Пожилых людей хлебом не корми, дай нотации почитать. На «макарошки» — спасибо государству — мне хватало, а вот вправлять мозги было положительно некому. Круг общения со временем сдулся до масштабов воздушного шарика с предыдущего юбилея — то бишь морщинился и едва шипел; я же изредка хорохорился, изображая случайного прохожего на прогулке дома престарелых.
Вы скажете: «А собачка? Ведь ей можно по ушам ездить сколь угодно». Так да не так. Легавые кобели после сотни другой трофеев становятся в быту такими же занудами, как их хозяева.
— Туз, хватит шастать за дверь: песок в кухню носишь. У нищих слуг нет!
Посмотрит молча на тебя Тузик, тряхнет ушами, заглянет под хвост — вздохнет да и плюхнется в единственную на участке пыльную залысину. Вот почему я обожаю щенят!
Дорогой гость
Этим летом на открытие утиного сезона привалило нам счастье — племянник! Восторг Туза зашкалил, ибо строгая диета любого доведет до состояния, когда мужчина в дорогом авто с объемистыми пакетами на заднем сиденье мнится сбежавшим владельцем бутик-ресторана.
И хотя кандидатура для наставлений была не самой удачной (сынок моего дражайшего кузена — типичный интроверт), как говорится, «на безрыбье и рак рыба». Будет уместно заметить, что ушлый кобель слыхал о предстоящем визите и загодя разбросал по кустам и грядкам пух от куропаток, тетеревов и прочих трофеев, добытых в предшествующие дни.
— Тушки мы в компост закапываем, — пояснил гостю Туз, — в пищу только грудки употребляем, да и то — на фарш.
Вадик пожалел, что привез мало патронов:
— Дядя Вова, я умею тушенку готовить. На лосях натренировался. Банки есть?
— Есть ведро с крышкой. Пойдет?
Под аккомпанемент таких рассуждений скоротали время до вечера. Утиная зорька начиналась часа через два с половиной, и мы решили допрежь заглянуть в луг. Для большинства людей заброшенное поле есть не что иное, как взъерошенный памятник нерадивому колхозному прошлому, для легашатника — сундук с сюрпризами.
Первые уроки
Куропатки встретили нас в десятке шагов от запасного выхода поселкового клуба. Племянник потянулся к ружью.
— Нельзя, — я ухватился за возможность приступить к морализаторству, — ребенка разбудишь… — и указал на мамашу с коляской: — Заимеешь своих — поймешь.
Куропатки шмыгнули в высокую траву. Вадик выскочил из машины, галантно предложил помощь молодой женщине и пулей откатил малыша подальше от куцехвостой дичи. Затем, тыкая в мою сторону и корча гримасы, так же бегом вернулся:
— Скорее! Уйдут!
— Охотиться ближе, чем на двести метров от населенного пункта, не положено, — продолжил я поучения. — К тому же не эстетично. А куропатки всегда к заборам жмутся.
— Почему?
— Любознательные. Все им интересно. Потом сплетни по лугу разносят. Мозги-то куриные.
Не знаю, насколько мои объяснения оказались убедительными, но юный родственник замкнулся вплоть до первой стойки кобеля вблизи обводной канавы. Туз картинно замер у куста, поставив точку в длительном и виртуозном по исполнению процессе.
— Наброд распутывал. Явно — тетеревиный. Вишь, головой мотает. Это, Вадик, выводок. Первой с кудахтаньем поднимется мамка. Отпускаем. Бьем итог греховной связи.
Родительница оказалась любвеобильной. Итогов поднялось аж четыре. Стреляли мы оба. По закону подлости — в одну и ту же птицу.
— Взял! — нарушил обет молчания Вадик.
— Так и я вроде не промазал. Ладно, вскрытие покажет.
Впоследствии выяснилось, что сообразно местам поражения никто из стрелков не оконфузился… Дальнейшее топтание ничем не порадовало. Вернулись на дачу, перекусили, отправились на болото.
