Начались летние каникулы, о которых мечтает каждый мальчишка. Ну куда девать себя в городе, душном, пропахшем выхлопными газами машин, пыльном и шумном?
В пионерский лагерь Саше Калинкину не хотелось — уже взрослый, седьмой класс окончил. Да и скучновато там, в лагере — все ж дисциплина…
Так бы и лоботрясничал Саша все лето, накачиваясь газированной водой и объедаясь мороженым, если бы не письмо от Васьки. С ним Калинкин познакомился в пионерском лагере в прошлом году, подружился. Он парень толковый, деревенский. И в письме Васька рассуждает мудро: "Чего дома сидеть? Приезжай. Будем в палатке жить, рыбачить на Ветлуге. Научу сено копнить. А вечером — в клуб, на дискотеку…"
— Езжай, коль дома надоело, — сказал Саше отец. — Может, окрепнешь на свежем воздухе, на деревенских харчах. Однако денег возьми, мало ли что.
Мать поддержала отца:
— Поезжай, сынок, молочко-то из-под коровы полезней пакетного. Только не балуйся там, ясно?
На рыбалке
Саша солидно кивнул головой и стал готовиться к отъезду: и одежонку надо подобрать, и удочки, и подарок Ваське взять. В подарок он решил отдать футбольный мяч, которым разбил окошко у соседей: все равно во дворе не игра!
Васька встретил Сашу у автобуса, взял его рюкзак, а гость понес удочки и авоську с продуктами. До деревни топать нужно было больше километра, так что они успели обсудить предстоящий отдых.
— Ты, Сань, пока в палатке поживешь. А я в огороде мамке помогу, надо картошку прополоть. Не боись, никто тебя не съест, — говорил друг.
— Я не из пугливых, — ответил Санька. — Только надо червей побольше накопать.
— Чего-чего, а червей у нас навалом. Да и на кузнечика можно рыбачить, голавль хлещет — я те дам!..
И вот палатка поставлена на лужайке, утопающей в цветах, окруженной зарослями кустарников. Место удачное, на бугорке ветерок обдувает, комарья меньше. А речка Ветлуга — вот она, рядом. Течение быстрое, вода чистая — с голубоватым переливом, так и серебрится мелкой рябью.
Васька ушел в деревню копать червей, а Саша, заготовив сухого хвороста для костра, стал вприпрыжку бегать за кузнечиками. Поймав десятка два, оборвал им длиннющие ноги, положил насадку в спичечный коробок.
Спрятавшись за кустик у переката, он взмахнул удилищем — насадка мягко плюхнулась в воду, затонула. Поплавок быстро побежал вниз по течению, приподнялся — это кончилась леска, надо снова подтягивать, «подтравливать» голавля — дразнить его.
И вот при очередном подтягивании поплавок вздрогнул, поднялся вертикально и разом ушел под воду. Саша ловко подсек рыбину, стал вываживать на берег. Широко раскрывая рот, голавль бил хвостом, перекатывался, расшеперив плавники.
Через несколько минут у рыбака в сумке, переброшенной через плечо, трепыхался уже второй такой же голавль.
До прихода Васьки Саша поймал еще три сорожки и два подъязка. Весь улов посолил на траве около палатки и, уложив в фанерный ящик под груз, замаскировал в яме.
Вот и Васька пришел.
— Сань, как успехи-то? — спросил он, заметив чешуинки на руках.
— Нормально. Утром, надеюсь, на червяка больше отхвачу, — заверил он своего друга.
Через полчаса Васька попрощался с Сашей, пообещав навестить его завтра, к обеду, и принести банку молока.
Саша залез в палатку, улегся на надувном матраце, намазал лицо, шею и руки мазью «Дэта» и предался мечтам об утренней рыбалке. Солнце незаметно провалилось где-то за лесом, только горизонт еще долго оставался багряным, будто полыхал пожар далеко-далеко.
Стало темно. Саша закрыл палатку на застежки, прикрылся байковым одеялом и заснул. Во сне он слышал чье-то тяжелое дыхание, шаги около палатки, а один раз даже почудилось, будто палатка чуть-чуть вздрогнула. Потом он ловил во сне здоровенных голавлей, торопливо бросал их в сумку, и они колотились в ней, холодили ему живот и щекотали…
Малыш. Первая встреча
Конечно, утреннюю зарю Саша проспал. Открыв глаза, увидел тонкий лучик солнца, который сверлил угол в палатке и дрожал. Кто-то фыркал совсем рядом. Он вылез из палатки и так и замер на корячках: перед ним стоял молодой лось. Лосенок преспокойно лизал траву, на которую Сашка нечаянно рассыпал соль, обрабатывая первый улов. Лось увидел мальчика, недовольно фыркнул и тоже замер.
Саша приподнялся, взял из висевшего рюкзака краюху хлеба и протянул гостю. Лось смешливо ощерился, зашевелил ноздрями, втягивая воздух, и вдруг потянулся к подачке. Хлеб он взял осторожно, едва коснувшись губами, и стал жевать медленно, будто наслаждаясь вкусным гостинцем. Осмелившись, мальчик погладил лосиный лоб, мягко и ласково. Видимо, животному понравилось его прикосновение, и он вдруг сам потянулся к руке, пахнувшей хлебом. Саша отщипнул от буханки еще корку и протянул на ладошке — на, мол, ешь! Корка вмиг очутилась на шершавом длинном языке и исчезла.
— Как же тебя зовут, дурачок? — заговорил мальчик. — Хочешь, дружить будем? Я назову тебя Малышом.
Лось фыркнул, обдал его горячим дыханием и, подняв гордо голову, удалился в прибрежные заросли ивняка.
Вскипятив чай и наскоро перекусив, Саша побежал к берегу, размахивая складной телескопической удочкой. Сумка с банкой червей хлопала его по спине. Засучив брюки выше колен, он зашел в воду и сделал первый заброс. Но поклевок не было. Тогда он перешел на новое место, под крутой берег. Поплавок дрогнул, медленно заскользил в сторону. Юный рыболов резко сделал подсечку и выбросил на берег подлещика.
Течение здесь было слабое, а глубина изрядная. Клевали и окуни, и ерши. Сумка наполнилась рыбой, и мальчику пришлось идти к палатке.
Рыбу покрупнее он засолил, а мелкую вычистил, положил в котелок — для ухи.
В обед пришел Васька. Он принес бидончик молока и авоську с картошкой, луком и укропом.
Ребята быстро разожгли костер, поставили котелок на огонь. Через полчаса с аппетитом уплетали горячую, ароматную уху.
Васька хитро улыбнулся и спросил:
— Сань, а тебя ночью никто не съел?
— Как видишь, — буркнул тот, поражаясь глупому вопросу.
— И в гости никто не приходил? — допытывался друг.
— А что, ты знаешь, кто тут бродит?
— Знаю, лосенок. Он не боится людей, — сказал Васька.
— Был он у меня. Я его Малышом назвал…
Уха была съедена, чай выпит. Но Васька не уходил, он как-то съежился и виновато посмотрел другу в глаза:
— Санька, плохо дело. Малыша-то убить хотят.
— Как убить? Кто хочет? — негодующе крикнул Саша.
— Есть у нас охотнички, пьянь беспробудная. Выследили они Малыша, да вот ты как заноза у них. Боятся, что заложишь. А ведь я специально устроил тебя здесь, где лосенок ходит. Он же ручной совсем.
— Что же делать будем, Вася? Надо что-то придумать, — горячо зашептал Саня, но что делать — не знал.
— А я придумал. Придется его отучить от людей, напугать. Ну, обидеть, что ли, чтобы он не подходил к людям.
— Педагог нашелся, обидеть… По морде, что ли, его огреть?
— Ну и огрей. Это лучше, чем пулю в Малыша всадят да на колбасу разделают.
— Ладно, попробую. Жалко только. А если в милицию сообщить? — вдруг встрепенулся Саша, считая, что нашел единственно правильное решение.
— Не-е, не пойдет. Они быстро башку открутят, — возразил Васька.
Спасение друга
В эту ночь он не мог уснуть, сидел у костра до рассвета. И когда уже хотел прилечь, чтобы поспать пару часов, из зарослей смело вышел Малыш и дружелюбно подошел к мальчику, ткнулся толстыми, мокрыми губами в его плечо.
Саня вскочил, хотел было опять угостить его хлебом, но представил, как браконьеры стреляют в Малыша. Жалость и злость перехлестнулись в его душе, но внутренний голос шептал: «Гони его, гони!»
Взяв хворостину, Саша огрел Малыша по спине и закричал:
— Беги, дуралей, беги отсюда! Кому говорю?
Но Малыш все тянулся губами к его рукам и просил хлеба. Тогда мальчик взял из костра дымящуюся хворостину и ударил лосенка по спине. Он вздрогнул, взбрыкнул задними ногами и отскочил. Видно, горячий уголек прожег ему шкуру.
Саша опять подскочил к Малышу, взмахнул хворостиной и заорал:
— Пошел, в лес! Пошел отсюда.
Малыш понуро поплелся к берегу; не оглядываясь, вошел в воду и поплыл. Он плыл на другой берег, в чужой, неведомый ему лес, где бродили его сородичи, а мальчик, прощально глядя лосенку вслед, плакал.
Васька пришел под вечер, выслушал рассказ друга и похвалил его.
— Молоток ты, Санька! Из тебя хороший учитель получится, если сумел Малыша перевоспитать!
Саня ничего не ответил и пошел в палатку готовить поесть. Васька влез к нему, молча расположился рядом и быстро захрапел.
«Неспроста он остался", — решил Саша.
Утром, когда друзья пили чай, к ним подошел молодой мужик лет тридцати, небритый, неприятный, с опухшим лицом. В кустах маячила фигура другого незнакомца.
— Чего, мужики, скучаете? — заговорил подошедший.
— А тебе чего надо, Хлюст? — задиристо ответил Васька.
— Вы, мужики, не видели теленка? Убежал, зараза!
— Видели, — ответил Васька и показал на противоположный берег. — Вон туда уплыл. Насовсем уплыл, не придет больше. Так что, Хлюст ни с чем ты остался.
Хлюст зло выматерился — он догадался, что ребята его провели как старого воробья на мякине.
Санька с Васькой хохотали вслед незадачливым охотникам, которые шлепали босиком по болотистому лугу и переругивались.
А Малыша Саша больше не видел. Видимо, он крепко обиделся на него.
Леонид Васильев
