Вот и пролетело короткое лето. Остается только вспоминать интересные случаи, происходившие в это время. Любопытной оказалась наша поездка на рыбалку и за душицей.
Под атакой оводов
Стояла еще первая половина июля. Для севера Удмуртии это пик лета, когда во всей буйной красоте раскрывается палитра многообразия растительного мира. Не каждый биолог возьмется со знанием дела описать этот мир красок.
Но есть в наших краях растение, известное всем. Это борщевик Сосновского, с мощным двухметровым бамбукообразным стволом и огромными белоснежными зонтиками цветов, которые любят посещать шмели и пчелы. Но вот парадокс: в последние годы наблюдается массовый мор полосатых насекомых. Да и, несмотря на рекламу, что мед, дескать, продукт долгожителей, многие опытные пчеловоды ушли из жизни в расцвете сил — в возрасте от 55 до 70 лет.
Впрочем, мы с Володей едем совсем не за тем, чтобы любоваться плантациями борщевика или бродить по пасеке. Наша цель — душица, которую пучками продают бабули на стихийных рынках у магазинов города. Да и о возможности порыбачить не стоит забывать. Из грибов в ту пору продавали только лисички.
Душицу мы уже много лет собираем в районе исчезнувшей деревни Весьякар. По воспоминаниям бывших жителей, в период гражданской войны здесь шли ожесточенные бои между красными и белыми. Мирное население было вынуждено прятаться в подпольях…
Проехав мимо брошенной деревни, спускаемся в долину с распустившимися сиреневыми островками душицы. Мы хотели воспользоваться тридцатиградусной жарой и вволю позагорать на солнце. Но эта попытка была жестко пресечена с воем налетевшей армадой оводов, которые безжалостно прокусывали даже через рубаху. Из-за агрессивных тварей срезку душицы пришлось проводить в ускоренном темпе и срочно эвакуироваться на продуваемый бугор, где на кромке старого хвойного леса Володя наломал веников с молодых берез.
Выезжаем по бывшей центральной улице деревни, где стоит одиночный, хорошо обшитый дом, а на окраинах снова разместилась чья-то ухоженная пасека. Рядом виднелись квадраты посаженного рапса и пшеницы.
Проблемы и пути их решения
Позвонил наш общий знакомый Леонид, отдыхающий на даче в восьми километрах отсюда — на реке Варыж. Он в 5 утра поехал на рыбалку в соседнюю деревню. На берегу местного пруда уже сидели трое удильщиков. Какие только наживки не предлагали рыбам, сколько всякого корма им не бросали — тишина, как будто водоем опустел.
Узнав, что возвращаемся в город, Леонид посоветовал купить в одной из деревень местный хлеб. Мы с Володей взяли по буханке, но мне не понравилось. При разрезании ножом хлеб рассыпался, поэтому я решил пустить его на сухари.
В соседней деревне, с которой видно уже город, сворачиваем в переулок, недавно отсыпанный щебнем. Выруливаем в долину Пызепа. Еще лет двадцать назад она каждую весну, когда таял снег, полностью заливалась водой, по мере убывания которой на лугах оставались небольшие озера, стволы деревьев, палки вперемешку со всяким хламом. Да еще виднелись длинные невысокие гребни песчано-глиняных барханчиков через 2-3 метра, словно горные хребты в миниатюре.
После такого природного удобрения здесь вырастала обильная луговая растительность, поедаемая совхозным рогатым скотом и разношерстным стадом коров, коз, овец и бычков, принадлежавших местных жителям. А сейчас здесь тишина. Даже любители отдохнуть на природе и заядлые рыбаки перестали посещать эти благодатные места. Всему причина — засилье борщевика.
Удивляться тут нечему. Пока население страны ударилось в политику и увлеченно включилось в увлекательную игру «выбери меня», на заброшенных полях и лугах «полновластным властелином» стал борщевик. А что? Чиновники и депутаты сюда не заглядывают.
