Остро запомнилась мне одна рыбалка на Сосновке по осени. Было это 31 октября. То есть время, когда мы обычно уже никуда не выезжаем и надолго, до будущей весны, убираем все рыболовные снасти на зимнее хранение.
А тут пришли к нам в гости Валерий и зять наш Олег. Разговорились о рыбалке. Взгрустнулось всем, что осень и впереди длинная-длинная зима. А погода стояла холодная, но сухая, солнечная.
На последнюю рыбалку
— Хариус, поди, все еще клюет на Сосновке, — сказал мечтательно Олег.
— Давайте съездим в последний раз! — оживился Валерий. — Валентин, хоть душу отведем, а?
— Да какой там хариус, зима на носу, — отмахнулся от друзей Валентин.
Но видно было, что и его самого задела за живое эта мысль — еще разок попытать в этом году рыбацкое счастье на милой нам Сосновке.
— А, где наша не пропадала! — решительно рубанул рукой воздух мой муженек. — Едем! Приходите завтра к 10–11 утра. Рано-то, я думаю, делать там нечего. До вечера посидим и потом — утром еще.
На том и порешили.
Осень преподнесла нам свой последний относительно теплый день. Мелковские березняки стояли обнаженными. Только кое-где на ветвях берез трепетали на ветру одиночные желтые листья. Трава под деревьями полегла, и было это осеннее белоствольное царство светлым, торжественным и немного печальным.
Мы оставили свой УАЗик, который с год назад Валентин приобрел взамен старушки «Нивы», на берегу и поспешили к реке.
В течение двух с половиной часов мотались мы по перекатам. Вода все так же стремительно, как и летом, неслась по накатанному каменистому дну. Так же тащило течением поплавки наших удочек. Иногда крючок с наживкой на миг цеплялся за какой-то выступ в днище реки, за камень или водоросли, и создавалось реальное ощущение поклевки. Следовала подсечка, но… увы. Река словно вымерла.
— Нет, — вздохнув, сказал Валентин. — Скатилась вся рыба в Томь. Бесполезно.
Но тут из-за поворота появился сияющий Олег. На дне его садка подпрыгивала одна-единственная рыбка. Но это был хариус!
Зять поднял садок над своей головой, потряс им и громко, радостно произнес:
— Ну, кто здесь настоящий рыбак?
— Где поймал? В каком месте? На перекате? — завалила я зятя вопросами.
— Нет, — честно признался Олег, — на глубине, на слабом течении.
Я тут же покинула быстрину и поспешила вдоль берега туда, откуда пришел Олег, — за поворот.
— Что, ночевать тут собираетесь? — спросил Валентин. — Бесполезно, рыбы нет.
— Ну и черт с ней, с рыбой, — раскипятился Валерий. — Столько пилили сюда и не переночевать? Что дома-то делать? Зимой насидимся еще в четырех стенах. А тут хоть подышать чистым воздухом, у костра посидеть последний раз в этом году.
Мне тоже жутко хотелось остаться «с ночевкой».
— Смотрите сами, мне все равно, я не против, — согласился Валентин. — Только дело-то уже к вечеру. Сейчас не лето, не заметите, как стемнеет. Поехали за дровами.
Настоящая рыбачка!
С дровами, я уже говорила, без проблем на Сосновке. Тут и там лежат поверженные ветром и временем старые березы. Был бы к ним подъезд. Зацепят наши мужчины такую поваленную березу тонким стальным тросиком, прикрепленным к УАЗу, приволокут к месту стоянки. И еще сгоняют в березняк раз-другой. А тут, на месте стоянки, распилят стволы на полуметровые чурки «Дружбой». И острый топор, и бензопилу всегда берем с собой, отправляясь на рыбалку с ночевкой.
По берегу я вышла к тому месту, где летом ловила крупных пескарей. Глубина здесь у самого берега с полметра, а дальше, куда едва достает моя удочка, пожалуй, побольше метра будет до дна.
У берега — лед. Полоса его шириной метра три или четыре. Дальше — вода. Медленная, темная, холодная. Встала я на ледок. Потрескивает, но меня держит, не ломается. Да если и проломится, не страшно. По колено мне в этом месте, где стою, вода. А болотники-то намного выше.
