Памятные ночевки в тайге

Работая биологом-охотоведом, много времени я провел вдали от дома — в тайге, горах. Было это во все сезоны, в том числе и зимой. И в любое время года порой случалось отдыхать на природе до рассвета. Конечно, ночевали мы обычно в более или менее комфортных условиях. Летом — в обычной палатке, зимой — в утепленной, с печкой, а то и в охотничьей избушке. Начиная с 70-х годов прошлого века использовали спальные мешки, сперва — ватные, позже — пуховые. Во время ночевок не мерзли, за редкими исключениями, о которых и хочу здесь рассказать охотникам. Возможно, наш опыт окажется полезным молодым охотникам.

Памятные ночевки в тайге
Автор фото_by blachswan@FLICKR.COM

Проблемы с собакой

Весной 1953 года я демобилизовался из армии и начал работать в Красноярске. Устроился по специальности — в Охотничью инспекцию. К тому времени за плечами у меня было три курса Московского пушно-мехового института заочно. При этом не имелось никакого опыта промысловой таежной охоты, в том числе и ночевок зимой в лесу.

В том же году в конце октября я на две недели забрался в настоящую тайгу, в угодья по реке Малый Кемчуг. Намеревался поохотиться на белку, соболя и даже на лося — лицензии взял по месту работы. Из оружия у меня были «тозовка» и карабин КО калибра 8,2 миллиметра. Таскал с собой оба ствола. Хотя, конечно, из карабина стрелять не пришлось.

Своей лайки у меня тогда не было, у одного местного охотника взял «напрокат» Жучку. Собака хорошо искала белок, но очень любила их есть, в итоге мне доставалось не более половины от числа подстреленных. И хотя я был молодой и ловкий, Жучка оказалась еще проворнее. Подхватив раньше меня упавшую белку, стремглав уносилась подальше, где и съедала ее спокойно.

Попробовал привязывать собаку, как только она найдет пушного зверька. Но без Жучки я не успевал уследить за белкой, если та уходила «верхом». Попадались мне и следы соболей, но моя помощница работать по ним не хотела.

Намучившись с Жучкой, увел ее обратно в деревню, прошагав 15 километров, и вернул владельцам. Там нашел, выпросил у хозяев другую лайку — Найду, ценную собаку, соболятницу.

В первый же день она азартно пошла по свежему следу. Я двигался за ней, поглядывая на отпечатки лап. Мы долго не останавливались, собака увела меня далеко от зимовья. В конце концов и сама она исчезла, и следы ее окончательно потерял…

День тот выдался теплым, снег, а его было сантиметров 20, подтаивал, таяла кухта (иней на деревьях), вода капала и сверху, и сбоку — с кустов. Начинало смеркаться — мне предстояло ночевать в лесу.

На мне были ватная куртка-телогрейка и брюки из такого же материала — все из армейского обмундирования. Эта одежда промокла почти насквозь. Следовало поскорее развести костер, обсушиться и устраиваться на ночлег.

Вокруг — тайга: молодые ельники куртинами (участки с деревьями одной породы), полянки, крупного старого леса почти нет. Нашел местечко, где было довольно много сухих и мелких елок сантиметров 7—8 в отрубе.

Небольшой и легкий топорик у меня имелся. Я нарубил и натаскал целый ворох веток — должно хватить на ночь. Наломал лапнику, постарался разгрести снег, постелил. Развел костер, вскипятил воду в котелке, тоже армейском, напился чаю.

С муравьями

Затем попробовал устроиться поближе к огню — крепко устал, хочется спать. Но одежда мокрая, со стороны костра еще ничего, с противоположной — сразу же мерзну. Снимаю куртку, пытаюсь сушить — не получается. Без нее холодно, а вата сохнет очень медленно. К тому же елки мелкие, прогорают быстро, постоянно надо поправлять костер, подкладывать их.

