На всю жизнь мне запомнились глаза благодарной лошади, вызволенной нами из русла реки… То, о чем я хочу рассказать, произошло в северном районе Томской области в погожие дни сезона охоты в 1973 году. Мы с приятелем шли вдоль берега высохшего старого речного русла. Берег порос густым багряным кустарником, и с нашей стороны был пологим.
Противоположный берег был крутым и обрывистым, и от него к лесу стелилось заросшее травой плато. С левой стороны этого плато доносилось урчание вспахивающего зябь трактора.
Ширина русла составляла около семи метров. Русло это отличалось от других тем, что в нем вместо воды залегал глубокий слой ила, прикрытого на пядь водой.
Время от времени мы вскидывали к плечу ружья и посылали выстрелы вслед вылетающим из-за поворота русла стайкам селезней. Звуки выстрелов не раскатывались гулким эхом, а мгновенно поглощались безмерной тишиной таежного ландшафта.
И вдруг отчетливо и очень близко от нас, со стороны русла мы услышали задыхающийся храп, а с противоположного берега — зовущее ржание жеребенка. Мы тут же побежали на эти звуки и увидели потрясшую нас картину — в иле русла по самые ноздри увязла лошадь. Она не двигалась, а только в смертной истоме храпела. У самой же кромки отвесного берега метался и слезно ржал ее сынок — светло-рыжий жеребенок.
Решение о спасении лошади пришло мгновенно. Мой товарищ бегом направился в сторону работающего трактора и, напрягая до предела голосовые связки, стал звать тракториста на помощь. Я топором срубил несколько молодых березок и подтащил их к берегу.
Нам повезло — трактористом оказался молодой и сметливый парень. Он тут же прикатил свой трактор к берегу. Мы со своей стороны срубленные березки проложили к бокам увязшей в иле лошади. По этой гати ползком добрались до ее крупа и конец поданного трактористом троса завели под ее передние ноги, закрепив его у основания шеи.
По нашему сигналу тракторист осторожно и плавно двинул свой трактор, и… через три-четыре минуты лошадь уже лежала на берегу. Жеребенок стремглав подбежал к матери и стал облизывать ее. Пока мы освобождали ее от тросовой петли, лошадь лежала в полном изнеможении и только истомленным ржанием отвечала на ласки своего сына.
Как только мы освободили ее и отошли в сторону, она тут же взвилась на ноги, высоко подпрыгнула, потом взбрыкнула задними ногами и понеслась по травяному плато, разбрасывая копытами комья земли.
Ржание ее было таким поющим, таким ликующим, что мы все замерли, слушая эту лошадиную песню о своем спасении, а затем и сами буквально пустились в пляс. Лошадь, проскакав несколько кругов по плато, остановилась и стала спокойно пощипывать траву, а жеребенок жадно припал к ее сосцам.
Я навсегда запомнил благодарные глаза лошади — в них багряно полыхал таежный лес, и плескалось бездонностью высокое сибирское небо…
Арий Герасимов, г. Томск
Этот рассказ был опубликован в нашей газете «Томский охотник и рыболов» в декабре 2008 года.
