Сезонную охоту можно разделить на две части: непосредственно промысел и занятия для души. Мне всегда нравилась натаска молодых собак, когда в загашнике уже есть пушнина и близок итог выполнения договора. Можно, конечно, натаскивать походя, в процессе охоты, но тогда от взрослых перенимаются их приемы работы, их пороки, а без недостатков, к сожалению, собак не бывает. Ведь от каждого нового щенка-подростка ждешь чего-то выдающегося, чего не было у всех твоих предыдущих питомцев.
Таежный реализм
Мы вдвоем и тайга. Прекрасная экипировка, удобная, хорошо просушенная обувь, плотный вкусный завтрак со строганиной из глухариной грудки, тело поет от здоровья и силы, впереди целый световой день плутаний по нехоженому участку. Что ждет нас за этой гривкой беломошникового бора? А за тем болотцем?..
Мишка оказался в лесу в возрасте десяти месяцев во время сбора брусники, где впервые «поднял голову» и увидел, что вверху целый мир (а мир мышей и запахов на земле был давно и досконально изучен). И в этом «верхнем мире» на невысокой сосенке оказалась цокающая рыжая белка. Что тут началось! Пес гонял белку до тех пор, пока не свалился в изнеможении, вывалив язык.
Вскоре начался промысел, и «верхний мир» для Мишки предстал еще более многообразным. Оказалось, что там могут быть квохчущие косачи, глянцевитые шары глухарей, упруго летящие рябчики, оставляющие на снегу сладостно-манящий запах… И на все это можно восторженно лаять, ожидая, когда подойдет обожаемый хозяин и раздастся гром выстрела, от которого заложит на мгновенье уши. А после падения птицы можно погрузить нос и зубы в трепещущую горячую тушку, придавить ее и держать до подхода хозяина и понимать: это наша совместная добыча! Потом заглянуть в глаза хозяина и видеть в них похвалу и одобрение, и, наконец, готовность вылезти из шкуры, когда он потреплет по холке и скажет что-то на непонятном, но таком волнующем человеческом языке. Охота! Что может быть прекрасней в этом подлунном мире…
Другой берег всегда манит, и нет мочи дождаться, когда встанет прочный лед. Можно свалить березу и навтыкать вдоль ствола в дно речки жердей, сделать подобие перил. И однажды эта переправа станет мостиком из лопоухого, восторженного детства в суровый таежный реализм. Под переправой перекат полощет ветви, позванивая ледышками, а ниже — омут и лед. Мишка соскользнул со ствола и оказался висящим над потоком. Как человек, он сверху обхватил березу передними лапами и не трепыхался, понимая, что малейшее движение — и он сорвется.
Я осторожно приблизился к собаке, присел, держась за жердь. «Спокойно, Миша, спокойно», — ухватил его за холку и стал тихонько поднимать его наверх. Мишка на полусогнутых лапах встал на березу и дрожал всем телом. Еще некоторое время я его придерживал, потом он подался вперед, как бы говоря: «Все, я готов идти!» Переправу миновали. Мишка шел до избушки, опустив голову, не оглядываясь и не отбегая в стороны. Этой минуты хватило для взросления…
Голод, недоедание — общая беда молодых собак в тайге. Нагрузки колоссальные, порция
невелика, а иногда приходится кушать три раза — в понедельник, среду и пятницу. Мишка умудрился стащить с крыши зимовья мешок с перьями и потрохами, и, особо не разбираясь, нажрался всего вперемешку. К ночи живот раздуло. Влил ему в рот растительного масла и начал делать массаж, а потом мы взад и вперед бегали по тропе. К утру все съеденное с вонью и треском стало выходить оттуда, откуда положено. Порцию Мишке увеличил и получил результат. За две недели охоты — 127 белок. Он умудрялся их находить в совершенно немыслимых местах. Как-то лает на березу, я осмотрел каждый сучок, каждую ветку со всех сторон, выстрелил из дробовика по вершине наугад — скорее, от досады и обиды за собаку, а в снег упала серо-платиновая белка-летяга. Откуда она взялась в сибирской тайге?..
Белок приходилось успевать выхватывать у Мишки изо рта. Однажды в прыжке он налетел на приклад и набил себе фингал. Глаз заплыл, и Мишка получил прозвище адмирал Нельсон. Приклад значительно охладил охотничий азарт. Хватать белок после выстрела он перестал.
Натаска по соболю
Предназначением Мишки в тайге был, конечно же, соболь. Натаска началась после того, как по гривкам и пойме речки Деревянки собрали белку, разогнали рябчиков и в паре с опытной собакой добыли соболя. Погода в Красноярском крае всегда изобиловала сюрпризами. 18 ноября утром прошел теплый дождь, а к вечеру ударил мороз. Образовалась корка льда — наст. Собаки проваливались, ранили лапы. Охотиться стало невозможно, ждали оттепели или переновы.
Было выпито неимоверное количество чая, пролежаны все бока, избушка убрана до последней дробинки, наизусть выучены песни по «Маяку». Наконец пошел снег и прикрыл наст, охота продолжилась.
Натаска по соболю заключалась в том, что по выбранному свежему следу, не отвлекаясь на белку и птицу, нужно идти до результата. В этот день Мишка нашел и облаял 18 белок. Недоумению его не было границ — обожаемый хозяин говорил неприятное: «Не то!» и возвращал на след. Уже к сумеркам в направлении хода зверька раздался лай, какой-то уж слишком спокойный, с одного места. Сердце взволнованно замерло от мысли: «Неужели соболь?» Скрытно, прячась за стволами деревьев, стараясь не шуметь, начал подходить. Издалека увидел рыжего крупного соболя, лежащего на толстом суку развесистой сосны, а под ним, вытянувшись стрункой и подняв голову вверх, сидел Мишка и в полголоса, почти «шепотом» лаял. Подойдя ближе, я тщательно прицелился и выстрелил из «тозовки» по передней лапке соболя. Мишка, видя, что обожаемый хозяин стреляет издалека, не суетится, не кричит ненавистное «брось!», открыл рот и ждал, когда «большая белка» упадет сверху.
Соболь тремя лапами и зубами вцепился в нос Мишки. Визг, вой, кровяные пузыри… Мишка пытался оторвать от себя зверька и терся мордой о стволы деревьев, о снег. Все было бесполезно: соболь вцепился мертвой хваткой. Я выбрал колодину поблизости, смахнул с нее снег, подложил рукавицы, снял рюкзак и сел, думая, что поединок будет длительным. Намучившись, Мишка наступил на соболя лапами, резко рванул голову вверх, оторвал зверька и, хлюпая носом, куснул его за голову. Из ушей соболя в разные стороны «цыкнули» мозги. Мишка хватал, трепал, швырял, проходился по позвоночнику, а когда соболь утих, тыкал его носом, проверяя — не пошевелится ли? Я подменил соболя глухариным крылом в награду и для завершения рефлекса — хруст, треск, перья в разные стороны. Расправившись с крылом, Мишка схватил рюкзак и, кровеня брезент, прихватывал своего «врага». Натаску по соболю можно было считать законченной.
Мишка совершенно потерял интерес к белке и птице, он упорно совал нос в каждый след соболя, старательно «нюхтел», пытаясь учуять запах, и если это удавалось — большой зеленый зрачок и поземка за хвостом! С такой скоростью и азартом он летел по следу… За три последующих дня охоты мы вдвоем добыли трех соболей. К большому Мишкиному сожалению, да и моему тоже, отпуск закончился, и надо было возвращаться к делам городским. А в августе следующего года Мишка погиб, надышавшись паров бензина в кунге КАМАЗа-болотохода.
Вячеслав Максимов