Прилягу на лапник, задремлю на 5—10 минут, один бок тут же мерзнет, надо поворачиваться. А то и огонь начинает гаснуть, приходится вставать, подбрасывать ветки. Тут оказалось, что запас я сделал все же небольшой — хватило всего часа на четыре. И впереди у меня еще почти вся долгая ночь.

В темноте, поскольку фонарика с собой не было, чуть не на ощупь нахожу елки, ломаю или рублю, несу к костру, подбрасываю, но они очень быстро сгорают. Мороз, на мое счастье, установился легкий — всего градуса 3—4 ниже нуля, но по ощущениям все равно холодно. Костер слабый, одежда мокрая.

Через некоторое время замечаю, что по мне ползают муравьи — обычные красные лесные. Откуда взялись? Оказывается, разводя огонь, я не обратил внимания, что в двух-трех шагах рядом большой муравейник чуть ли не метровой высоты. Он был присыпан снегом, поэтому казался обычной кочкой.

Прыгая вокруг костра, я топтался и по муравейнику, который немного отогрело жаром от пламени. Местные «обитатели» находились не только в подземных ходах, но и в самой куче. «Население» вылезало и начинало ползать, в том числе и по мне.

При этом муравьи забирались на лицо, руки, под одежду. Почти не кусались, тем не менее радости доставляли мало. Мне приходилось убирать с себя назойливых «визитеров», а их становилось все больше и больше, они приникали повсюду.

В попытках избавиться от «незваных гостей», я стал бросать в костер лесной мусор, из которого был сложен муравейник, вместе с его «жителями». Воспламенялось все это хорошо, но, будучи маленьким, сгорало слишком быстро. Тем не менее мне удалось хоть немного оживить гаснущий огонь.

И вот так я и провел ночь, показавшуюся бесконечной. То засыпал на несколько минут, не обращая внимания на холод из-за мокрой одежды и на ползающих по мне многочисленных муравьев, то снова и снова кидался за быстро сгоравшими елками или мусором из муравейника, чтобы поддержать костер.

Когда, наконец, рассвело, засобирался домой. Правда, до избушки дошел уже ближе к полудню. Затопил печку, развесил вещи на просушку, сварил обед, хорошо отдохнул. На следующий день пришлось идти в деревню — боялся, что нужно будет платить за потерявшуюся собаку: там мы договорились с ее хозяином. К счастью, Найда оказалась дома…

На этом я закончил свой первый выход на промысловую охоту. За дебютный сезон добыл лишь десяток белок и пару рябчиков…

В дальнейшем охотился много раз со своими хорошими лайками. Ходил в тайгу с настоящим топориком — небольшим, но увесистым. Рукоять у него была немного удлиненной. И если случалось изредка ночевать в лесу, таким топориком без проблем удавалось свалить и разделать добрую, лучше кедровую или осиновую, «сухару» диаметром подчас до 40 см. Дров тогда с лихвой хватало на всю ночь.

Ватной одеждой в тайге больше не пользовался: обзавелся лучшей по тем временам — суконной. Ее можно было высушить и не опасаться, что она сгорит, если попадет искра. А сейчас, конечно, в ходу много хорошей синтетики…

Метель

На дворе — 80-е годы прошлого века. Я — научный сотрудник, мы с коллегами работаем на Алтае, изучаем животный мир в окрестностях Телецкого озера. На вертолете нам забросили далеко и высоко в горы кое-какое походное имущество и продукты. Это снаряжение нам пригодится, когда весной поднимемся туда на лыжах. Не хочется полностью зависеть от вертолетчиков, они не всегда доступны. К тому же аренда винтокрылой машины — дело дорогое.

В середине ноября на моторной лодке мы втроем добрались до кордона Чири в южной оконечности Телецкого озера. Там еще снега нет; этот уголок — самое теплое место на всем Северо-Восточном Алтае.

Переночевали у знакомого лесника, а утром по таежной «тесовой», давно не чищенной тропе пошли вверх по долине реки Кыги. Километрах в 15 от ее устья начинается крутой, тяжелый подъем в горы, в пояс гольцов. Нам надо туда.

На плечах — рюкзаки, в них по 15—20 килограммов груза, в руках — широкие камусные лыжи. Почти сразу после начала нашего похода хлынул дождь, который провожал нас до самой охотничьей избушки, расположенной недалеко от начала того подъема. Добрались туда, затопили печь, просушили вещи, переночевали.

На следующий день часов около восьми утра полезли в гору. Лыжи все еще несли в руках, хотя уже вскоре шли по неглубокому снегу. Тем временем погода опять не радовала. Начался снегопад да еще с ветром. С половины подъема пришлось встать на лыжи. Чем ближе мы подходили к гольцам, тем снега становилось больше.

Через пять часов добрались, наконец, до намеченной цели. Здесь уже был обильный снегопад, сильный ветер — просто пурга. Устроившись кое-как под последними кедрами перед безлесным высокогорьем, попили чаю, двинулись дальше.

В нескольких километрах впереди, вблизи перевала из бассейна Оби в бассейн Енисея, летом мы оборудовали стан — крепкий навес из небольших бревен, заготовили сухих дров. По моим расчетам и исходя из опыта предыдущих подъемов, до наступления темноты можно было дойти туда. С учетом этого оделись мы довольно легко, не несли с собой теплых вещей, не взяли даже топор.

«Зачем тащить тяжелые вещи? Ведь впереди в пределах доступности хороший стан! — думал я. — А дальше, куда мы должны добраться на следующий день, есть все необходимое, надежно припрятанное: палатка, железная печка, спальные мешки, теплая одежда, инструменты, продукты».

Но наши оптимистичные ожидания не совсем оправдались. В горах образовались глубокие и рыхлые сугробы из-за продолжавшихся несколько дней обильных снегопадов. В низине в то время шли дожди, поэтому мы не обратили на них внимания и не приняли в расчет.

Теперь снежный покров на наших глазах становился все глубже: 100 см, потом 120 см. Даже на камусных лыжах мы проваливались выше колен. Идти оказалось очень тяжело, к тому же из-за метели видимость была ограниченная. Самая серьезная нагрузка приходилась на того, кто двигался первым. Он выбивался из сил буквально через 100—150 шагов, потому приходилось часто меняться. Идти позади было почти легко, особенно третьему, только рюкзак давил.

На пути встречались как подъемы, так и спуски. Была надежда, что хотя бы на склонах будем хорошо катиться. Увы, не получилось… Снег вместе с нами неторопливо сползал к подножию возвышенности, и мы оказывались по пояс (а то и выше) в сугробе. Приходилось вновь тратить силы, чтобы выбраться из него.

В опасности

Ноябрьский день короткий, начинает темнеть. До стана далеко, понимаем, что засветло не дойти. Но на гольцах, где дров для костра нет, да еще в такую метель, ночевать невозможно. Решаем спуститься ниже — там должен быть лес, тайга.

Двигаемся в условиях плохой видимости, в сильный снегопад и уже в сумерках. Я иду первым и… слетаю с небольшого обрыва. Падаю с высоты в 6—7 метров… в глубокий сугроб. Хорошо, что угодил в рыхлый снег, — не пострадал ни сам, ни лыжи. Рельеф тут везде такой непростой: скалы и обрывы. Дальше идти в таких условиях просто опасно…

В этот момент мы вышли к довольно приличному по размерам одинокому кедру, что возвышался на скале. Дальше был обрыв глубиной метров в 12—15 — это уже с фонариком выяснили. Решаем тут ночевать, выбора нет.

Лыжами сдвинули снег под кедром, взяли немного зеленых веток на подстилку, наломали с него же нижних сухих сучьев для костра. Достали из рюкзаков и натянули на себя, под верхние куртки, кое-какую запасную легкую одежду. Потом взяли вкладыш для спального мешка, который я нес с собой, лыжи и еще что-то и соорудили какое-то подобие ширмы для защиты от метели.

