Солнце только что взошло. В воздухе было совершенно тихо; на воде ни малейшей ряби. Легкий туман поднимался от реки. Утренняя прохлада и ожидание предстоящих, не испытанных еще ощущений, производили во мне легкую дрожь.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
— Я сяду на нос, — сказал Куртуков, — а для вас вот дощечка посередине лодки; вы садитесь лицом ко мне.
Между сиденьями постлали на дно лодки рогожу.
— Куда же мы поплывем? — спросил я, когда лодка отчалила.
— На яму поплывем, — отвечал Ефим Константинович. — Не на всяком ведь месте можно блеснить. Вот здесь мелко, тут и рыбы нет. Осенью-то рыба по ямам собирается, на них-то, значит, и блеснят.
— А много здесь ям?
— Да, есть. Сейчас вот будет Матвеевская, а там пойдут: Прокопьевская, Чупинская, Губинская; мало ли их по Балдину-то. Все по рыбакам их так называют: какой рыбак, значит, найдет яму, по его фамилии ее и зовут. Есть и Куртуковская, — добавил он, улыбаясь.
— Разве их не заносит в весеннюю воду?
— Никогда не заносит. Я уж сколько лет рыбачу, а ямы все такие же и на тех же местах, — сказал он и вскоре начал останавливать лодку.
— Здесь-то и яма? — спросил я.
— Вот она самая и есть — Матвеевская.
Балдин в этом месте значительно расширяется; течение заметно только у левого берега, а к правому — плесы.
Куртуков достал из ящика два мотылька с намотанными лесками; привязал к ним блесны и подал один из них мне. Когда лодка остановилась на плесе, мы опустили блесны в воду и стали намеривать, то есть опускать их до дна.
Пока блесна не дойдет до дна, в руке чувствуется тяжесть ее и леска все спускается с мотылька отвесно вглубь. Как только снаряд коснулся дна, леска уже не тянется вниз, а ложится на воду. Для новичка это единственное, преодолеваемое небольшим навыком, затруднение.
Дебют
Намеряв и закрепив в конце мотылька лески, мы начали дергать. Не прошло и пяти минут, как учитель мой подцепил рыбу. Быстро положив позади себя, на нос лодки, весло, которое держал в левой руке, он стал вытаскивать леску, перебирая ее обеими руками поочередно. Оказался изрядный окунь.
Только что рыба была заброшена в лодку, как блесна, сама собой, выпала у нее изо рта. Блесну не приходится вынимать у рыбы, как удочку, потому что на крючке ее нет зазубрины.
Снова спустив блесну, Ефим Константинович скоро вытащил другого окуня, затем — третьего.
— Теперь вы одни подергайте, — сказал он мне, — а я пока закурю трубочку. Только крепче держите мотылек, а то, случается, схватить такая матуха, что и из руки его выдернет.
Продолжая усердно дергать, я вдруг почувствовал, что задел за что-то блесной; невольно рука моя, с мотыльком, приостановилась на мгновение. Я даже немного растерялся. Куртуков тотчас же увидел в чем дело.
— Не сдавайте мотылек, не сдавайте, тащите смелей! — поощрял он меня.
Подражая его приемам, я стал вытаскивать леску. Понадобилось приложить некоторое усилие.
— Ага, да у вас щука схватила.
— Отчего вы так думаете?
— Да глядите, как леску-то поводит: это она, шальная, кидается в стороны.
Действительно, оказалась щука, только небольшая, вершков восьми длиной (35,6 сантиметра. — Прим. редакции).
— Кажись, рыбинка и невелика, — говорил Куртуков, — а как ведь воюет в воде-то. Вы вот спрашивали: зачем проволока прикрепляется к блесне, а поглядите-ка на зубы-то у щуки! Если бы без проволоки, так она так резнула бы ими по леске-то, что только бы ее и видели. Особливо если большую зацепишь. Ну, да с той похитрее надо обходиться, ее так не вытащишь.
— А как же?
— А вот видите ли, как почувствуете, что схватила такая рыбина, что и ото дна-то ее трудно отодрать, и что мотылек-от она у вас из рук тащит, так сейчас же спускайте ей леску с мотылька, да не вдруг, а полегоньку, чтобы леска, значит, все время внатяг была; потому что, если ослабите, так она выбросит блесну изо рта и уйдет.
А потом опять начинайте потихоньку подтягивать ее и снова опускайте. Сначала она ух, как заходит в воде-то! Только не робей! Ну, а после, мало-помалу униматься начнет, заморится, значит. Тогда и подводите ее к лодке; а как подвели, сейчас же ее багром под брюхо, да и в лодку…
Багор делается из той же мягкой стали, как и крючок к блесне. Острый конец должен быть хорошо отточен напилком. Рукоятка, в аршин длиною (свыше 70 сантиметров. — Прим. редакции), делается из сухого и крепкого дерева.
Когда рыбу подведут к лодке, то леску держат в левой руке, а правой быстро берут багор и подхватывают им рыбу в воде. Подцепленная крючком блесны и багром, она уже не может сорваться или оборвать леску в тот момент, когда ее втаскивают в лодку. Багор бывает нужен при вытаскивании больших щук и налимов.
Ушедшее время
На Матвеевской яме мы добыли десятка два окуней и три щуки. Я поймал пять окуней и щуку, а остальных Куртуков. Для начала это было недурно. Окуня легче вытаскивать чем щуку; он идет из воды спокойнее и только в таком случае кидается в стороны, стараясь сорваться с крючка, когда случится подсечь его за бок.
— Не всякий раз, — говорил Ефим Константинович, — рыба хватает блесну. Иной раз она не клюет, так тут хоть што хоть делай; плаваешь целый день, все места испробуешь, ну, не ест, да и шабаш. Зацепишь кое-где окунишка за бок, либо за жабру; если надергаешь их в такой день десяток, другой, так и слава Богу! А, ведь, когда ей клев, да наткнешься на добрую ямку, так руки пристают таскать.
Ноньче ее почто-то меньше стало; то ли рыбаков много развелось; то ли, вот, пароходы стали ходить, так распугивают ее. А прежде то, что ее было! Не поверите, в час какой-нибудь, либо в два, бывало… ее надергаешь блесной-то. Щуки этой сколько было, я вам скажу — так страсть! От городу-то каких-нибудь две версты отплывешь — тут и рыба. Ноньче вон как блесны-то умудряешься делать: чтобы и играла-то она в воде, и блестела бы как зеркало; а прежде как ни попало смастеришь ее и — ладно, жрет рыба.
Вот какой случай я вам расскажу. Был тут один чиновник; блеснить любил до страсти, только намеривать не умел: не давалось, значит, это ему. Так он вот как умудрялся: привяжет гирьку на веревочку, да и опустит ее в воду; как дойдет она до дна-то, он и завяжет узелок на веревочке, у самой воды; а потом, по веревочке-то, значит, уж и отмеряет леску, закрепит ее на мотыльке да и спускает блесну.
П. Васильев, 1883 год
