Красноярское море, наверное, морем можно назвать не только из-за больших объемов, но и из-за опасных для маломерных судов осенне-зимних штормов с туманами.
Я не оговорился, упомянув зимние штормы. Красноярское море-водохранилище полностью замерзает, в лучшем случае, в середине или конце января, но очень редко.
В начале зимы 2001 года я собрался в избушку своего товарища Юрия. Он недавно перенес инсульт и был не в состоянии охотиться. У меня была лицензия на медведя и, естественно, путевка на боровую дичь, а на дворе — начало декабря, и я не хотел, чтобы лицензия пропадала зря, поэтому не стал ждать возможности взять в напарники кого-нибудь и вышел в море один на своем «Прогрессе» под «Вихрем». До избы я дошел более-менее удачно, волна была небольшая, и я на несколько дней обосновался в избушке. Три дня со своей лайкой Чарой пытался найти занятую медвежью берлогу (пока только найти).
Найденного медведя можно добыть и в другой раз, потому как очень сложно его одному будет выносить, ведь местность у нас далеко не ровная. Но мои поиски прошли без результата, хотя искал я, видимо, правильно, о чем говорили старые брошенные берлоги, которых я нашел несколько.
Первый глухарь
Однако пустые берлоги мне оптимизма не прибавляли. Решил сходить на глухарей в сосновый бор. Глухарь в это время очень осторожен, но благодаря Чаре я все-таки добыл одного петуха, которого собака обнаружила в кроне старой сосны, а слетало их в этот день около пяти, и нескольких самок. Все птицы снимались в основном в досягаемости выстрела, скрытые кухтой (хвоей соседних сосен). Эта маленькая удача немного приободрила.
Вообще, для нашей тайги зимой, с учетом низкой плотности, глухаря можно искать целый день, и не встретить ни одного, или же увидеть только самок, которых я не стреляю и не советую делать это другим, иначе глухарь будет еще более редким встречным. А лающую на самку глухаря Чару отзываю и говорю: «Фу», «Нельзя».
Плохого в этом я ничего не вижу, собака будет отличать петуха от курицы, если и не по запаху, то визуально, ведь она привыкает облаивать ту дичь, которую стреляет охотник. Например, мой кобель, восточник Барсик (его уже нет на свете), о присутствии самок глухаря давал знать лишь вилянием хвоста, именно потому, что добывал я с ним петухов, которых он облаивал настолько хорошо, что я всегда мог подойти на выстрел.
Замерзший «Прогресс»
В этот же день стал усиливаться мороз, и, вернувшись с глухариной охоты, я обнаружил наполовину замерзший залив и вмерзшую в лед мою лодку. Разломав еще тонкий лед, я перегнал лодку к устью залива и, наготовив дров, пошел в избушку, так как мороз в ночь все усиливался.
Утром сразу пошел смотреть лодку. «Прогресс» мой снова вмерз, но уже в более крепкий лед, который сковал залив полностью до морского фарватера. Дул северо-восточный ветер, была приличная волна на море и густой туман. Я с трудом вытащил свою лодку из ледового плена и понял, что лед выжимает меня домой, ведь ставить лодку вне залива очень опасно — ее будет бить волной о камни.
Я решил уходить домой, но когда попытался завести мотор, не смог этого сделать. Он «чихал» в карбюратор и загорался, я заливал его водой, которая тут же замерзала, пытался накрывать мокрым брезентом, который тоже становился колом. Заменив нижнюю вывернутую свечу, а также и на верхнем цилиндрике, я с большим трудом запустил двигатель, и в путь — домой. А видимость из-за тумана — нулевая.
Ветер дул прямо в лицо, не давал смотреть обоими глазами, все это еще и при большой волне, которая забрызгивала водой ветровые стекла. Печка неплохо грела мне руки и ноги, и то было хорошо. При таком густом тумане даже опытный мореход может уйти в другую сторону. Я же без компаса, зная направление ветра, ориентировался по направлению волны так: где были тихие места, шел близко к берегу, местами рискуя наехать на мель. Из-за малого хода путь мой очень удлинился, и наконец я причалил к лодочной стоянке с ощущением едва ли не возврата с того света.
Дома, отогревшись за ужином, я о пережитом поделился со своей денной Светланой, на что она заметила: мол, мне можно смело брать с собой туристов-экстремалов. Такого «экстрима» мне хватило надолго.
Виктор Марьенков, Дивногорск, Красноярский край