В России всегда умели не только создавали проблемы, но и бороться с ними. К напряженной войне с борщевиком теперь подключилось и телевидение. Оно показало сюжет, как в 30-градусную жару несколько человек, одетых в костюмы химзащиты, отважно сражаются с цветущим врагом. А что делали весной или осенью, когда побеги борщевика не доходили им еще до колен?..
Прежде и ныне
Пока мои мысли заняты этой проблемой, наша машина поворачивает в сторону береговушек. Вспоминаем, какая тут была дорога, заросшая высокой травой, и чуть не залетаем в две глубокие рытвины от бывших бобровых запруд. До места осталось метров пятьдесят, но дальше не проехать.
Слева вплотную подошла густая стена ивняка, справа — обрушившийся берег. Если раньше он «съезжал» к реке сравнительно равномерно — кусками по метру или по полтора, то теперь масштабы выросли в два-три раза.
Пызеп сильно обмелел, уже лет пять не выходит берегов, лишь углубляя русло. Это заметно и по другим рекам. Каждую весну огромные льдины на большой скорости вырывают и обрушивают на поворотах значительные куски береговой линии…
Неспешно перекусив домашней едой, утоляем жажду водой из пластиковой бутылки, которая всю ночь пролежала в холодильнике. На «пятой точке» скатываемся к самой реке, где упавшие глыбы успели уже порасти травой. Здесь и усаживаемся.
Насаживаем на крючок квелых от жары навозных червей и закидываем в воду. Напротив меня образовался перекат с быстрым течением, а по левую руку — водоворотик с пеной на поверхности. На границе их стали клевать пескари, порой воруя прикормку. Это они могут.
В старые времена здесь была приличная глубина на которой жила большая стая голавлей. Но приходилось потрудиться, чтобы их поймать. Нужно было подкормить голавлей, а затем идти в реку в высоких болотниках. Зато и ловились экземпляры весом от килограмма до двух. Сейчас таких даже не видно…
Несговорчивый улов
Володя спустился метров на 30 ниже меня и устроился рыбачить под нависающими ветками вяза и черемухи. Вскоре приятель выкинул на траву первый трофей, как потом оказалось — окунь граммов на 200. Через какое-то время Вова стал подпрыгивать, пытаясь что-то поймать среди ветвей над головой. Потом он присел на корточки, уставившись на свои руки.
— Кого выловил? — поспешил поинтересоваться я.
— Леска запуталась! — буркнул в ответ Володя.
Со мной тоже такое бывало, поэтому знаю, что процесс распутывания долгий. Чтобы не мешать товарищу, пошел пока к машине. У него долгие годы была белая «Нива», которую он оказывается продал, а взамен купил черную — поновее.
Подойдя к автомобилю, я заметил, что лежавшие в задней части транспорта вершины березовых веток, наломанных на веники, скрючились и стали коричневыми от жары. А когда открыл дверцу, то отпрянул — в лицо ударил словно банный пар от каменки. Это так нагрелась машина за время нашей рыбалки! Пришлось открывать обе дверцы и устраивать сквозняк, чтобы салон немного охладился.
Пока возился, подошел и Володя. Я повернулся к нему и спросил:
— Кого ты ловил на дереве?!
— Клюнул у меня елец, — начал со смехом рассказывать друг. — А я забыл, что стою под деревом. Вот он и зацепился при вытаскивании и стал раскачивался передо мной как маятник. Видимо, подумал: «Раз я вам не нужен, то уйду обратно в воду!» И отцепившись, елец нырнул в реку…
Пока мы разговаривали, нас стали окружать «воздушные пираты». Опустив стекла на дверцах машины, мы пулей вылетели из долины, попутно освободившись от оводов.
И вновь воцарились тишина и покой. Лишь ласточки носились с писком над лугами, обучая подросших птенцов, тренируя их перед дальним перелетом.
Геннадий Ложкин, Удмуртская республика
