Встречи на Алтае

Рыба хариус

Познакомился я с ним случайно на рыбалке. Уехал как-то вниз по реке… Порядочно намотал километров на велосипеде, подальше от людских глаз — так запросила душа. Залез в непролазные кусты, нашел омуток. «Мой омуток, — сказал, — и точка». Вот в этом укромном месте… и встретился с Федором Ивановичем.

Оказался он страстным рыбаком, но не варваром, а человеком с жалостливым сердцем, и — необыкновенным рассказчиком. Несколько раз вместе порыбачили. Он рассказывал, а я больше слушал. А потом я уехал. По необходимости. Надолго. А когда вернулся, чуть не в первый день побежал его навестить. Рыбалку-то я тоже сильно люблю, а еще больше — слушать про рыбу и про реку.

Помидоры с ушами

Обнаружил его дома, в огороде. Возился он с помидорами. Подвязывал лыком вытянувшиеся кусты к палочкам. При этом негромко разговаривал. А никого вокруг не было.

— Алле, Федор Иваныч, здрасьте! — крикнул я бодро.

— Ага, здрасьте! — отозвался он, разглядел меня и пошел навстречу.

— Как здоровье? — спросил я, пожимая ему руку.

— А куда оно денется, — он хитро улыбнулся. — Нам чужого не надо, а свое не отдадим. Возимся помаленьку. Каждый день да через день. Огород. Иначе нельзя. Иначе плоды земли нам вместо урожая кукиши покажут. Все в мире любит ласку и заботу, даже самые немые и бессловесные, а потом тебе стократ возвращают. Вот и с помидорами разговариваю, чтоб росли хорошо. Чтоб ни на что внимания не обращали. Даже если и дождь кислотный пройдет. Не брали в голову. Голова-то у них есть? Есть. И уши есть, которыми слушают. Вот так. Ну а как вы? Пишите свои рассказики? — Федор Иванович не переменился. Вначале обращался исключительно на «вы», а потом незаметно переходил на «ты».

— Иногда. Под настроение. Кое-что даже напечатал.

— Ну и правильно. Все в жизни надо делать под настроение. А то кривобоко и косоглазо выйдет. И жить надо с настроением, с настроем. Не паниковать. Вот я — так живу. Утром подойду к зеркалу: «А ну, Федор Иваныч, — сам себя спрашиваю, — есть сегодня настроение?» — «А как же! Обязательно», — отвечаю. И точно. Хороший боевой настрой обнаруживаю. А на что, интересно? Да на рыбалку. Даже и гадать не надо. Вывожу велосипед — а он у меня как мотоцикл быстро ездит — и вперед. А ведь у нас на Алтае большие изменения. Заметили?

— Заметил, — кивнул я. — Слегка жарковато стало. А мне уже сказали, что чуть не месяц невыносимый зной простоял. Такого никогда раньше не было.

— Ага, нынче у нас, как в Африке. Сорок градусов и выше. Бьем температурный рекорд. Ходим загорелые, как негры. Не чернеет только седина. Но это все общая картина, глобальное потепление, сказки для дураков. А нам нужны голые факты, которые можно руками пощупать, на зуб попробовать или хоть глазком увидеть. Иначе не поверим. Правильно ведь?

— Правильно. Рыбка-то хоть ловится? — не утерпел я. — Два года не рыбачил!

— Да ну? — удивился он. — Это сколько терпения надо! Издевательство. Это ты маху дал. Так нельзя.

Я развел руками. Только сейчас до меня дошло, что я два года потратил на всякую ерунду. Ну, точно, дал маху!

— Ладно, наверстаем, — Федор Иванович сосредоточился. — А пока я тебе о событии одном расскажу, даже явлении. Об этом ни в какой книжке не прочитаешь. Все о нас: рыбаках и рыбе-бедолаге. А оно потом, событие это, где надо в картину жизни встанет.

Хариус идет в атаку

Случилось это на майские праздники. Люди еще пьяненькие ходили. А у нас майские праздники — с первого по девятое. И еще с недельку. Ну, как обычно. Иду я на рынок, дело у меня было, не просто же поглазеть. А пока шел, заметил: что-то в народе произошло, в движении. Видно невооруженным глазом. То — потихоньку шли — куда спешить-то? — жизнь впереди, а тут — вроде, слегка бегут. Все. Ну, точно! Одного дернул: «На пожар что ли?» — «На пожар» — и все, был таков.

А на рынке тоже легкая суматоха и нервозность. И еще гуд стоит. Вроде как рой пчел где-то неподалеку работает. От голосов, значит. Тут разогнался на выход Иван Иваныч — баянист известный, раньше в ДК играл по праздникам, теперь по свадьбам наяривает. Под хмельком. Я ему — раз! — шлагбаум. Тормознул. «А ну, — говорю, — стоп. Проверка документов. Куда?» Он остановился, меня не объедешь, а у самого глаза по семь копеек. «Так это, Федя… за снастями, за тарой» — «На рынке рыбачишь?» — «Так ведь хариус по реке прет! Вот ведь что! Идет, как в психическую атаку, никого не боится. Много. Сам видел. Только ты это… никому, я тебе под страшным секретом сообщил. Военная тайна, понял?» — и дальше ходу. Я вдогонку: «Ты футляр-то от баяна возьми, чтоб вошло!» Сам-то он ведь и не рыбак никакой. Ну, баянист.

А все уже вокруг все знают. Ну, как можно у нас тайну военную скрыть? Тут еще знакомых встретил, те подтвердили: точно, есть такое дело, прямо беспредел, подымается вверх по течению хариус в страшном количестве, и все ловцы уже на берегу. Полдеревни.

Ну, раз так, заинтересовался я страшно — дело-то невиданное. Он, хариус, всегда в мае на нерест поднимается, это мы знаем, но все происходит тайно, для глаза невидимо, в подводном его царстве. Так сколько же его, родимого, должно быть, чтоб народ всполошился?

Пошел на каменный мост поглядеть. А с него далеко видно, как с каланчи. И — точно! Люди на берегу копошатся. И с этой, и с той стороны. Много. Машут удилишками, как заведенные, то один, то другой тянет. Ага, есть! Хариус. И ведь женщины там! Бабы в юбках. А рядом-то ведра! Ну, раз баба на берегу и с ведром, значит, точно рыба валом валит, обмана нет.

Свесил я голову за перила, а ну, на воду погляжу, что там происходит? А под мостом — завал из камней и глыб. Река тут стойку делает, на дыбы встает, а потом вниз с ревом сваливается. И увидел! И ведь посреди деревни! Через каждые три секунды хариусы, как по команде, вылетают, штук по десять–пятнадцать и рубеж преодолевают. Даже слышно, как хвостами работают. И крупные — как селедки. Ну, все ясно, прорывается в горы, в речонки и ручьи на икромет. А тут — заградотряды со всех сторон.

Постоял я какое-то время в оцепенении. Да что же это, думаю, такое, что за безобразие? Нужна нам такая рыбалка? Лезет тут из-под берега рыбак на мост. В броднях, во всей амуниции, за плечами рюкзак. Да знаю я его — учитель бывший. И рыбак-то хороший, не живодер. Я молчу. А он удивленно: «А ты что это, Федор Иваныч, прохлаждаешься, стоишь, как памятник? Ты же рыбак! Дуй за ведром, он на голый крючок бросается. Проворонишь счастье свое рыбацкое. Я вон полрюкзака набил. Еще бы ловил, да на работу опаздываю. Я же теперь в охране» — «Какое же это счастье, Сева, если он на голый крючок бросается? Я не рыбачу до конца месяца, они же икру не отметали. У меня — закон» — «Так все же ловят, сама в руки идет, не ты — другой поймает» — «Точно, не я — так другой. Ты, к примеру».

Так и расстались. Ушел он. Скоро и я ушел. А что мне делать? Фотографировать что ли на память?

Что там дальше происходило, не видел, врать не буду. Не ходил больше. На кой мне! Теперь со слов людей: два дня шел хариус. На следующий день, правда, меньше. Следом подымался таймень и рвал его, и терзал. Много тайменя. Наподобие волчьих стай действовал. Жировал. Ну, и люди хорошо порыбачили. По ведру, да по полведра. В ловкости тайменю не уступили. А что? Даром же. Лови момент. А кто не успел, как говорится, тот опоздал.

Хариус на время исчез из реки. А таймень какое-то время оставался. Пасся здесь, лютовал. Всю пожрал местную рыбеху. Из Бийска даже повадились со спиннингами приезжать. Ловили. Так и наши стали спиннинг осваивать. Потом таймень скатился. Вниз ушел. Наступила тишь и благодать на реке. Тут и я собрался. Мое время наступило.

Только задался я вопросом: что это за явление такое было в природе? Всплеск какой-то? Не нормально же. Не нашел ответа. А потом агроном объяснил один. Это, говорит, скорее всего, вот что. Была раньше такая солидная организация «Сельхозхимия». Она каждый год исправно поля сдабривала ядохимикатами. Страшная штука эти химикаты. Короче, погань. У нас же — урожаи, план. А по весне куда вода с полей? Да, в речку. Куда еще? А потом, в перестройку, развалилась эта контора. Но яды-то в земле сидят. У них срок — пятнадцать лет. А у нас какой сегодня год? Вот-вот, пятнадцать лет и прошло. Хариус — он же чистюля, пронюхал про это дело и попер к истокам. Истосковался. У него же память.

Так агроном разгадал загадку. Теперь, получается, река очистилась. Только не знаю, хорошо это или плохо? А вдруг он на будущий год опять в атаку пойдет, хариус-то? Хоть бы частями шел, скрытно. Грустно все это.

Александр Белокопытов, Алтайский район, с. Алтайское

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий