Всю неделю стоят морозы и с каждым днем крепчают. Мы живем в промысловой избушке на берегу таежного Агула. Хотели порыбачить — поблеснить ленков, хотели в тайге побродить… Все испортил мороз. На льду — никакого удовольствия. Лунка застывает, леса обмерзает, руки коченеют. То и дело ощупываешь — щеки не начали незаметно твердеть? Только и радости, что буром погреться, просверлить несколько метров крепкого льда. А клев не согревает, нет.
В лютую стужу
Сидим в избушке, в сизом от железной печки тепле, дремлем, брусничным чаем надуваемся, лениво слушаем транзистор. Три дня провалялись на нарах. Я сперва строчил в записную книжку — все-таки занятие, но в размякшую от бездеятельного тепла голову и мысли не идут. Сегодня утром, проснувшись, лежал, лежал… Решительно встал и начал одеваться.
— Ты куда? — удивился приятель. — Не слыхал сводку погоды?
— Погуляю, — буркнул я.
— Погуля-аешь?..
— Интересно все же, что там за мороз такой.
— Ну-ну. Долго не гуляй, — с ехидцей проговорил он.
Стужа сразу обхватила со всех сторон, как только я затворил приземистую дверь избушки. Стылый воздух колом уперся в горло.
Я упрямо привязывал лыжи. Над рекой низко, жидкими пластами висел туман. В ельнике было сумеречно, хмуро и безжизненно. В такие морозы белки не выходят кормиться, колонки не рыщут, глухари и рябчики отсиживаются под снегом. Мертва тайга.
Очки сразу затянуло инеем, пришлось снять. «Форсунки» от дыхания закупориваются льдом. Лыжи словно натерты наждаком — не скользят, никак их по лыжне не протащишь. От испарины слипаются ресницы, изморозь солью выступила на ватных плечах телогрейки. Да, одно дело — бодрый морозец, от которого «и старик вприпрыжку идет», другое — такой вот тусклый, мертвящий могильный хлад; терпеть, конечно, можно, да ради чего? В избушке отлеживаться лучше…
Неловко шагнул, покачнулся и, чтобы не упасть, схватился за еловую лапу. Она неожиданно щелкнула, лопнув у меня в руке, будто стеклянная, древесные осколки и хвоя посыпались на снег. И в этот момент услыхал неподалеку какой-то шорох… Постукивание.
От птицы больше пользы или вреда?
Я так привык к мертвой тишине леса, что сперва только поразился, не мог понять, что же это такое, откуда? Кто живет сегодня?.. Ну, конечно же, дятел работает. Лютень лютует, но кормиться надо… Какой мирный, спокойный, трудолюбивый этот стукоток дятла в морозной тайге.
— Кик! — Он, оттолкнувшись от ствола, полетел куда-то и скоро вернулся с шишкой в клюве.
Воткнул ее в щель, обсмотрел и принялся долбить с напором. Остановился, осмотрел еще так и эдак и снова задолбил.
Говорят, есть примета: если допоздна будет стучать, опять завтра мороз, а коли закончит рано — к потеплению. Вроде бы, просто: в мороз надо запасти на ночь больше тепла. Только вот вопрос: как он узнает, какая завтра будет погода?
Ах, дятел, сколько же мороки задал ты разным знатокам! Сто лет ведут споры лесоводы и птицеводы: полезен он или вреден? Ранит деревья, портит их — так думали когда-то, долбила-вредитель. Оказалось, что он «оперирует» только больные стволы, лесной доктор.
Но зимой он чаще долбит не деревья, а… шишки. Даже подсчитали: один может поглотить до весны 150 тысяч сосновых семян!
Явный губитель боров. Минуточку, а какой дятел? Шишками питаются большой и малый пестрые, а черная желна и зимой уничтожает вредителей — дятлы разные.
…Способны обезвредить половину личинок пихтового усача и предупредить вспышку размножения злостного врага, уничтожающего тайгу подобно пожару.
…Зато наносит урон муравейникам.
…Но в оставленных им дуплах живут гаички, горихвостки, мухоловки — сколько жилья строит для полезных птиц!
…Нельзя ставить вопрос «вреден-полезен» вообще: в зараженном лесу дятел полезен, а в здоровом может быть и вреден.
…Но если он не будет жить в здоровом, то лес может стать зараженным, вот в чем штука! Кстати, и симпатичная синичка, когда клюет насекомых, не знает, кого мы считаем вредными, а кого — полезными.
Спорят знатоки, ищут истину. У них ведь строго: перво-наперво убедиться, не кушает ли данная птичка зернышек, которые я сам хотел бы слопать? Э-хе-хе…
Да только за то, что он сегодня оживляет тайгу в мертвящий мороз, и я пожалею для него горсть сосновых семечек?.. Работает, деловитый стукоток слышится в округе. И стужа, вроде, становится не такой ужасной.
Спасибо, дятел!
Борис Петров, г. Красноярск
Этот материал был опубликован в нашей газете «Охотник и рыболов Сибири» в феврале 2008 года.
