Пристрастием к рыбалке я обязан своему деду — Налобину Калине Ефимовичу. Первые азы, начиная со второго класса, дед Калина поручил преподать своему младшему сыну Алексею, который был старше меня на три года, но гордо носил звание — дядя.
Река Чёка, протекавшая вдоль деревни, обильно одаривала таких же, как и я, пацанов крупными пескарями. Весь улов приготавливался в русской печи на огромной сковороде. С поджаристой корочкой или тушеные в деревенской сметане пескари быстро и с аппетитом съедались.
«Чистая» рыбалка
Взрослея, я уже научился ставить жерлицы на щуку. Привязав к раме дедушкиного велосипеда два удилища, срезанных из ивы, и усадив на раму младшего двоюродного брата, мы выезжали за деревню, где было наше излюбленное место. Метров семь — песчаный берег, а по краям — свисающие над водой ивы.
Поймав первых пескарей и чебаков для наживки, начинали готовить простейшие жерлицы. Роль жерлицы выполняла одна из свисающих над водой веток ивы. К концу ветки привязывали веревку, за которую можно было подтянуть к берегу или плавно отпустить закрепленную к концу ветки нашу наживку, состоящую из двухметровой капроновой нити и солидного крючка.
Установив две жерлицы по инструкции нашего дяди, мы забросили свою привычную снасть — поплавочные удочки. На навозного червя шел пескарь и окунь, а на кузнечика попадался крупный чебак. Время от времени проверяли активность наживки на жерлице и при необходимости заменяли свежей.
Каждый раз, приходя на облюбованное нами место, мы замечали, что оно, в зависимости от состояния погоды как бы раскрашивалось в самые причудливые цвета. При чистом небе оно было выразительно ярким, при ветре все начинало переливаться, а перед грозой становилось сказочно-жутковатым. По берегам реки кроме ивы росли черемуха, боярышник, смородина, малина, а с лугов ветерок приносил запах свежескошенного сена.
Единение с природой, делало человека кем-то другим, а кем именно, я еще в то время не знал. То, что рыбалка — это состояние души, я понял гораздо позже. Еще не было снующих и шумящих моторных лодок, браконьеров с китайскими сетями и электроудочками, диких туристов с грохочущими магнитофонами и оставленным после себя мусором. Шел 1964 год. Мы, счастливые, сидели босыми на теплом песке и ловили наших пескарей.
Сделав из ветки ивы кукан, мы нанизывали на него своих рыбешек, пойманных на поплавочные удочки. Внуков и внучек у бабушки собиралось на летних каникулах до тринадцати человек. И наш план был — поймать каждому не менее пяти рыбешек.
Первая «акула»
Первая моя щука надолго останется в моей памяти и памяти моего младшего брата Толи. Щука схватила живца неожиданно и изрядно напугала нас. Ветка с шумом вырвалась из листвы ивы и шлепнула по воде так, будто с дерева кто-то упал в воду. Мы сначала со страхом наблюдали, как щука то выпрыгивала из реки, то с шумом затягивала ветку в воду.
Когда наше оцепенение прошло, я схватил веревку и стал лихорадочно тащить ее. Увидев щуку у берега, я невольно стал отступать от воды, не выпуская веревки. Брат отбежал на безопасное расстояние и с испугом наблюдал, чем это все закончится. Вскоре щука билась на берегу, переваливаясь с одного бока на другой, и никак не срывалась. Я понял, что Толя к хищнице не подойдет. Заметив торчавший из земли корень березы, я быстро стал привязывать к нему веревку. Опустившись к воде, я стал ждать, когда щука успокоится. Улучив момент, когда она на несколько секунд затихла, я прижал ее к земле. Для нас она казалась акулой. На самом деле, она была не более полутора килограммов. Я с трудом заставил брата держать ее у хвоста, чтобы она не мешала мне отцепить крючок. Совать свою руку в ее зубастую пасть у меня храбрости, да и сноровки еще не хватало. Естественно, и специальных приспособлений по извлечению крючка у нас не водилось.
Приняв решение отвязать капроновую нить и вместе с крючком везти щуку домой, мы собрали снасти и поспешили в обратный путь. Два кукана с рыбой уложили вместе с травой в холщевый мешок, закрепив его на руле, а щуку привязали к багажнику.
В деревню въезжали, как победители, ловя восхищенные взгляды своих сверстников. Только я остановил во дворе дома велосипед, брат спрыгнул с рамы и побежал первым сообщить о нашем улове. Алексей сдержанно нас похвалил и стал показывать, как освободить щуку от крючка. С помощью плоскогубцев он из подходящей проволоки сделал крючок, а затем кончик этого крючка загнул в обратную сторону. Получился двойной крючок. Взяв маленькую деревянную лопатку, которой мы из гнезда подкапывали картошку, вставил щуке в пасть и повернул на девяносто градусов, а изготовленным приспособлением ловко вынул крючок.
Зубная ловля
Наскоро перекусив обрата с хлебом, мы снова поехали на Чеку — ремонтировать жерлицу. Нас порадовала вторая жерлица, оставленная с живцом. Уже издалека мы увидели, как наша ветка натянулась против течения, подыгрывая движениям щуки. Ее мы вытащили с волнением, но уже без суеты. Приспособлением Алексея не без труда крючок был освобожден. Поймав на кузнечика двух чебаков, мы установили их до следующего утра на жерлицы и вернулись домой. На этом приключения того дня не закончились.
Вечером вернулся с сенокоса дед Калина. После увиденного улова у него сыграл азарт рыбака. Приготовив самодельные блесны и захватив весла, он пригласил меня с собой на реку. Одна из двух лодок деда всегда стояла на реке. Он использовал ее для переправы, чтобы не обходить через мост, за два километра к месту работы.
Усадив меня на корму лодки, дед выплыл на середину реки. Приготовленная снасть состояла из обыкновенной рогатки, намотанной на нее капроновой нитью и привязанной блесной. Размотав две рогатки, дед Калина велел держать их в руках, расставив в стороны, а третью… приказал зажать зубами. На ходу, плывя против течения, дед не спеша инструктировал меня, что я должен делать, если почувствую удар щуки. Какой должен быть удар, я не мог спросить. Мне мешала эта «уздечка» в зубах, но я послушно выполнял все указания деда. Иногда я опускал рогатки на край лодки, давая отдохнуть отекшим рукам. Постоянно оглядываясь, я проверял, не запутались ли у меня блесны. Постепенно мы заплыли за деревню.
Только я хотел промычать деду, что я устал держать зубами рогатку, как угораздило именно на нее клюнуть щуке. С кормы меня в одно мгновение, как ветром сдуло. Перевернувшись через голову, я очутился в воде. Дед среагировал быстро. Ухватив за ворот рубашки, он подтянул меня к корме лодки. Одну рогатку я выпустил, чтобы ухватиться за лодку, однако блесну со щукой каким-то чудом продолжал удерживать в зубах. Догадавшись, на какую блесну клюнуло, дед за капроновую нить буквально по мне затащил щуку в лодку. А затем в лодку был затянут и я. Это произошло так быстро, что я даже не успел испугаться. Удар щуки я ощутил зубами и запомнил его на всю жизнь.
Увидев меня с рогаткой в зубах, дед рассмеялся и, потрепав мой чуб, вынул мою «уздечку». Это была высшая похвала, так как дед был очень скуп на подобные поощрения. Выловив в реке брошенную мною блесну с рогаткой, решили проверить и оставленные на ночь жерлицы. Одна была уже без живца, на второй также было пусто.
— Не все коту масленица, — заметил дедушка, и мы по течению поплыли домой. Из трех щук бабушка спекла огромный пирог, добавив в рыбу зеленого лука и кусочки свиного сала.
На Рыбалку или за рыбой?
Недалеко от деревни Ново-Чекино раскинулось озеро Щучье. Свое название оно оправдывало: некоторые экземпляры щук доходили до 15 кг, а рядом с ними уживались караси до килограмма весом.
В то время существовал драконовский закон: со своего подворья от всей живности все сдавать государству — то есть молоко, мясо, масло, шерсть, яйцо и т. д. Если у тебя нет кур, то ты все равно должен купить яйца и положенное сдать государству. Даже имея корову, нам вместо молока чаще приходилось пить переработанный обрат. Поэтому озеро Щучье здорово выручало крестьян.
Между собой озеро Щучье селяне называли озером Калины. Это было практически подкреплено его заботой об озере: при нересте рыбы дед Калина запрещал даже выплывать на него, а зимой и до самого марта месяца поднимал всех рыбаков долбить проруби, чтобы рыба не задохнулась без кислорода. И озеро щедро одаривало деревенские семьи щукой и карасем, которые были большим подспорьем в питании многодетных семей.
