Получилось так, что совсем неожиданно для себя исполнил я давнюю мечту — увидеть Великие озера. Не те, что лежат в Северной Америке в пограничье между США и Канадой — Бог с ними! Меня интересовали наши, что раскинулись восточнее Твери, всего в 50-70 километрах от города. Загадочные, болотистые Великие озера с коричневой от торфа водой…
Картины пред мысленным взором
Не скажу, что я спал и видел именно их, но, просто так сложилось, что как раз в тех краях мой сын решить построить свою загородную «фазенду». И место-то он выбрал самое, что ни на есть сокровенное, необычное — на большом острове, что лежал, зажатый с трех сторон озерами: Великим, Белым и Глубоким. С оставшейся, северной стороны, находилась широкая протока, густо поросшая тростником, камышом и рогозом.
Именно она отделяла остров от «Большой Земли». Впрочем, назвать ее так можно было с большой натяжкой. Это была не то, чтобы земля, а скорее бескрайние, неверные под ногой торфяные болота, окружавшие озера на десятки километров во все стороны света. Когда я размышлял о тамошних краях, мне сразу приходила на ум Гримпенская трясина, которой побаивались некоторые персонажи Артура Конана Дойла в Баскервиль-холле.
До этого обитаемого острова, затерянного между болот и Великих озер, можно было добраться лишь двумя способами. В холодное время года по зимнику, пробитому по замерзшим болотам, а в остальное время — по воде.
Все эти географические особенности разжигали во мне жуткое любопытство. Кроме этого, просто хотелось воочию, а не на фотографиях, увидеть то место, где обосновались мои родные, взглянуть на новый дом, сложенный из толстых светлых сосновых бревен. Еще появлялась мысль, что неплохо было посидеть с удочкой на краю длинного помоста, разрезающего надвое широкую стену прибрежного тростника, знакомого мне, увы, лишь по фотографиям…
Часто, сидя в своем деревенском доме, я водил пальцем по карте, представлял себе эти края, озера, протоки, острова и бесконечные просторы болот с их сумасшедшим пряным свежим запахом, способным одурманить, свести с ума… Но так складывались обстоятельства, что все последние годы выбраться в те места мне не представлялось, ну, никакой возможности.
А тут вдруг аккурат перед моим днем рождения карты легли, как надо. Все как-то враз сложилось, в течение пары часов мы с сыном утрясли все детали. Уже на следующее утро я отправился в свою долгожданную поездку. Три «солнышка» на сайте прогноза погоды обещали жаркую погоду в ближайшие дни!
Впереди ждали близкие мне люди и, конечно, Великие озера! Но путь предстоял длинный. От дома до места встречи меня отделяло чуть больше четырехсот километров интересной дороги через Смоленскую и Тверскую области.
Забавные указатели
Раннее утро. Я еду по пустой трассе, поглядывая на аистов, видимо, ночевавших тут прямо на валках сена. Удивляюсь бескрайним золотым ржаным полям, протянувшимися по обе стороны на десятки километров вокруг Сычевки, любуюсь воздушными замками Старицкого Успенского монастыря, буквально парящими над туманными водами утренней Волги.
Удивительно то, что великую реку мне пришлось пересекать, аж, три раза! Отсюда, как вы понимаете, и вытекает название моего рассказа. Первый раз — в городке Зубцов, второй — в Старице с ее церквами над рекой, а третий — уже в самой Твери.
Чем еще запомнилась мне дорога, так это названиями встречающихся на ней деревень. Подчас невозможно было без улыбки читать указатели. Велик и богат русский язык и, воистину, безгранична фантазия людей, придумавших имена своим деревням, поселкам!
Много мне довелось колесить по нашей стране на автомобиле в прежние годы, и я давно заметил одну особенность: едешь себе и видишь вокруг села и деревни с привычными, стандартными именами — например, Высокое, Софрино, Новое, Лесное и прочими. Эти названия просты и относительно понятны.
Но, вдруг, ты попадаешь на участок дороги, где имена поселений начинают отличаться какими-то странными оборотами и лингвистическими эскападами. Такое складывается впечатление, что именно здесь когда-то поселились особо веселые люди с богатой фантазией, которым невыносимо скучно было бы жить в деревнях с простыми названиями.
И вырастали тут населенные пункты с забавными именами, заставляющими улыбнуться путника, попавшего в эти края. Так и ныне: Сасынье, Пищалино, Ожибоково, Сырокорнево, Жучки, Благуша, Копариха, Стеклятино — деревеньки одна за одной мелькали за окном.
Но безусловным лидером в этом дорожном рейтинге географических названий стало имя, которые люди дали не поселкам, а небольшой, впадающей в смоленскую Вазузу, речке. «Окрестили» ее Любушкой! Это как же надо было любить здешние места и речушку, чтобы наградить ее таким ласковым, трогательным именем!.. Хорошие, видно, люди здесь жили… Хорошие и веселые!