Кулинарные шедевры под гарниром из наставлений
При одной собаке на двоих далеко не разойдешься — встали на соседствующих мысках. Вечерка одарила несколькими весьма жирными шансами, кои материализовались в худющего селезня чирка. Однако лично у меня настроение поднялось, потому как приятно слышать от молчаливого гостя:
— Никогда так много уток здесь не видел!
Для открытия подобная картина весьма характерна, ибо огромное племя истосковавшихся охотников настойчиво тревожит молодые выводки, и настеганная птица мотается в поисках убежища. К сожалению, в последующие дни наступает затишье и создается ложное впечатление, что всех перестреляли. На самом деле реально меньше пернатых будет летать, когда начнется линька селезней.
Так случилось и в этот раз: две зорьки отгорели практически без выстрелов. Единственная нарисовавшаяся в меру кряковая вышла у Вадика из-за спины, не оставив шансов на своевременную изготовку. Необходимо учесть, что, стоя на болоте, уже после пяти-десяти минут ноги начинают вязнуть. Таким образом, быстро и удобно развернуться очень даже нелегко.
Будучи расторопным хозяином и любящим дядькой, неизбежные между вылазками паузы я всячески старался заполнить диковинной кулинарией, обильно сдобренной различного рода бесполезными советами и наставлениями.
Тетеревиные котлетки панировались обещанием: «Поживешь у нас с недельку, будешь девок топтать — трава поляжет». Рагу из прошлогоднего зайца подавалось под разъяснения о женском коварстве: «Скидки, друг мой, случаются не только в супермаркетах». Изъятые из морозилки и распятые на раскаленной сковороде осенние дупеля должны были свидетельствовать о «пагубных последствиях избыточного веса».
Нелюбимое место
Как ни изощрялся я, понимал, что порадовать моего долгожданного гостя по силам только удачному выходу в царство пернатых.
На третий день пришлось с тяжелым сердцем отконвоировать Вадика в темное угрюмое место, не любимое мною из-за чрезмерной захламленности и ограниченности секторов обстрела. Выбор пал именно на него, ибо кряковые кормились и ночевали преимущественно там.
По прибытии мы с огорчением обнаружили, что мысль подстоять утей по месту проживания, посетила не нас одних. «Кто раньше пришел, того и тапочки». Знакомый деревенский охотник уже вовсю манил и вскоре сшиб первый трофей. Однако испещренная следами ряска вселяла надежду.
— Одиночка так много набродить не могла, — приободрил я не столь племянника, сколь самого себя. — Ежели она не фигуристка.
Поставив Вадима на козырный пяточек, мы с Тузом примостились на самом краю заросшей высокими березами бровки. Худшую позицию даже представить было бы сложно: не тронутые листопадом деревья перекрывали практически весь обзор.
— Словно в допотопном танке сидим, — ворчал кобель, вращая головой-башней. — С твоим гостеприимством патроны ни к чему.
— Тебе не все ли равно, чью добычу аппортировать? — я огрызнулся без особого рвения. — Ребенок из города вырвался на пару-тройку дней, а ты зудишь…
Не успел договорить, как прогремел выстрел, и тяжелый селезень, круша ветки, грохнулся о землю в дюжине метров от нас. И хотя почин остался без продолжения, племянник за ужином демонстрировал плохо скрываемое довольство и уплетал за обе щеки банальную гречку с одомашненной говядиной.
P.S.
Вашему покорному слуге за долгую охотничью жизнь посчастливилось приобщить к этой романтичной стезе, увы, немногих. Кстати, пернатая дичь мне за то благодарна. А Туз… так вообще считает охоту уделом избранных. По его глубочайшему убеждению, истинный джентльмен должен состоять на учете исключительно в двух организациях: «…в клубе и … психдиспансере».
Владимир Фомичев, г. Москва. Фото автора
