Ресурсы копытных
Впериод увеличения численности копытных в России в 70–80-е годы XX века многие охотоведы призывали к увеличению норм их добычи. Нормы были увеличены, но выделяемые квоты на местах стали хронически не-доосваивать, особенно при очередном резком уменьшении ресурсов. И тогда в недрах управления отечественным охотничьим хозяйством был рожден «коэффициент успешности охоты», позволяющий территориальным органам добавлять к выделенному лимиту добычи копытных недоиспользованную часть прошлогодней квоты. Чем ниже этот коэффициент, тем больше выдается дополнительных разовых лицензий на отстрел зверей. Соответственно большее число охотников имеют потенциальную возможность добыть зверя, а контролирующее охотничье ведомство получает больший доход от продажи большего числа лицензий. Охотничий пресс на копытных в разреженных популяциях при этом значительно возрастает, а под прикрытием лицензий усиливается и браконьерство. При непрерывном многомесячном преследовании (с июня – августа до 15 января) копытных истребляют, распугивают или вытесняют непрерывными загонами в худшие места обитания, где они в массе гибнут от голода и хищников. Более того, при малоуспешной охоте охотничьи организации настаивают на продлении сроков охоты и их просьбы, как правило, удовлетворяют.
Ведомственные инструкции «О порядке добычи диких копытных животных по разрешениям (лицензиям)», дополненные «коэффициентом успешности охоты», фактически стали изуверскими пособиями по уничтожению зверей. Вред животному миру, который нанесли охотничьи чиновники, сочинившие и применившие их на практике, на мой взгляд, превосходит ущерб от волка и браконьеров. На необходимости отмены этих «пособий» ученые настаивают много лет подряд, однако… воз и ныне там. Справедливости ради следует отметить, что новые проекты инструкций появлялись, однако с каждым разом они содержали еще больше ведомственных привилегий и оставляли копытным, самцам в особенности, все меньше шансов на выживание, поэтому и не могли пройти экологическую экспертизу.
При хроническом недоосвоении квот численность копытных в последнее десятилетие ХХ века уменьшалась, чего не должно быть. Эта ситуация, однако, легко объяснима: практически повсеместно ресурсы не недоиспользовали – напротив, был очевиден перепромысел, усугубленный истреблением репродуктивного ядра популяций, непомерным уровнем браконьерства и хищничеством волка.
В связи с таким выводом, кардинально отличающимся от точки зрения охотничьих чиновников, напомню некоторые экологические признаки, позволяющие определить избыточную эксплуатацию популяций (Уатт, 1971): снижение процента беременных самок (увеличение яловости); снижение продуктивности и выживаемости животных (сокращение прироста); уменьшение относительной эффективности промысла (добычи за единицу времени на одной и той же территории); неспособность популяции быстро возвращаться в норму после прекращения промысла или снижения интенсивности эксплуатации. И все эти признаки, хорошо известные дипломированным охотоведам, характерны для отечественных «недоопромышляемых» популяций копытных.
Напомню также замечательное высказывание одного из основоположников теории научного управления популяциями охотничьих животных академика С.С. Шварца, забытое охотоведами: «Популяция не может справиться с одновременным снижением численности (результат промысла) и нарушением структуры (результат ошибочного планирования промысла). При этом падение численности внешне может производить впечатление гибели животных от естественных причин. В подобных случаях не всегда удается установить, что первопричиной краха популяции является непродуманная система промысла. Поэтому нарушение структуры популяции в результате промысла чрезмерной интенсивности есть основание назвать абсолютным перепромыслом».
Весьма интересное заключение в этом плане сделал Ю.П. Язан: «Нормирование промысловых нагрузок, лишенное, как правило, серьезных научных обоснований, и преимущественный отстрел взрослых крупных особей обоего пола – вот наиболее распространенные погрешности современного охотничьего хозяйства. Выравнивание этих погрешностей и есть главная задача управления популяциями охотничьих зверей». Думаю, что одна из основных задач управления популяциями охотничьих животных заключается все же не в вечном «выравнивании» этих погрешностей, а прежде всего – в их недопущении.
