Зима никак не хотела уходить. Даже в конце марта ночами стояли морозы покруче январских. Однако признаки весны, нет-нет, да проклевывались днем. С южной стороны солнце украдкой от холодов по-весеннему нагревало крыши изб.
Звонкая капель по утрам будоражила селян, настраивала на весенний лад. Деревня в одну улицу подковой огибала озеро, заросшее буйным камышом. А там, чуть в стороне, за грядой тальниковых зарослей, текла река. И озеро, и река дремали до поры до времени под мощным ледовым панцирем.
Рыбацкая страда
Как-то ночью в середине апреля в сибирские края ворвался теплый ветер с юга. Суматошно захлопал ставнями, взлохматил соломенные крыши на подворьях, гудел и улюлюкал в печных трубах. Всю ночь буйствовал ветрище, а к утру притих. За одну ночь «южак» наполовину «съел» мощные снега, оголил на озере голубоватый лед.
День выдался пасмурный, а где-то под вечер с запада пришла хмара: набрякшие тяжелые тучи низко, едва не касаясь крыш, проносились над деревней. С наступлением темноты вначале робко, а потом во всю силу ливанул первый весенний дождь. Лил всю ночь и весь день, съедая остатки по льду озера. Через пару дней лед набух и всплыл. Этими же днями взломало лед на реке.
Вечерами сидели мужики на лавках возле палисадников, смолили курево, поглядывали на разгулявшуюся реку. Прикидывали в уме, сколько и каких сетей надо готовить: в озеро с половодьем зашла речная рыба. Тут уж не зевай: соли ее, копти, а из свежей стряпай сочные пироги.
Как прихлынула вода, так и отхлынула. Не успела деревня нарадоваться такому редкому обильному половодью, как река быстренько вошла в свои берега, оставив щедро в озерах и пойменных лощинах рыбьи стаи. Тут-то и началась рыбацкая страда. Мужики с утра до вечера пропадали на берегу озера. Проверяли лодки, конопатили, смолили днища. Тут же рядом чинили сети, растянутые на вешалах.
Установилась по-весеннему жаркая погода. К майским праздникам зазеленели пойменные луга, белой кипенью покрылись яблони-дички. Табуны уток и куликов носились над озером, то садились на воду, то вновь взлетали. Все живое в округе воспрянуло от зимней спячки, все стремилось к обновлению.
Андрей Косов, сутуловатый мужик лет сорока, сероглазый, с упрямым взглядом из-под кустистых бровей, сидел на коряге, курил неизменную «Приму», пристально вглядываясь в тростниковые заросли. Он только что приклеил новую заплату на днище резиновой лодки, выдерживал время, чтобы тут же испытать ее на воде. Все бы хорошо, да вот одна мысль, одна загадка не давала ему покоя ни днем, ни ночью.
Кто крадет гусят и утят?
С тех пор как хозяева стали выгонять на озеро уток и гусей с выводками, вечером не все возвращались на ночевку во дворы. То у одних, то у других пропадали и утята, и гусята. Вчера дошла очередь и до Косовых: вечером не досчитались двух гусят. Сгинули куда-то. Несколько дней мужики по очереди сидели с дробовиками в засадах, надеясь раскрыть тайну. Все оказалось напрасно. Ни коршуна, ни другую хищную птицу охранники так и не обнаружили. Вот и сидел Андрей, смолил сигарету за сигаретой, прикидывал, каким путем обнаружить тайного хищника. Рядом, у ног, среди озерной ряски, ходила стайками рыбья мелочь, разлетаясь порой серебристыми брызгами. «Щука жирует! Жируй, пока не придет твой черед»… Он подошел к лодке, проверил, надежно ли приклеена заплата.
По тропе между огородами кто-то спустился с крутояра к озеру. Запнулся обо что-то, смачно выругался.
Держась за городьбу, заплетаясь ногами, к Андрею приближался сосед Коля.
— Здорово, Андрюха! — еще издали заорал он.
