоении самых прогрессивных и новаторских педагогических приемов и методов. Сплю, как убитый, на банной двери, угретый жаром костра и первыми робкими лучами солнца.
Вдруг мир взрывается диким ревом корабельной сирены. Огромная самоходная баржа северного завоза подплыла на 5—6 метров к берегу. Ну как тут не напугать мирно спящего человека? Взвился на метр от двери, а на меня надвигается дом теплоходной рубки. Из нее несется дружный хохот, ребятам весело, им все удалось, как и хотелось.
Опомнившись, рекомендую шутникам отправиться во все виды мыслимых путешествий вместе с их ближайшей родней. А, окончательно придя в себя, хохочу вместе с ними, собираю вещички, рыбу и прыгаю в свою ладную лодочку-камку, завожу верный «Ветерок-12» и лечу по бурому зеркалу реки навстречу благословенному дню трудов и забот…
Дует осенний ветер, гонит снежную крупу и шумит останним листом в прибрежном ольшаннике. Над промытым омутом громоздится черный остов сожженного моста. В корзинке шуршат плавниками фунтовые налимчики. Каждый порыв ветра раскидывает маленький костерок на сноп искр, надрывает боль в колене, тяжелит плечи. Мутноватый отблеск огня освещает одинокий силуэт старика на берегу дальнего речного омута.
Ночь. Поздняя осень. Жизнь прошла…
Игорь Карташев, Пермский край. Фото автора