Встреча с сыном
Так и ехал я, ехал… Кончилась Смоленская область, началась Тверская. Продравшись через утренние городские пробки в Твери, я полетел на восток — время поджимало, я опаздывал к месту встречи. Последний десяток километров разбитой в хлам лесной дороги привел, наконец, меня в маленькой деревушку с красивым названием Спас-на-Сози. Дорога, или то, что от нее осталось, уткнулась в величественную, но, увы, полуразрушенную колокольню Преображенской церкви, и закончилась. Совсем: дальше автомобилям хода нет! Далее только на лодках!
Сын Виктор встречал меня, стоя около лодки на берегу маленькой речки. На голову выше меня, под два метра высотой — я прижался к нему, обнимая за необъятный торс, напоминающий мощное дерево, скорее даже приникая к нему, ибо обхватить его своими руками не имел никакой возможности. Задрав кверху лицо, поздоровался робко. Витя широко улыбнулся в ответ, легко повел плечами, вырвался из моих хилых объятий, махнул рукой и сказал:
— Ладно… Пошли грузиться…
Он вырос, в отличие от меня, человеком немногословным, предпочитающим больше молчать, чем говорить. Постоянно спокойное выражение его лица не позволяло с точностью угадать, какие именно чувства вот прямо сейчас он испытывает: грустит ли, раздражен или, перефразируя цитату персонажа Зиновия Высоковского в спектакле «Маленькие комедии большого дома», «Зина! Я унутренне пою и унутренне танцую!».
Кстати, забегая вперед, замечу, что и собак себе Витя выбрал точь-в-точь под свой характер — акиту-ину. Вот, скажите мне, пожалуйста, те, кто близко знаком с этой породой: вы сможете понять по морде такой псины, чего от нее ожидать в данный момент? Весело ли ей или нет? Бросится она или оближет? Хорошо знающий их человек, — хозяин, возможно, поймет, но сторонний — никогда! Воистину, японская выдержка и бесстрастность написаны на мордах этих собак. Думаю, что во многом именно этим выражением они и вызывают уважение к себе. Каждый пытается угадать, что именно скрывается за такой ширмой. Многие начинают заискивать перед акиту-ину в надежде на положительную… да хотя бы на любую читаемую реакцию с той стороны.
Ну ладно, я, видимо, слишком увлекся «психоанализом». Возвращаюсь к повествованию. Радостно боднув сына в живот (ибо выше мне головой было не дотянуться), я весело поковылял к машине вытаскивать свои пожитки. Через пять минут все вещи были разложены в видавшей виды старой доброй моторке. Витя галантно подал мне руку и я, переступая своими отсиженными за долгую дорогу ногами, взошел на борт судна!
Чудеса на виражах
Сын заботливо укутал мои плечи курткой, чтобы меня, не дай Бог, не продуло. Это — меня-то! Закаленного деревенского жителя, большую часть года скачущего из теплой избы в уличный холод и мороз в легкой одежке! Но, все равно, — мне была приятна его забота и я не стал отказываться от предложенного ветровика. И вот мы тронулись в путь! Впереди был почти час пути — половина по реке, половина — по озерам.
Ну, я вам скажу: Созь — это нечто! Давно, а скорее всего, никогда мне не встречалось такой извилистой речки. Она оказалась неширокой, хотя позволяющей разойтись двум встречным лодкам, но ужасно вертлявой, ужасно кокетливой — «хвостик» налево, «хвостик» направо. Кто водил рукой Создателя, чертившего траекторию этой водной артерии, соединяющей Великие озера с Волгой?! Наверное, только Он один и знает! Но явно хвостатый искуситель под руку толкал — уж, очень змееподобной речка получилась!
Уже через пять минут поездки после первого десятка крутых виражей мои вальяжность и легкомысленность прогулочной позы куда-то разом исчезли! Я вдруг увидел себя, растопырившим руки по сторонам, словно испуганный краб-стригун. Мои клешни — тьфу! — верхние конечности упирались в борта лодки в надежде компенсировать космические боковые перегрузки, возникающие при прохождении очередного виража. В голову лезли воспоминания о приснопамятных соревнованиях «Формулы-1» и особенно — лихие комментарии Алексея Попова. Как бы они пригодились именно здесь, в этой сумасшедшей гонке по небольшой тверской речке со смешным названием Созь!
Но все на свете имеет свой конец. Виражи постепенно потеряли свою экстремальную крутизну, берега речки стали расходиться все шире в обе стороны — «змеиная» речка постепенно отпускала нас на волю, в залив, за которым открывались широкие просторы озера Великого — самого большого из всей местной группы. Легкий северо-восточный ветерок погнал нам навстречу волну, заставив лодку вздрагивать на ходу, как от сильного озноба. Она, словно шаловливый ребенок, подгоняемая мощным мотором, весело запрыгала, кивая носом и раскидывая по сторонам пышные усы жемчужных брызг.
Александр Гавристов, Смоленская область. Фото автора
