Я отношусь к «племени» охотников и рыболовов. Хоть мне уже 72 года, но увлечение и интерес остались до сих пор и, наверное, сохранятся до конца жизни. Считал и считаю себя истинным охотником и рыболовом, потому что не руководствуюсь шкурными интересами — поймать побольше хвостатых трофеев или настрелять сколько можно дичи. Хотя и таких «добытчиков» за свою жизнь видел не единожды…
«Неспортивная» охота
Соседом у меня оказался бывший секретарь райкома партии, а ныне пенсионер. Мы с ним разговорились про охоту, и он рассказал, как ездил за дичью. На казенной машине гонялись поздней осенью по степи за сайгаками. А тут вдруг повалил мокрый снег с дождем.
Охотники увидели, как сквозь эти осадки с неба на землю падают дикие гуси. У них от мокрого снега крылья намокли и обледенели, лететь стало невозможно. А стрелки воспользовались такой ситуацией и начали палить по неподвижным мишеням. Штук 30 птиц набили.
— Да ты браконьер настоящий! — заявил я этому рассказчику. — Гуси в беде оказались, а вы стреляли по ним! За такое к ответственности надо привлекать!
Сосед обиделся и с тех пор больше со мной не разговаривает…
А ведь были и другие подобные истории. Хорошо помню, как сайгаков в степи с самолета сотнями отстреливали. Добытое мясо потом в магазине продавали.
Прежние обычаи
Раньше в степи спокойно бегали дрофы, или дудаки, как у нас в селе их называли. Мне лет 11 было, когда я в последний раз видел стайку этих птиц — голов шесть примерно. Хотя и появились потом Рыбнадзор, Охотнадзор и Общество охотников и рыболовов, но ситуацию это не исправило. Где теперь дичь или речные и озерные обитатели?
Я родился на реке Урал, в нашем селе жили «природные» казаки. Они нас учили с детства, что весной и летом нельзя охотиться. В это время птица и дичь молодняк растят. Вот и водились и плодились вокруг животные и пернатые. И водоемы не пустовали.
Ловить рыбу я начал лет с пяти, а к охоте стал приучаться с двенадцати. Сетей и неводов не было. Мы сплетали леску из трех ниток и сгибали булавку, чтобы сделать крючок. Вот и вся снасть.
Первая винтовка
А ружья и тем более было не достать. Лет в 16 мы с приятелем нашли в старом сарае берданку 28-го калибра времен Гражданской войны. Наверное, казачок какой-нибудь припрятал до лучших времен.
Винтовку отчистили от ржавчины, смазали затвор и бегали потом подальше в лесок тренироваться. Подвешивали на ветку старую шапку и палили в нее. Раздобыли всего несколько гильз, подходящих для берданки. А уж снарядить патроны — это вообще была целая проблема.
Когда повзрослели, у нас была двустволка 16-го калибра и одностволка — 20-го. А потом один охотник подарил мне в знак дружбы «вертикалку». У нее было два ствола 32-го калибра. Вот это оказалось прекрасное ружье: оно било отлично и точно!
Любимый вид охоты
За всю свою жизнь я подстрелил лишь одну утку. Да и то меня подбил приятель: мол, открыт сезон на водоплавающих, так что, дескать, поехали. А у меня как раз был мотоцикл… Ни одного зайца я не добыл и даже не пытался, хотя иногда подходил к «косым» метра на четыре. Это было зимой, на лыжах…
Водились в лесу вдоль реки косули, кабаны, встречались барсуки. А однажды мне попалась даже рысь. Зимой лоси бродили группами по пять-шесть особей. «Сохатые» людей почти не боялись. Иногда подходили совсем близко к поселку. Так что подстрелить лося или косулю особого труда не представляло.
Мы же с приятелем — постоянным напарником и тоже большим любителем охоты и рыбалки — предпочитали выслеживать кабана. Этот зверь чуткий и осторожный, с отличным слухом и нюхом. Надо немало походить по лесу, пока разберешься и поймешь, где ходит, пасется и отдыхает стайка кабанов.