Вьюга продолжалась почти до утра. А мы коротали длинную ноябрьскую ночь под спасительным кедром у крохотного костерка, стараясь экономить топливо. Прижимались друг к другу спинами, чтобы казалось немного теплее. Время от времени крутились, разминались, приседали и прыгали, пытаясь согреться. Изредка даже удавалось подремать минут 5—10, прислонившись к дереву и склонившись над жалким огоньком. Нас спасло еще, что мороз был небольшой.

Когда, наконец, рассвело, увидели, что вечером в темноте сбились с тропы и зашли в опасные места: скальные, обрывистые. Хорошо, что остановились вовремя. До стана по такому же глубокому снегу шли больше трех часов, но теперь пурга стихла, светило солнце, ориентировались без труда. Под снегом тропа не видна, просто надо знать направление. Да и идти, хотя по таким же глубоким сугробам, в ясную погоду стало вроде бы легче.

Теоретически до вечера можно было бы успеть добраться и до нашей базы, хотя и далековато. Однако, напуганные трудностями вчерашнего дня, мы не решились идти. После плотного обеда и хорошего отдыха разведали путь в ту сторону на 5—6 километров.

Шли без вещей, накатывали лыжню, чтобы облегчить себе завтрашний переход. По снежной целине преодолели намеченную дистанцию за 2 часа 40 минут. Обратный же путь до стана по хорошей теперь лыжне занял у нас втрое меньше времени.

Без проблем переночевали у доброго костра и утром вышли к базе и примерно к двум часам дня были на месте. Расчистили снег, накинули палатку на подготовленный каркас из жердей, установили, затопили печку, расстелили на готовых нарах толстые ватные спальники и вскипятили чайник. Вот теперь можно здесь с относительным комфортом жить и вести наблюдения за горными козлами. Ради этого мы и шли сюда…

В неприятной компании

Как-то пробирались с помощником в начале зимы в дальнее урочище. Там у нас было строение, которое использовали в процессе наблюдений за маралами. Дорога неблизкая, по пути пришлось ночевать в охотничьей избушке, где уже расположились двое местных жителей.

После вечернего чая, перекуров и непременных баек и разговоров все стали устраиваться на отдых. На нарах могли поместиться три человека, а нас четверо. У меня одного был легкий спальный мешок, мне и пришлось ночевать в нем прямо на полу. Расположиться я мог только в единственном пустом углу избы. Там же повыше охотники на шестиках развесили около полусотни шкурок белок, добытых в тот день.

Мой взгляд упал на эти трофеи. «Они вроде сами по себе, мы друг другу не мешаем», — подумал я. Расстелил спальник прямо под ними (иначе не получалось) и забрался внутрь. Мы еще немного поговорили на разные охотничьи темы, погасили керосиновую лампу и уснули. Днем у нас был дальний утомительный переход с тяжелыми рюкзаками, поэтому спали крепко.

Однако около полуночи просыпаюсь: что-то непонятное беспокоит. Прислушался и понял, что по мне ползает множество каких-то насекомых! Не кусаются, не царапаются, просто двигаются. «Что это может быть? — удивился я. — А… понял. Видимо, сверху сыплются блохи из беличьих шкурок, которые висят прямо надо мной».

Это обычное дело на промысле. На белках, как правило, много блох, что заметно при съемке шкурок. Сообразив, что оставаться тут больше нет смысла, насекомые решили мигрировать в надежде найти что-нибудь получше. А я оказался на их пути.

Встал, вышел на улицу, вывернул и тщательно вытряс спальник. Вернулся, залез в него, теперь блох нет, спокойно уснул. Но не тут то было! Оказалось, что высыпались они еще далеко не все, процесс продолжался. В течение всей ночи насекомые продолжали падать, я вставал и вытряхивал их. Эта процедура повторилась еще 5 или 6 раз!

Кажется, только усну — опять по всему телу ползают сотни, если не тысячи блох! Не кусаются, но спать в таких условиях невозможно. Снова на улицу, опять трясти спальник и вновь обратно, поскольку от усталости закрываются глаза. Такая вот выдалась однажды совсем не скучная ночка…

Генрих Собанский, биолог-охотовед

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий