Кому приходилось бывать на Зерендинском озере в Казахстане, что в 50 километрах от Кокчетава, тот знает, какая там красота. Если с южной стороны по берегу — дома села Зеренда, с северной — степь, продуваемая всеми ветрами, то с западной и восточной окаймляют горы, покрытые хвойными деревьями, березняком, а в отдельных местах — осинником.
У подножия гор — корпуса домов отдыха, санатория. Пляж, ягоды, грибы… — все это привлекает туристов, а также людей, решивших просто отдохнуть. Ну а зимой, когда вьюги, сугробы снега, озеро знаменито было подледным ловом рыбы: окунь, чебак, ерш, а если кому повезет, то и пелядь. Любили рыбаки Кокчетава проводить здесь выходные дни, тем более что отменно налажено автобусное сообщение.
Но еще известнее стал этот водоем, когда в него запустили мальков рипуса, доставленных с Ладожского озера. Через несколько лет рипус вырос, и рыбаки начали усиленно на него охотиться. К сожалению, он не дал впоследствии приплода, а через семь лет и сам погиб. Вероятно, слишком отличается среда Зерендинского от Ладожского. Водится он еще в Онежском озере.
Неизвестная в Сибири рыба
Мой рассказ о том времени, когда рипуса в озере было много, он внешне похож на сельдь. Я спрашивал об этой рыбе у многих рыбаков Сибири, но они о ней даже не слышали. У гурманов рипус пользовался большим спросом: его хоть жарить, вялить, коптить или солить, вкус отличный. Когда вялится, то видно, как по бокам тонкими струйками стекает жирок.
Но ловить рипуса на удочку нелегко, мог клюнуть только зимней ночью и чуть-чуть. К тому же нужны были подсветки подо льдом. Рыболовы шутили: мол, пока на рипуса охотишься, заикой станешь.
На льду тогда установили будки и будочки. В них рыбаки располагались на ночь. Самой просторной и удобной, с пятью лунками и лавочками вдоль стен оказалась отлично сколоченная из полированных досок будка лесхоза. Если хозяев в ней не было, то я и мои друзья Николай и Эдик еще с вечера ее заселяли, и так часов до шести утра.
На рыбалку в Новый год
Однажды, 31 декабря, когда я во время дежурства по номеру кокчетавской областной газеты «Степной маяк» подписал последнюю полосу в печать, а это примерно в 16 часов, раздался телефонный звонок. На проводе — мой друг Николай:
— Федорович, поедем в Зеренду, к новогоднему столу свежего рипуса ловить.
— Да что ты, Коля, не успеем, уже вечереет.
— У меня все готово, через час с Эдиком заезжаем за тобой.
— А Новый год встречать в кругу семьи? — говорю ему.
— Вот чудак, в 23 часа будем дома, мои новые «Жигули» не подведут. Аккумулятор, фары… — все есть, словом, собирайся, — и положил трубку.
Часа через два мы уже сидели в будке лесхоза. В центре — большая лунка, куда опустили автомобильную фару и включили ее, ток от аккумулятора трактора «К-700». А еще четыре лунки вокруг центральной, три из которых мы заняли. Попили чайку, настроили снасти, светло, от газовой горелки тепло.
Удачный клев
— Ну, смотрите, подсекать сразу, — поучал Эдик. — Иначе будем путаться до утра.
Дело в том, что, если рыбину зацепил крючком, но сразу не вытащил, она, будучи проворной, начинает кружить и собирает все лески. Другого выхода нет, как их обрезать.
— Я обещал дочке елочку от зайчика, пойду на берег и найду маленькую, — сказал Эдик и хлопнул дверью.
Когда вернулся, то еще с порога сказал:
— Друзья, а буранчик… того, пошаливает, как бы нам не застрять.
— Ты же видел, на льду снега немного, выедем, — парировал Николай. – А ветер, снежок на нас работают, рипус любит такую погоду.
У этой рыбы была странность — лучше ловилась во время ненастья. Никогда раньше такого активного клева не было. Сторожок из ниппеля чуть шевельнется, если сразу дернешь, трофей наверняка у тебя в руках. Сначала каждый из нас пойманную рыбину укладывал в сумку, а потом просто кидали по углам будки. Глянешь, а рипусы при свете фары извиваются на полу, словно змеи.
Николай пошел прогревать мотор автомашины. Вернувшись, он сказал:
— Братцы-рыбачки, двадцать-тридцать минут, и сматываем удочки, там такое творится, — и тут же выдернул рыбину приличных размеров. Я взглянул на часы: 21.50.
Снова увлеклись. Сколько поймали голов, даже дотошный Эдик счет потерял.
— Концерт аякталды, — произнес Николай на казахском языке, что в переводе на русский означало «концерт окончен». – Соберите рыбу, разделите на троих, а я машину выгоню на чистый лед.
Пленники метели
Когда мы вышли с Эдиком из будки, то сквозь пелену густого бурана с ветром увидели, что Николай лопатой откапывает снег от передних колес. Вьюга — самая настоящая, сибирская, и так темно, что даже не видно огней Дома отдыха. А если и появятся, то быстро исчезают. Высвечивая карманным фонариком капот машины, мы с Эдиком стараемся столкнуть ее с места, но увы. Откапываем снег по очереди. Колея, по которой мы въехали, занесена полностью.
Позже все-таки удалось столкнуть «Жигули» с места и чуть проехали. Николай правой рукой держится за руль, одной ногой давит педаль газа, а левой отталкивается о лед. Метров десять прошла машина и встала. Сверху, задуваемые ветром, еще больше полетели хлопья снега, набиваясь за воротник ватника, в рукава, тяжело дышать. К тому же понизу, гонимая ветром, метет поземка. При свете фар видим, что уже 23 часа. Сотовых телефонов тогда не было.
— Я пойду в Дом отдыха, позвоню нашему начальнику СМУ, пусть «УАЗ» пришлет, — сквозь шум ветра, задыхаясь от пурги, выкрикнул Эдик.
— Почти километр пути, — говорит Николай, — нельзя идти в одиночку, будем держаться вместе. – Лучший выход – вернуться в будку и ждать до утра.
— А что подумают наши дома? — в один голос с Эдиком возмутился я.
— «Жигули» не «Нива», по таким сугробам машина не пройдет, — защищался Николай.
— Твоя затея, рыбачить в ночь на 31 декабря, — выговаривал ему Эдик.
Взглянули мы в сторону Дома отдыха: темнота, наша легковая «буфером» села на снег, откапываем, а тут же новый набивается. Самое разумное – вернуться в будку.
Праздник в полевых условиях
Включили фару, зажгли газовую горелку, достали из рюкзаков продукты. Впервые посетовали, что никогда на рыбалку не берем вино, ведь скоро наступит Новый год. Зато у всех троих термоса с горячим чаем, есть хлеб, колбаса, сыр, сало. Кружки поставили на ящик Эдика, налили густой, обжигающий руки чай, сдвинули и в один голос:
— С Новым годом!
Эдик срывается с места и без полушубка скрывается в жерле вьюги.
— Куда тебя несет? – успел я крикнуть, но он хлопнул дверью. Минуту спустя он вбегает с зеленой, припорошенной снегом елочкой.
— Приготовил дочке от зайчика, а она и нам пригодилась, — сказал Эдик и вставил ее в расщелину льда.
Взглянули мы на нее и ахнули: легкий снежок на хвое, свет фар пронизывает лед… такая красота!
Поднялся Николай со стульчика, снял с себя лисью шапку и громко произнес:
— Здоровья всем нам, нашим родным и близким, радости, больших уловов, счастья!
Пьем горячий ароматный чай, закусываем дачным печеньем, конфетами, что в этой обстановке особенно вкусно.
Неожиданные гости
Вдруг стук в дверь.
— Войдите!
На пороге появляются все в снегу два рыбака с рюкзаками и держат кое-как свернутую палатку серого цвета.
— Спасайте, у нас палатка без дна, ветер сорвал ее с крючьев, чуть не унес. Мотор машины не смогли завести, — дрожащим от холода голосом проговорил рыбак.
Эдик тут же со смехом:
— Только через рипуса.
— А мы всего по одному поймали,— отвечает другой рыбак.
Николай тем временем нарезал сало, наполнил чаем две кружки и, обратившись к вошедшим, произнес:
— С Новым годом, мерзляки!
Вошедшие повеселели, подняли кружки и все в один голос:
— С Новым годом!
К утру ветер стих, из-за крыш домов Зеренды чуть показался огненный шар солнца, мороз крепчал. И сколько было радости, когда мы увидели, что от Дома отдыха в нашу сторону медленно движется хорошей проходимости легковая машина «УАЗ», на которой обычно ездит начальник СМУ, где работали Николай и Эдик.
В разных обстоятельствах приходилось мне встречать Новый год, но та ночь на Зерендинском озере не забывается: то было время молодости…
Анатолий Лысенко, Новосибирск, дачный поселок Кудряшовский
