Горные стрелки
Горы. Здесь чувствуешь себя муравьем, или «муравием», как говорит моя маленькая дочка, а точнее, микробом. Только представишь, как когда-то вздымалась, трескалась кора и мантия родной матушки Земли, образуя провалы, хребты и ущелья, сразу понимаешь, что человечество — вовсе не венец природы, а пленочка плесени на ее поверхности, которую в любой момент может слизнуть мало-мальски значительная катастрофа.
Довелось мне охотиться в Тянь-Шаньских горах в промысловой артели потребсоюза на архаров — теков, или, на местном диалекте, «теке».
В Сибири ведется заготовка лосиного мяса, в Якутии — мяса дикого оленя, в горах добывают мясо горных баранов — архаров. Деликатес отменный.
Восемь штатных охотников и двое нас. Все мужики среднего роста, плотные, коренастые, этакие синтонные пикники*, и ни одного пьющего или курящего. Одеты в геологические «энцефалитки» на свитера и штаны на несколько размеров больше, обувь — кирзовые сапоги.
До места добирались на прославленном своей проходимостью ГАЗ-66. Сидеть в будке машины, едущей со скоростью десять километров в час, переваливаться с валуна на валун — это сравнимо с подвигом. Едва успеваешь схватиться за поручни, предусмотрительно прикрученные вдоль боковых стенок будки, чтобы не попасть в объятия соседа напротив или не разбить голову. Пока добрались до заброшенного тырла**, руки поотрывали в прах и седалища натерли изрядно.
Спереди к стене будки был приделан ящик на всю ширину кузова. На технической остановке «девочки направо, мальчики — налево» мы дружно повыпрыгивали на камни, а бригадир вытащил из этого ящика арбуз, там их было доверху. Помыли его в горном ручье и распустили на всех.
Я, бывалый равнинный охотник, подтрунивал над промысловиками: мол, с арбузами-то чего не охотиться, у нас, на равнине, все гораздо скромнее. Охотники молчали, вкусно хрустели арбузной мякотью, утирая сок, переглядывались, улыбались. Но ни один не проронил ни слова. Может, разговор бы и завязался, но мой спутник был другом их начальника, поэтому они вежливо отмалчивались, смущались. Хорошо известно: чем скромнее охотник, тем больше он добывает. А то обычно как бывает: рассказ о количестве добытого нужно уменьшить втрое, чтобы получить истинное количество дичи. Или как в известной загадке: чем отличается охотник от рыбака в бане? У рыбака по всей длине рука в синяках, а охотник языком спину моет. Ну да Бог с ними.
Доехали мы до ущелья — каменного мешка, которое заканчивалось слепо — аппендикс горный с отвесными стенами. Солонец там был природный, и ручей из-под пятки ледника вытекал.
Охота на архаров ведется загоном. По хребту на «номерах» располагаются стрелки, а загонщики с собаками идут по ущелью, нагоняя стадо под выстрелы.
Моему удивлению не было границ, когда я узнал, что охотятся здесь с овчарками, и клятвенно пообещал передать бригадиру артели западносибирскую лайку (их собак с месяц как разорвали волки), что и сделал впоследствии.
Нас определили на «номера». Вставать пришлось затемно. Ночью выпал снежок, укрыл спальники белым покрывалом. Поеживаясь, оделись. Подновили костер. На тагане из паяльной лампы вскипятили чай.
Нарезного оружия ни у кого не было, да оно и без надобности на облавной охоте. Достаточно обычного дробовика и патронташа из трех подсумков по восемь картечных патронов. Охота скоротечна. Архары настолько проворны и прыгучи, что их можно сравнить с блохами. Так вот, стадо 30—100-килограммовых «блох» прыгает по уступам вверх, стремительно приближаясь к стрелкам, теперь только успевай стрелять и перезаряжать, а быстро реагировать мешает волнение и кислородное голодание.
Один охотник из артели, обнаружив брешь, в которую струйкой утекали архары, рванул туда, стреляя на бегу, но даже тренированный организм не выдержал нагрузки — началась рвота. Ничего, посидел, поел сахара, заел снегом и начал спускаться на язык ледника, куда уже стаскивали туши битых архаров, их оказалось одиннадцать — приличное количество. Охоту, судя по лицу бригадира, можно было считать удачной.
Свежевали добычу, укладывали мясо в полиэтиленовые мешки, рюкзаки наполнялись один за другим. Делали примерно одинаковый вес, нам, равнинным, порцию не уменьшили.
До сих пор не понимаю, на какой тяге, на какой силе воли я дотащил рюкзак до стана. Шагая вниз, с тоской вспоминал, как легко было подниматься в гору. Ступни в кирзовых сапогах стремились вперед и упирались в носок, ногти отслоились, и из-под них выступила кровь (увидел это, когда разулся на стане). Донес, расслабил плечи, опустил руки, рюкзак соскользнул на камни, а меня по инерции понесло вперед. И упал я ниц. Жить было нечем. Лежал и ждал конца. И тут бригадир положил у моей головы четверть арбуза. Я уронил лицо в арбуз и начал медленно жевать и глотать вместе с семечками. И — чудо: тело стало наполняться силой, усталость отступала, зашевелились мысли, захотелось пить. Так вот для чего в 66-ом целый ящик арбузов. Я «умер» после первой ходки, а если нужно сходить за мясом два—три раза?..
Трунить над «горными стрелками», как я их окрестил про себя, больше ни по какой теме не хотелось.
Вячеслав Максимов