При снижении численности охотничьих видов ученые обоснованно призывают снижать объем добычи или на ряд лет закрывать охоту, что позволяет гарантированно сократить уровень смертности животных. Руководители отечественного охотничьего хозяйства, имея смутное представление о популяцион-ных процессах, под разными предлогами настаивают на открытии охоты даже при многократном сокращении численности, что в результате приводит к длительной депрессии популяций и полному уничтожению отдельных группировок. Их основной аргумент – запрет охоты далеко не всегда является действенной мерой, неизбежно приводящей к увеличению ресурсов.
Действительно, запреты и ограничения охоты без устранения основных причин, вызвавших сокращение поголовья (это,как правило, массовое браконьерство, пресс волка и гибель в многоснежные зимы), малоэффективны и свидетельствуют лишь о неспособности охотоведов организовать действенную охрану и подкормку животных. Непромысловые потери копытных в несколько раз больше объема их добычи российскими охотниками. Следовательно, теоретически существенно увеличить биологические ресурсы, повысить продуктивность угодий и эффективность охотничьего хозяйства можно лишь при условии резкого сокращения этих потерь. Однако практически ни «браконьерская», ни «волчья» проблемы не решаются ни на государственном, ни на ведомственном уровнях, а в последние годы в охотничьем хозяйстве, в довершение многих бед, очевидно усиление антибиотехнической тенденции.
Известный российский охотовед М.П. Павлов считает, например, что кабан зимой вполне может обходиться без подкормки и даже… без еды. Такого рода утверждения вряд ли полезны для животных. Дикая свинья – не зимоспящий вид, вроде медведя. Эти копытные, несомненно, выживают даже в экстремальные зимы, но сколько их уцелеет, сколько навсегда эмигрирует из района обитания, какова будет плодовитость выживших особей и продуктивность популяции? Еще дальше пошел В.В. Петрашов. В нашумевшей диссертационной работе он пришел к выводу о неэффективности биотехнических мероприятий для копытных и на этом основании призывает к отказу от управления природными комплексами. Основные аргументы: с помощью биотехнии не удается остановить снижение численности кабанов, лосей и других видов, хотя емкость угодий далеко не заполнена, и к тому же в тех областях, где она не проводится, показатели динамики численности лучше.
На мой взгляд, в этой диссертации явно перепутаны причинно-следственные связи. Главная причина очередного снижения населения диких копытных животных, повторю еще раз, связана отнюдь не с биотехнией и климатом, а с прямым их уничтожением человеком и не в меру размножившимся волком. Кроме того, в суровых многоснежных условиях России значительная часть зверей гибнет даже при низкой плотности населения вовсе не от избытка подкормки, а от недостатка кормов. Для специалистов давно не секрет, что во многих охотничьих хозяйствах зимняя подкормка проводится лишь «на бумаге» или же копытным выкладывают пищу, от которой больше вреда, чем пользы, например сухие лиственные веники и злаковое сено. И все это – результат неэффективного в целом устройства отечественного охотничьего хозяйства на фоне огромного позитивного мирового опыта, в том числе и в биотехнии.
Ярчайший пример крайне неумелого управления ресурсами на региональном уровне – массовая гибель от голода сибирской косули в Курганской области многоснежной зимой 1998 года (см.: Охота и охотничье хозяйство. 1998. 7; Экология. 2000. 6). Прекрасно зная о прогнозируемом мной массовом падеже зверей (см.: Охота и охотничье хозяйство. 1995. 2), «ответственные» охотничьи чиновники ничего не предприняли для изменения ситуации. Ущерб можно было бы минимизировать предлагаемыми экстренными мерами – значительным увеличением объема добычи сеголетков в осенне-зимний период и внедрением новой технологии подкормки копытных, что тоже не было сделано. В конечном счете охотничье хозяйство Курганской области только за одну зиму потеряло десятки тысяч косуль, преимущественно сеголетков. Впоследствии руководители и специалисты местного охотдепартамента всячески пытались скрыть масштабы произошедшей трагедии. Никто из них не получил даже малейшего административного взыскания, хотя «управленческий» ущерб животному миру многократно превысил многолетние потери от всех браконьеров и хищников вместе взятых.
И даже после такого урока кардинальных решений по оптимизации управления не последовало ни на региональном, ни на федеральном уровнях. В 2006 многоснежном году масштабная гибель копытных (в основном сеголетков), усугубленная беспощадным истреблением бедствующих животных местным населением, имела место в Хабаровском крае. Немалый урон дальневосточные популяции, видимо, понесли и нынешней зимой. Замечу, что эти падежи тоже прогнозировались. Более того, в 2002 году мною совместно со специалистами Всемирного фонда дикой природы был подготовлен проект Программы по сохранению и восстановлению ресурсов копытных Дальнего Востока, частью которой была организация и поддержка модельных охотничьих хозяйств (они уже прекрасно зарекомендовали себя в работе!). Тем не менее, и этот, и другие проекты из-за противодействия чиновников до сих пор не доработаны и программа не принята. В результате в первоклассных охотничьих угодьях численность копытных по-прежнему мизерна, их охрана из-за неуклюжего реформирования управления охотничьим хозяйством ослаблена донельзя, браконьерство массовое, зимняя подкормка животных, за редким исключением, отсутствует. Но удивительнее всего, что при такой ситуации местные охотничьи организации ежегодно требуют увеличения квот отстрела копытных и протестуют против преимущественной добычи сеголетков.
До каких же пор нужно наступать на одни и те же «грабли», чтобы дошло?
Пора осознать, что этап простого «собирательства урожая» в охотничьих угодьях России закончился. Пришло время перехода к интенсивным формам ведения охотничьего хозяйства, к расширенному воспроизводству и рациональному использованию ресурсов диких копытных, к управлению условиями их обитания. И далеко не случайно выдающийся теоретик охотоведения Альдо Леопольд еще в 1933 году определял охотничье хозяйство как «искусство повышения продуктивности угодий». Более того, даже известнейший охотовед В.Н. Скалон, которого считают ведущим проповедником экстенсивного охотничьего хозяйства, указал своим сторонникам на иной путь развития отрасли (цитирую специально для его последователей): «В настоящее время ресурсы дикой живой природы на всей земле находятся на ущербе. Количество пользователей стало огромным и быстро возрастает. Технические возможности овладения живыми существами становятся всеобъемлющими. Животные уже не в силах поддерживать уровень поголовья за счет естественной размножаемости вне специальной заботы человека. В то же время отношение человека к ресурсам дикой живой природы остается в большинстве на примитивном уровне неограниченного пользования. Если не наступит качественного изменения в этом отношении (т. е. полного отказа от принципа промысла в пользу хозяйства), человечество в ближайшем будущем вступит в зону биологической пустыни».
К сожалению, до предела извращена и идея сохранения и воспроизводства охотничьих животных путем создания федеральных и региональных заказников. Они далеко не всегда выполняют функции резерватов. Плотность населения копытных во многих из них ниже, чем в соседних охотничьих угодьях, что связано не только со слабой охраной, но и с отсутствием или меньшим объемом биотехнических работ, более высокой численностью волка и легальным отстрелом охраняемых зверей. С конца XX века большинство заказников охотничьи чиновники фактически превратили в охотничьи хозяйства или, по выражению местных охотников, в ведомственные «кормушки». Охота в видовых заказниках на охраняемый вид под предлогом регулирования численности или добычи в научных или культурных целях все чаще превращается в наглое воровство под прикрытием ими же составленных инструкций, и с этим надо бороться.
Масштабное расселение копытных, проводимое в России, и смешение разных видов и подвидов копытных тоже противоречит научным установкам и здравому смыслу, о чем упоминалось выше. Уссурийского пятнистого оленя по-прежнему расселяют в ареале европейского благородного оленя, сюда же вселяют и марала; смешанные формы кабана уже занимают большую часть видового ареала; сибирскую косулю запрещают выпускать в ее исконном историческом ареале и т.п. Массовые выпуски копытных способствовали формированию стойких очагов клещевого энцефалита и других заразных болезней в Восточной Европе.
И это лишь небольшая часть очевидных несуразиц в отечественном охотничьем хозяйстве. При таком управлении ресурсами копытных результат неизбежно будет плачевным!
Алексей Данилкин