И потом что еще привлекало, так это ощущение опасности. Зевнешь, промахнешься — и сам станешь добычей для вепря. Зверь серьезный, шутить не любит. И притом обычно первый тебя обнаруживает. Тут вроде борьба на равных идет. Поэтому появляется большой интерес и азарт: кто кого обхитрит.
Выстрел навскидку
Поехали раз с приятелем поздней осенью к пойменному озеру. Собирались ближе к вечеру выслеживать кабанов. Лист деревьев уже весь облетел и толстым слоем лежал на земле. Мы добрались до оконечности водоема, спрятали мотоцикл в кустах и разошлись в разные стороны, вокруг старой вырубки, заросшей густым молодняком. Обычно в таких непролазных дебрях и укрываются кабаны на дневку.
Только прошел метров 20 вдоль вырубки, как услышал сбоку… шурш, шурш. По этому звуку было понятно, что по листве кто-то двигался. Я посмотрел и увидел, как из молодняка выбегает кабан. А впереди него примерно в трех метрах мчалась свинья.
Я тут же выстрелил в секача. Послышался звук «бум»! Значит, попал… Кабан повалился было на бок, а потом вскочил и вместе с самкой бросился назад в вырубку. Второй раз выстрелить я не успел. Подошел к тому месту, где звери скрылись.
На кустах и листьях увидел кровь — значит, вепря все же подстрелил. Однако преследовать его не стал. Лезть в кусты за раненым кабаном, да еще в одиночку, — это настоящее самоубийство. Кто хоть раз ходил на секача — никогда так не поступит.
В засаде
И я двинулся вдоль вырубки. Она должна была через 120-130 метров закончиться небольшой поляной. Там я и расположился: сел под куст и приготовился ждать. Как только выскочат на открытое место, тут их и встречу. Однако прошло минут 20, а никто не появлялся. Только метрах в семи-восьми от меня шуршала листва в вырубке.
Тут я увидел, что приближается мой приятель. Мы в лесу никогда не разговариваем. Обмениваемся информацией при помощи жестов и специальных знаков. Я показал напарнику, что стрелял в кабана и ранил его, а теперь сижу и жду. Друг устроился рядом и тоже принялся дожидаться развития событий.
Снова листва зашуршала. Приятель показал, что там, видимо, косуля пасется. А тут уже совсем темнеть стало, а на поляну никто так и не вышел. Я рукой махнул: все, мол, завершаем охоту. Ружье поднял и выстрелил в молодняк, где находилось животное.
Спасительный тополь
Сразу наступила тишина. Мы еще посидели минут пять-шесть, а потом поднялись.
— Пошли дичь искать, — сказал я.
Раздвинули кусты, а там почти ничего не видно. Уже окончательно стемнело. Прошли несколько метров, и тут из-под куста хмеля что-то поднялось.
— Это косуля, хватай! — крикнул я.
Приятель потянулся к животному и сразу же заорал в ответ:
— Кабан!
Бросил ружье и бежать — только я его и видел… А зверь был уже в метре от меня и поворачивался в мою сторону. Одна мысль мелькнула в голове: «Не успею! Ни выстрелить, ни убежать!». Рядом тополек рос — примерно в руку толщиной. Я бросил ружье и повис на дереве, поджав ноги. Со страху чуть беда не случилась — пришлось бы потом штаны сушить…
Живучий секач
Потом перевел дух, взглянул еще раз и понял, что кабан только на передних ногах стоит. Тут я и успокоился. Слез с тополя, взял ружье и дострелил зверя. Оказывается, это был мой подранок. В первый раз я ему попал в грудь, а во второй — перебил позвоночник. Так что задние ноги у кабаны не работали.
Однако он и на одних передних старался передвигаться. Прыгал вперед так, что смещался чуть ли не на метр сразу. И направлялся прямо к нам! А мой сбежавший приятель сразу вернулся, как только я его позвал.
Вот это была настоящая охота, по моему мнению. Таких впечатлений набрались! Это не то что безобидного зайца подстрелить. Тут и экстремалам дело найдется. Пусть лучше сходят один на один на кабана, вместо того чтобы со скалы прыгать!
Анатолий Плохотников, Смоленская область