Без особой надежды на успех закинула я удочку в воду, и поплавок медленно заскользил вдоль кромки льда.
Вдали урчала «Дружба». Мужики пилили дрова. Вдруг поплавок еле заметно дрогнул раз и другой. Сомнений у меня не возникло: так мог клевать только хариус. Столько времени было потрачено в этот день впустую. И вдруг… Неужели удача? Мысли эти пронеслись в моем мозгу, а рука сделала свое дело: коротко подсекла, взметнула удилище вверх. И я ахнула от избытка радости: на конце лески извивался крупный, размером с хорошую селедину хариус.
С лихорадочной быстротой отцепила я его с крючка и, насадив приманку, снова забросила удочку в то же самое место. Прошло несколько минут, и все повторилось. Второй точно такой же хариус присоединился к первому.
— Вот в чем дело, — рассуждала я, — наблюдая за поплавком. — Не «скатились» хариусы в Томь, как сказал Валентин, а ушли на зимовку на глубину. Видно, здесь, в ямах, омутах, и перезимуют.
До обидного быстро смеркалось. Неподалеку за деревьями взметнулось пламя костра.
— Люда-а! — громко позвал меня муж.
— Иду-у! — отозвалась я и принялась сматывать удочку. Потому что совсем уж неразличимым стал в сгустившихся сумерках поплавок. Да и поклевки прекратились. Ушел, должно быть, хариус «на боковую».
Я подошла к костру. Валентин сидел на толстом чурбаке. Валера и Олег хлопотали насчет ужина, о чем свидетельствовали кучка картофельных очисток около костра да шипящий котелок, подвешенный над огнем.
«Какое счастье съесть обед, сваренный не мной», — подумала я. Мысль была не моя, но очень точно передавала мое настроение.
Валерий, щурясь от дыма, покосился на мой садок и спросил явно недоброжелательно:
— Поймала кого-то, что ли?
— Конечно. Хариуса.
— Одного?
— Буду я мараться из-за одного, — сказала я пренебрежительно. — Пять штук.
Мужчины все трое сорвались со своих мест и воззрились на мой садок.
— Ну надо же! — возмутился Валерий. — Надыбала, значит, рыбное место и таскает себе втихую. Ну и наглость. Почему не позвала?
— Еще чего не хватало, рыбные места выдавать, — сказала я с независимым видом. — И потом, вам же надо было дрова пилить, еду готовить.
— Совсем бабы обнаглели, от рук отбились, — проворчал Валерий под добродушный смех Олега и кинулся прутиком снимать крышку с котелка, потому что закипевшее варево с шипением полилось через край.
Меня так и подмывало сказать с издевкой «Ну, кто из нас настоящий рыбак?», но я этого не сделала, пощадила самолюбие близких мне мужчин.
Жар костра и снегопад
При свете костра особенно черным казалось все кругом: и река, и берег, и небо. С заходом солнца резко похолодало. И вдруг посыпал снег. Было это совсем некстати. Хорошо, что снегопад был не слишком обильным и шел недолго. Но зрелище его было неповторимым. Жар от костра согревал нас и поднимался к небу. Снежинки поодаль от костра, кружась, падали на землю, задернули белой пеленой, точно занавесом, весь окружающий нас мир. А те, что попадали в поле деятельности, если можно так выразиться, нашего костра, таяли высоко над ним, испаряясь в воздухе. И нам у костра было комфортно, тепло и сухо.
Мы с аппетитом поужинали. Потравили байки, позлословили насчет меня и моих хариусов, послушали вести и музыку из приемника. А потом, как водится, я ушла в машину. Устроилась на мягкой подушке, накрылась меховым одеялом, сшитым из выделанных овечьих шкур. Устроилась не хуже, чем дурак Емеля на печи. А мужчины завалились у костра. Дров им на всю ночь хватит с избытком. Добрым хозяевам такой прорвы поленьев на ползимы хватило бы печку топить. А эти за одну ночь спалят. Но тут уж ничего не поделаешь. Надо.
Утром, едва рассвело, я вылезла из своего теплого логова. Весь УАЗ покрылся снаружи инеем. Мороз сковал землю, снежок припорошил траву и прибрежные каменные плиты из серого песчаника. Мужики у костра потягивали из кружек горячий чай. Березовых чурок почти не осталось. Только несколько штук валялось у костра.
— Чаю налить? — спросил меня своим обычным суровым голосом Валерий.
— Давай, — коротко ответствовала я. — Спасибо.
Попила и поспешила на свое вчерашнее место. Олег и Валерий тоже взялись за удочки.
— Федорыч, а ты, — окликнул Валентина Олег, — рыбачить не хочешь?
— Нет, я не пойду, посижу здесь, за костром присмотрю. Какая к черту рыбалка? Вчера опротивело с удочкой зря мотаться.
Мы ушли. Я встала точнехонько на свое вчерашнее место. Лед укрепился за ночь, стал прочнее. Но полоса воды так же темнела за кромкой льда.
Шестнадцать хариусов на садок рыбака
Я вынула из нагрудного внутреннего кармана куртки плоскую пластмассовую коробочку с червями. О, пригрелись на моей груди, живые и здоровенькие. Насадила одного на крючок, закинула удочку. Долго ждать не пришлось, последовала поклевка. И первый хариус покорно лег к моим ногам. За ним — второй, третий…
Олег вброд по мелководью перебрался на противоположный берег, а потом пришел ко мне, встал с удочкой напротив. И пока я выловила семь хариусов, он тоже за это время поймал трех.
Валерий пристроился на льду неподалеку от меня, метрах в двадцати ниже по течению. Я продолжала таскать хариусов одного за другим. Вот уже десятый за это утро повис на конце моей лески. Волна радости захлестнула меня. Я не замечала ни холода, царящего у реки, ничего вокруг. Господи, как хорошо-то! Опять у меня клюнуло. Одиннадцатый хариус лег в садок.
Валерий тихо выругался и двинулся в мою сторону.
— Да елки-палки, — сказал он мне возмущенно, — чем ты их там приворожила? У тебя клюет, у меня — нет.
— Вставай рядом, только тихо, не топай, как слон, — предупредила я Валеру.
Предостережения мои не были необоснованными. Наш друг Валерий Васильевич так бухал по тонкому льду своими болотниками, что лед не выдержал и сразу после моих слов проломился. Под лед Валера не ушел, даже в сапоги воды не зачерпнул, но клев у меня после этого грохота и бурного всплеска окончательно и бесповоротно прекратился. Очевидно, чуткий хариус, не будь дураком, рванул отсюда куда подальше, унося свои ноги, то бишь хвост и плавники. В более безопасное место.
А вскоре Валентин посигналил нам из УАЗика.
— Зря прокатились, — обронил он мрачно, когда мы втроем подошли к машине.
«Кто зря, а кто и нет», — подумала я, поглядывая на свой садок, где мирно покоились шестнадцать добротных хариусов. «Ну, кто здесь настоящий рыбак?!» — безмолвно вопрошали самим своим видом добытые мной рыбины.
Вот так-то… Мы ехали домой с нашей последней рыбалки. Последней в этом году. А зима пройдет. До Нового года что осталось? Ноябрь и декабрь, Январь быстро пролетит со своими праздниками. Февраль вообще короткий — 28 дней всего. Март, апрель… А в мае опять рыбачить начнем. Лес и река, закаты и рассветы будут наши, сколько ни осталось их в нашей жизни. Тихие беседы у костров за кружкой чая будут с нами. И радости рыбалки, независимо от улова, — тоже.
Так и хочется чокнуться кружками с душистым чаем с рыбаками всех стран и народов. За дружбу! За удачу! За рыбалку! За большую-большую рыбу вот с такими глазищами. И за маленькую тоже. Ведь нам, рыбакам, не результат важен, а сам процесс! Правильно я говорю?
Вот теперь все.
- Творчество
- Я стишок про рыбалку в тоскливую осеннюю ночь сочинила. Кто-то, наверное, прочитав его, удивится: «А где тут рыбалка?». О ней — в последних двух строчках. Вот посмотрите…
У березы под моим окном облетели листья, облетели.
И на юг все южные давно улетели птицы, улетели.
Только куст калины на ветру полыхает ярко, полыхает.
Снег всю землю выбелил к утру и не тает, и уже не тает.
Но весна еще придет в мой дом, все вернется на круги, вернется.
И проснется речка подо льдом, и душа моя опять проснется!
Людмила Яковлева