Длинными зимними вечерами дед вязал сети. Ячея сети обязательно должна быть не менее 50 мм. Это правило распространялось и на других рыбаков деревни. Дед заботился о воспроизводстве рыбы и строго следил за выполнением этого правила. Кроме пятерых дочерей он имел и четырех сыновей, которые помогали ему выполнять негласный, установленный им закон на озере. Чужакам разрешалось ловить только на блесну или поплавочную удочку. Как и дед, каждый дорожил своей связанной сетью, которая вовремя сушилась, ремонтировалась и передавалась по наследству, особенно когда появились капроновые нити. И каждый ловил столько, сколько может съесть его семья. Естественно, угостить одиноких стариков или одинокую вдову с детьми — это святое.
Что происходит сейчас, когда люди давно забыли про продразверстки, карточки и пайки, а некоторые о них вообще не знали; когда полки магазинов ломятся от изобилия продуктов, а жадность и недальновидность людей пугает и тревожит? Что мы оставим нашим детям и внукам?
С появлением китайских сетей многие озера полностью опустошены от рыбы. Размер ячеи на любой вкус, а цена такая, что многие бросают сети, не вытаскивая из озера, вместе с невыбранной рыбой.
Пять лет назад с другом Михаилом в одном из озер Новосибирской области ловили карасей, которых без подсака нельзя было вытащить из воды. На следующее лето они были с ладонь; спустя еще год в озере остался один гольян. А если бы гольян пользовался спросом, то местные рыбаки марлей выловили бы и его. Продав закупщикам рыбу со своего озера, наверняка эти горе-рыбаки промышляют на соседних озерах.
Я считаю, если на озере нет такого человека, как дед Калина, то любителей наживы нельзя допускать с сетью на озеро ни под каким предлогом, беспощадно наказывать штрафом и уничтожать браконьерские сети.
Право лова на сети должно быть только у зарегистрированных рыболовецких бригад, которые, помимо промыслового лова рыбы, занимаются размножением и воспроизводством новых пород рыбы на своих озерах. Непременной снастью рыбака-любителя должна оставаться поплавочная удочка, «закидушка» и спиннинг, а браконьерские сети должны быть полностью исключены.
Ведь мы в первую очередь отправляемся на Рыбалку, а не за рыбой. Весь контраст ощущений между рыбалкой и комфортабельным домом может передать только рыбак.
С каким трепетом и радостным чувством мы покидаем душный город, чтобы воссоединиться с природой, нарваться на такой клев, который каждому запомнится надолго и о котором можно поделиться у костра с другими счастливчиками.
А какое блаженство усталому и промокшему, грязному и невыспавшемуся добраться до дома, принять душ и лечь в чистую постель, а во сне продолжать видеть подрагивающий поплавок или звонящий колокольчик.
Разве может нас понять жена или простой обыватель, почему свой выходной или отпуск мы предпочитаем проводить на озере и реке, а не на курорте или пляже теплого моря. Они будут крутить пальцем у виска, называя нас чудаками, что на те деньги, которые мы тратим на рыбалку, можно купить огромного осетра и не мучится под знойным солнцем, холодным дождем, пожирающими нас комарами и оводами.
Трудно что-либо объяснять людям, лишенным этого состояния. Шутя, объясняю, что дни, проведенные на рыбалке, Богом не засчитываются как прожитые и добавляются к основному сроку, отведенному нам сверху…
Однако вернемся к сетям. Три года назад открыли для себя реку Оша, на которой отводили душу спиннингисты при охоте на щук. Улов был всегда небольшим — от трех до десяти штук и весом не более одного килограмма, — но азарт борьбы с хищником окупает поездку. После захода в реку Оша большого количества карася из озера, в котором она берет начало, началось паломничество рыбаков, а вместе с ними и браконьеров с китайскими сетями. Карась на удочку шел так, что рука уставала от непрерывного клева.
Местные жители от изобилия рыбы не знали, куда ее девать и стали кормить карасями домашних животных. Можно понять местных жителей, которым не до удочки в уборочную страду, но горожане, которые приехали с сетями на маленькую речку, вызывают у остальных рыбаков только презрение. Естественно, по сплошь перегороженной сетями реке со спиннингом не походишь.
С большой радостью большинство рыбаков восприняли Закон о запрете продажи китайских сетей с 1января 2009 года. Наконец-то. Но на деле, сети продолжают продавать на рынках и рыболовных магазинах. То есть с донкой и спиннингом проблематично будет рыбачить на реках и озерах еще долгое время. Если не ужесточить исполнение этого закона, скоро на рыбалку будем ездить далеко на Север.
…А деда Калину дети в 1967 году перевезли в Омск, где он скончался спустя одиннадцать лет. Сейчас в озере Щучье рыба не водится, а в деревне Ново-Чекино из пятидесяти двух дворов осталось жить всего восемь семей…
Владимир Могутов, г. Омск