— И тебе не хворать, сосед, — Андрей уселся на корягу, оставив местечко для Коли. Тот подошел, ошалело уставился красными глазами на Андрея и молча плюхнулся на корягу, обдав его убойным перегаром. Несмотря на жаркий день, Коля был одет не по-летнему: поверх рубахи напялил телогрейку, стеганые, не по размеру, зимние брюки свисали с тощего зада чуть ли не до колен.
— Ты че, Николаша, так нарядился? На полюс собрался? — расхохотался Андрей.
— Че ржешь? Запомни, жар костей не ломит. Вон, взгляни на узбеков! У них там жарища, а они в ватных халатах ходят.
Натужно закашлявшись от крепкой «Примы» и смахнув набежавшую слезу, сосед поведал соседу о своем горе.
— Зашел я вчера в амбар за сетями, а там одна труха. Мыши изгрызли все напрочь, вот гадство-то! Че делать теперь, ума не приложу.
— А ты сети-то свои обиходил после осенней рыбалки? — Андрей поднялся с коряги. — Вот мыши и навели порядок. Впредь будешь знать: прежде чем пихать снасть в мешок, надо ее промыть и высушить. Сечешь момент, рыбак?
— Секу, секу! Ты глянь-ка, Андрюха, озеро так и плавится от рыбы. Эх, сейчас бы сетешки кинуть! — Коля заерзал на коряге.
Повсюду, куда ни кинь взгляд, по озерной глади расходились круги. То там, то тут раздавались всплески: хищники гонялись за молодью. Тут же, у берега, плескались домашние утки с выводками.
— Седня, Николаша, в ночь поставлю сети, — Андрей проверял накачанную лодку, — а утречком будем со свежаком.
Он спустил лодку на воду, сел и попытался оттолкнуться веслом от берега. Не получилось.
— Коля, оттолкни меня!
Тот поднялся с коряги, шатаясь, подошел к лодке и резко толкнул ее от берега, но не удержал равновесия и плюхнулся в воду. Он еле разделся, кое-как отжал штаны и, матерясь, поплелся домой.
Андрей медленно греб, не отрывая взгляда от заплатки. «Хорошо пришпандорил, не пропускает ни грамма. Теперь и сети можно раскинуть». Мимо него проплыла утка с утятами. Пушистые желтые комочки вытянулись пунктиром, следовали за мамашей. Чуть слышно попискивали, как бы говоря ей: мол, мы тут, мы тут.
Он бросил грести, закурил. Лодка какое-то время двигалась по инерции и замерла недалеко от камышей. Андрей ладонью зачерпнул воды, попил. Поплескал на грудь, освежил лицо и шею, и сразу стало легче дышать. Он продолжал наблюдать за утиным выводком. Мамаша, покрякивая, вела свою семью в маленькую бухточку среди камышей. «На кормежку отправились», — успел подумать Андрей, как вдруг рядом с выводком взбугрилась вода, раздался мощный всплеск, подобный взрыву. Мириады брызг словно экраном отгородили происходящее от Андрея. Когда все успокоилось, он увидел пару мертвых утят и истошно крякающую утку, которая носилась вдоль камышей, разыскивая уцелевшее потомство. Вначале из камышей появился один, за ним и второй уцелевший. Утята плотно прижались к матери, еще какое-то время были видны Андрею, потом исчезли в камышовых зарослях.
«Вот это да-а-а! Ни хрена себе! Это что же такое было, а?»
Он еле прикурил — спички ломались в дрожащих руках. А в том месте, где кто-то напал на выводок, все еще лопались пузыри, и на волне покачивались мертвые утята. «Слава богу, теперь хоть будем знать, куда пропадает птица. Такого еще не было в наших краях. Может, это щука? Нет, вряд ли… Таких щук, чтобы так шарахнуть, на свете не бывает. Тогда кто? — размышлял Андрей, медленно гребя к берегу. — Надо будет предупредить людей, чтобы пока не пускали птицу на озеро. Седня же решим с мужиками, что и как».
План боевых действий
К вечеру собрались возле Колиной бани, в конце огорода, ближе к озеру. Хоть и были оповещены все мужики насчет собрания, кроме самого Коли и Андрея пришел Лешка, ветеран Афганской войны, кавалер ордена Красной Звезды. Многие девки сохли по нему, а он выбрал Дашу, потомственную казачку из соседнего села. И та не побоялась, вышла за инвалида и родила ему дочь — точную копию отца. Балагур и весельчак, он был всегда желанным гостем на деревенских торжествах. А уж если брал в руки гармонь, то выдавал такие коленца, что замшелые мужики, не утерпев, пускались в пляс.
— Что-то негусто нас собралось, мужики, — посетовал Андрей, устраиваясь на лавке возле бани.
— Не боись, Андрей, нас мало, но мы в тельняшках! — хлопнул Лешка широченной ладонью по костлявой Колиной спине. — Давай, говори, что приключилось в нашем медвежьем углу.
Андрей рассказал все, что видел. Друзья слушали, раскрыв от удивления рты.
— Ну, ты и мастак сочинять, Андрюха. Вроде бы не с бодуна. Ты че говоришь-то? — заерзал на лавке Лешка.
— А то и говорю! Тварь какая-то объявилась в озере. Жрет нашу птицу. Давайте будем думать, как ее изловить. Иначе эта тварь все порешит. — Андрей закурил, передал пачку «Примы» остальным.
— Ну и дела-а-а! — Лешка толкнул Колю в бок. — Тут без пол-литра не разберешься. Дуй-ка, Коля, в свой погребок да волоки ее, родимую… Мозговать будем…
— Я вот че думаю, мужики. Надо будет предупредить всех баб, чтоб до нашего разрешения не выпускали птицу на озеро. Пока мы тут разберемся, что к чему. Иначе эта тварь пожрет все. Как пить дать — пожрет, — заключил Андрей.
— А че, верно говорит Андрюха. Я вот что предлагаю: срочно, прямо сейчас, собрать в деревне все сети с крупной ячеей, и седня же в ночь поставить вдоль камышей, да и на чистой воде, ближе к середке, пару штук воткнем.
Лешка бесшумно работал веслами, дымил сигаретой и гадал: попадет тварюга в сети или обхитрит, обойдет стороной и начнет снова творить черные дела. Андрей сидел спиной к гребцу и пристально вглядывался в ночной сумрак.
— Слышь, Андрюха, я лет пять назад прочитал в газете интересную статейку. Вот такая ерунда приключилась: один мужик рыбачил в деревне и подсек на удочку рыбину. Стал выводить ее к берегу. Рыбина сильно сопротивлялась. Ну и, сам понимаешь, какая радость его обуяла! Молит, значит, Бога, чтоб добыча не сорвалась. А как подвел он ее на меляк, от той рыбины аж волна пошла. Перехватил мужик леску ниже удилища, посчитал, что так ловчее выволочь ее на берег, а она возьми да сорвись с крючка! Выпрыгнула из воды да как цапнет мужика за ногу. Прокусила до крови! Мужик-то босиком был. Он и заорал благим матом, а другой ногой шваркнул эту мразь по башке! Та отпрыгнула, плюхнулась в воду и исчезла. Рыбак потом рассказывал в деревне, что зубы у той страшилы были как на пилораме! И цветом она была какая-то грязная, и воняла страшно.
— Ну и страсти ты, Лешка, рассказываешь на ночь глядя. Давай-ка, греби к тем камышам, оттуда и начнем…
Ловушка для чудища
Сети ставили молча. Лешка тихо греб, а Андрей привычно спускал сеть в аспидно-черную ночную воду. Управились часа за полтора. Сети крепили очень глубоко, втыкая их податливое дно. Перекрыли все прогалы в камышах, а в углу озера, где днем паслись домашние утки с выводками, поставили самые прочные сети.
— Ну, ловись, рыбка, большая и маленькая. Греби, Леша, к костру.
Когда до берега оставалось около ста метров, лодку вдруг что-то мягко как бы приподняло на воде и снова опустило. От неожиданности Лешка выпустил из рук весла.
— Андрюха, че такое? — прошептал он.
— Че-че, она, красавица наша, кто ж еще. Вроде как следит за нами, стерва, — он нервно чиркал по коробку, пытаясь прикурить потухшую сигарету.
Молча доплыли до берега, вытащили лодку и пошли к костру. Коля спал, подложив под голову мешки из-под сетей. Рядом стояла полнехонькая четверть, а на холстине покоилась буханка домашнего хлеба, сало и лук — все, что надо здоровым мужикам. Рядом со снедью лежал на боку видавший виды котелок и пачка чая.
Андрей резал кинжалом закусь, а Лешка молча подбрасывал в костер сушняк, курил, и все никак не мог успокоиться от ощущения, которое испытал только что вместе с Андреем. Любопытный с детства, он ждал скорейшей разгадки.
— Слышь, Андрюха, не дает мне покоя эта тварь. Как будто предупреждает: не троньте меня, а то худо будет.
— Не бери в голову, бежать ей некуда. Все перекрыли, — подытожил Андрей, — буди нашего снабженца, пора и перекусить это дело.
Деревня спала. Ни человеческого голоса, ни собачьего лая. Где-то на окраине пропиликала гармошка и тут же смолкла. Легкий ветерок прошелестел в камышах и стих. Лешка подбросил в костер сучьев, и пламя с треском взметнулось вверх.
— Ты, Коля, похрапел изрядно, так что будешь в боевом охранении, пока мы с Андрюхой чуток покемарим, — сказал Лешка.
— А пока мы кемарим, набери-ка водицы в котелок да свари чайку. Что-то горяченького захотелось. Как станет светать, разбуди меня, сети надо проверить, — уже засыпая, давал указания Андрей.
Коля сполоснул котелок, зачерпнул воды и от души напился. И только успел шагнуть к костру, рядом с камышами что-то оглушительно шарахнуло по воде. Звук был таким неожиданным, таким резким, что он даже присел. «Свят, свят, — с дрожью в голосе шептал он, — сгинь, нечистая сила! Спаси и сохрани, Господи». И вот так, на полусогнутых, Коля добрался до костра. Немного успокоившись, он вернулся к тому месту. Все было тихо. В камышах сонно ворохнулась какая-то птица. И только пузыри белели на ночной воде, напоминая о происшедшем. «Надо будить мужиков, рассказать им, да пусть сети проверят, авось, уже сидит, голубушка…»
Андрей проснулся от озноба. Костер прогорел, еле теплилась в одиночестве головешка. Он тут же оживил костер, из котелка хлебнул теплой воды и огляделся. Рядом безмятежно похрапывали товарищи. На востоке только-только стала проклевываться алая зорька. Как по команде сначала один, потом другой, понеслись над деревней петушиные крики. В камышах послышалось птичье царство, разноголосо приветствуя наступающий день. Он, позевывая, накачал осевшую за ночь лодку, взглянул на спящих и, тихо столкнув лодку на воду, погреб к сетям.
Приподняв первую сеть, Андрей был поражен: метрах в трех от вешки зияла огромная дыра. Словно сеть просквозило толстое бревно. Неуютно стало ему в лодке. Аж мурашки побежали по спине. Тихонько подгребая, проверил всю сеть — дыр больше не было. Целой оказалась и соседняя сеть. А та, что стояла поперек широкого прогала в камышах, была пробита в двух местах. «Сильна, стерва! Сети-то добротные, не какие-нибудь путанки китайские». Он проверил еще пару сетей, стоящих на отшибе от других. Они были целы. Тогда, развернув лодку, решил снять продранные сети, починить по-быстрому на берегу и снова насторожить.
Между жизнью и смертью
День обещал быть жарким. Солнце с утра начало припекать, и Андрей то и дело черпал ладонью воду, плескал на грудь. Он по-быстрому собрал сеть с двумя пробоинами и глянул на берег: весело горел костер, мужики уже проснулись, суетились, о чем-то рассуждали, то и дело поглядывая в сторону озера. Андрею осталось собрать ближнюю сеть с дыркой у вешки. Он бросил грести. Лодка, двигаясь по инерции, приблизилась к сети, и Андрей, ухватившись за вешку, стал отвязывать поводок. И тут… сильнейший удар снизу вышиб его из лодки и он, инстинктивно зажмцурившись, улетел в воду вниз головой. Уже в воде, пытаясь вынырнуть, вдруг почувствовал. Как что-то холодное, противно-скользкое коснулось его руки. Он открыл глаза и увидел, как огромное существо, похожее на рыбу, уходило в глубину. Андрей с жутью понял, что угодил в сеть, что торчит вниз головой, и свободна только правая рука. Он сделал попытку выдернуть вешку, рванул сеть на себя. Вешка не поддалась. «Все, абзац!» — ожгла паническая мысль. Звенело в ушах, грудь разрывало от нехватки воздуха, в глазах плыли красные круги. Уже теряя сознание, вспомнил про кинжал, выхватил правой рукой из сапога. Вложив в удар последние силы, полоснул по сети. Тут же его выкинуло наверх. Жадно глотая воздух пополам с водой, надсадно кашляя, Андрей стал подтягиваться по сети к вешке — ему это удалось. Он ухватился за вешку, вдохнул полной грудью и огляделся.
Метрах в пяти на волне покачивалась перевернутая лодка. Кормовая секция, лишенная воздуха, траурно обвисла вниз. «Не понял… Неужто пробку выбило? Не может такого быть». Андрей все еще сжимал мертвой хваткой рукоять ножа и, вспомнив с содроганием недавний кошмар, благодарно прижался дрожащими губами к спасительной стали клинка. Осторожно, чтобы не пораниться, обрезал сеть с головы и левой руки и, оттолкнувшись от вешки, подплыл к лодке. То, что он увидел, не укладывалось в голове: всю ширину кормовой секции прошла зигзагом сплошная прореха. «Ни черта себе, вот это удар!» Держась за целую носовую часть, Андрей грудью лег на нее и, гребя руками, поплыл к берегу, не отрывая тревожного взгляда от пробоины.
— Ба, Андрюха! Ты че весь мокрехонький? Из лодки выпал? — зубоскалил Лешка, улепетывая за обе щеки поджаренное на костре сало, рядом сидел Коля и тупо смотрел на Андрея.
А тот, хлюпая сапогами, подошел к нему, молча выдернул сигарету и жадно затянулся. «Это надо же, какая тварюга, а? — постепенно оттаивая от нервного напряжения, размышлял Андрей, снимая с себя мокрую одежду, — вроде следит за мной. И на таран пошла. Выбрала момент, когда я был у сети. Чтоб, значит, шибануть меня прямо в нее, запутать намертво и концы в воду… Шалишь, голуба, не на того напала. Не будь я Андрюхой Косовым, если тебя не захомутаю».
— Выжав рубаху и брюки, развесил на колья для просушки.
— Так что, мужики, приласкала меня тварь озерная. Да так, что чуть богу душу не отдал.
— Да ты че, Андрюха, не врешь?
— А с какой стати мне врать? Волоките сюда лодку и смотрите, что она натворила.
Втроем, сантиметр за сантиметром исследовали пробоину, которая прошла рядом с заплаткой. Вернулись к костру, закурили. Молча смотрели на костер, погрузившись в думы.
— Я вот что вам скажу, ребята, — подбросив сушняка в костер, Лешка обратился к друзьям, — Андрей видел ее в натуре? Факт. Сети рвет? Рвет. Это второй факт. Отсюда вывод: как ни крути, а сетями мы ее не возьмем.
— Ну и что ты предлагаешь? Бомбить, что ли? — уставился Андрей на десантника.
— Во, Андрюха, ты угодил в самую точку! В Покровке стоят геологи, а у них есть взрывчатка, понял? А взрывник — мой кореш. Он махом отправит на небеса эту тварь.
— Ага, и впридачу всю озерную живность, — возразил Андрей, — нет, братцы, надо что-то другое придумать. Ты, Лешка, предлагаешь взорвать эту тварь. А сколько взрывчатки потребуется, сечешь? Озеро-то, оно не маленькое. Да нас тут же повяжут, — надевая подсохшие штаны, продолжил он разговор.
— А что делать-то, Андрюха? Да нас бабы живьем сожрут, если мы эту гадину не изловим. И утки, и гуси со своими выводками зачахнут без воды.
— Думать надо, — ответил Андрей, разливая холодный чай по кружкам.
Охота на монстра
К полудню жара усилилась. Комары, и те попрятались в тень густой прибрежной травы. Лешка разделся по пояс, улегся, прикрыв голову майкой. Андрей хлебнул пару глотков холодного чая, остатки выплеснул. Он подошел к озеру, сполоснул котелок и, приставив ладонь козырьком, посмотрел туда, где стояли дальние сети. Вначале не поверил. Протер глаза и снова уставился в угол озера. То, что он увидел, радостно взбудоражило его: вешки то кланялись воде, то вновь выпрямлялось. «Все! Села!» Андрей бросился к костру.
— Лешка, подъем! Все, кранты! Она сидит!
— Да ты че, не бредишь? — вскочил Лешка, — Где?
— Смотри прямо в угол озера, видишь, вешки ходят ходуном? — победно орал Андрей.
— Ни хрена не вижу! Нет там никаких вешек!
Андрей вглядывался до ломоты в глазах — вешек как ни бывало. На то место, где только что стояла сеть, опустилась стая уток.
— Вот что, Лешка, рви бегом в деревню, возьми у Николаича весла от плоскодонки. Скажи, Андрюха просит. Дело, мол, срочное. Каждая минута на счету.
— Ладно, надо, так надо, — Лешка, как был голым по пояс, рванул в деревню.
«Теперь мне все ясно, как день. Влетела, голубушка, в самую прочную сеть. Хоть ты и выдрала ее вместе с вешками, далеко не уйдешь».
Минут через десять Лешка пригнал плоскодонку. На корме восседал Коля.
— Моя-то баба напустилась: чей-то вы там на берегу затеяли…
— Погодь, Коля. Сейчас идем на плоскодонке в угол озера, туда, где стояла сеть. Ее там нет, нет и вешек. Отсюда вывод один: тварь наконец-то попалась. — Андрей озабоченно посмотрел на обоих. — Тварь очень сильная, выдрала сеть вместе с вешками. Так что далеко не должна уйти. Где-нибудь торчит в камышах, кукует. Тут мы ее, дай бог, и заарканим! Значит так, мужики. Я — на веслах. Ты, Лешка справа будешь смотреть, а ты, Коля — слева. Пойдем вдоль камышей, и как только увидите вешки, дайте мне знать.
Он греб медленно. Дозорные, каждый со своего борта, пристально вглядывались в воду.
— Андрюха, вешки! — с придыханием прошептал Лешка. Андрей бесшумно тормознул лодку, глянул по направлению лешкиной руки. И точно: одна вешка болталась на волне у камышей, а другая в метрах десяти от первой. Тихо подгребая, Андрей увидел, что сеть от обеих вешек уходит в глубину.
— Ну че, — качая головой, спросил Лешка, — где эта зараза?
— Где-где! В сети, где ж ей еще быть-то! Ждет, небось, когда мы ее выволочем. Значит так, мужики. Садитесь оба ко мне спиной. Сейчас я подгребу к первой вешке. Ты, Лешка, хватай ее и держи крепко руками, понял? А ты, Коля, со своего борта возьмешь вторую. Все ясно? Тогда с богом.
Станислав Грабузов, г. Омск
Начало. Окончание здесь.
