Многое постиг Савелий с тех пор, немало перенес, теряя родных и близких. Жил и работал как мать наказывала: по совести. Хотя с годами все отчетливее осознавал, что этот прямой путь более труден, чем «изворотливая дорожка». Орденов за честность не дают. Скромных оттирает от первых рядов, где можно выпросить какую-то награду.
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО РАССКАЗА СМОТРИТЕ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Разве только недоброжелателей у совестливых людей прибавляется. Хотя не зря, видать, на Кавказе говорят: тот не мужчина, у кого нет врагов… Время неумолимо и для недругов, на погосты прибирает всех. Жадность она не только фраера губит, но и разного масштаба начальничков, думающих лишь о своем благе.
«О том говорится и в Библии, — размышлял Сидоров в минуты досуга. — Те, кто читал, полагают, что это не про них. Ошибаются они. В Священном писании речь о каждом».
Общение с птицами и зверями
…Однажды с началом водополья подружилась с Савелием ворона. Птица была ранее кем-то прирученная. Зоотехник выбрался на реку на лодке, стал проверять свою рыбацкую удачу. На борт дюральки неожиданно «плюхнулась» черная гостья. Клюв разинула и объявила:
— Карр! Карр!
«Понятно, — подумал Савелий. — Требует свою долю свежего улова?». Дал одну мелкую сорожку. Ворона съела угощение очень быстро. Похоже, ее так уже кто-то кормил. Птице захотелось еще. Она прыгнула на кепку мужчины, стала теребить клювом за волосы.
Когда Савелий причалил, ворона сопровождала его до дома, перелетая и садясь на тропку, что вела на угор. Недели две жила эта гостья поблизости, ночевала на поленнице. По утрам будила своим хриплым карканьем. Зоотехник назвал ее Кларой.
Исчезла она так же неожиданно, как и появилась. Соседские мальчишки говорили, что за птицей гонялся коршун, но не поймал. Ворона в кустах ивы спряталась от своего противника, но больше уже не показывалась на глаза.
Тогда и возник у Савелия вопрос: «Почему, собственно, она прилетела ко мне? По какой причине выбрала именно меня? В деревне ведь много рыбаков и лодок, но птице приглянулась моя…».
Может потому, что решал тогда Сидоров, что он едва ли не с каждой сорокой беседует, словами перебрасывается: «Как жизнь? Куда полетела? Что сегодня клевала?». Вот и с Шарбонкой зоотехник сразу нашел общий язык.
Помощник всем на зависть
Уже по первым выходам в тайгу Савелий понял, что лайке там нравится. Пошли как-то в бор за брусникой. Остановились на ночевку в зимовье знакомых охотников, что стояло у зарослей сладкой ягоды. А ночью за лакомством наведался… медведь.
Но Шарбон был на страже. «Пообщался» с косолапым так, что валежины трещали. Медведь недовольно ворчал, а кобель взлаивал, гоняясь за зверем. Потом пришел к зимовью с собачьей улыбкой на морде: вот, мол, хозяин, я его угнал, неплохо поиграли…
С тех пор около тринадцати лет верой и правдой служил Шарбон Савелию на охоте. Находил соболей, останавливал лосей… Добывали вместе и медведей. Когда друзья-промысловики спрашивали, за какие деньги купил такую лайку, Сидоров спокойно отвечал, что ей цены нет!
Одни просто любовались красивой собакой, другие недобро поглядывали, надеясь разжиться подобной помощницей. А, как известно, зависть в наказание дается. И такова суровость нашей бренной жизни, что всему, даже доброте и спокойствию есть свой закономерный предел.
Конечно, Савелий мог и должен был предугадывать печальный исход. Понятно было, что даже такая крепкая в кости собака, как Шарбон, долго не выдержит постоянных тяжелых нагрузок таежной работы. С годами верная лайка стала болеть. Здоровье четвероногого друга еще больше ослабело после того, как его на ночной дороге сбила случайная единственная машина.
На тринадцатом сезоне приглянулся Шарбон одному соседу-охотнику. Он хотел купить пса или одолжить на развод, поскольку сам держал трех собак. Савелий просто ответил, что о продаже не может быть и речи! Взбешенный отказом, промысловик пригрозил:
— Пожалеешь еще!
И верно… так все и случилось. Жалеть пришлось и себя, и собаку… Со слезами на глазах приполз с той ночной дороги Шарбон к своему вольеру. У лайки оказались серьезно повреждены позвонки. Безутешный Савелий показывал покалеченного питомца знакомому ветеринару. Тот сделал нерадостное заключение: с подобными травмами людях на колясках до конца жизни ездят.
Последняя пора
Однако Шарбон все же оклемался к началу нового сезона. Пес выправился, но заметно утратил резвость. Стал осторожнее относиться к твердым предметам. И силы быстрее уходили у верного помощника.
Как-то в тайге, когда по речке понесло «шугу» (мелкий лед), на переправе Шарбон, окунувшись в холодную воду, жалостливо, по-щенячьи заскулил, словно прощался. Савелий, переправлявшийся по перекату вброд, сразу оглянулся и понял: собака тонет! Задние лапы у кобеля не действовали. Охотник едва успел подбежать, ухватить лайку за загривок и вытащить на берег.
После этого случая старался проявлять осторожность. Пока речка не замерзла, переносил Шарбона через «ледянку». Умный пес по команде ложился, а во время переправы прижимался поплотнее к хозяину.
Происшествие на дороге имело и другие последствия. После того «черного дня» начались у кобеля неславные перемены в поведении. Смолоду он не сильно интересовался «собачьими свадьбами», а тут как подменили. На ночь убегал от зимовья километров за двадцать до ближней деревни, где были пустующие суки. А к утру возвращался обратно. К началу рабочего дня лежал у зимовья, как ни в чем не бывало. Охотничья страсть и верность хозяину оказывались сильнее прочих устремлений.
Случалось и такое: когда в закрайке промыслового участка от соседа доносились голоса его собак, Шарбон бросал след зверя и начинал выть. И так печально это делал, так жалостливо… Чувствовалось, что пес показывал, как ему нелегко живется в одиночестве, без компании сородичей. А порой Савелию казалось, что это не лайка воет, а он сам, ставший к тому времени вдовцом после смерти жены.
Казнился потом пожилой охотник, что не взял в подруги Шарбону молодой помощницы. В глухую вьюжную ноябрьскую ночь пропал пес в тайге. Возможно, пошел «скоротать вечерок» в компании собак соседа, а назад уже не вернулся. Не исключено, что нарвался на стаю волков.
Узнать правду Савелию не довелось. Если бы Шарбон был здоров, то мог бы справиться и с серым хищником. До травмы такой противник лайку не страшил. А тут… все сложилось одно к одному.
Сидоров понимал, что с учетом возраста кобеля, ему в любом случае следовало подыскивать замену. Вот тогда и припомнились слова соседа: «Пожалеешь еще!». Весной Савелий обратился к этому охотнику и попросил оставить щенка от Шарбона. А в ответ услышал неутешительное:
— Все уже раздал…
Странный сон
С тех пор уж несколько лет, по осени, с тоской вспоминал своего верного помощника. В вольере выросла и служила хозяину новая собака — Путька. А Шарбон… явился к Савелию лишь ночью во сне.
Образ был яркий, как будто наяву. Пес пришел веселый и радостный, приветливо махал хвостом, ласкался и словно по-человечьи говорил: «Пойдем, хозяин, в тайгу?». И надо было человеку смолчать, да он, видя все будто со стороны, брякнул неуместно:
— Да у меня уже есть другая помощница — Путька. Разве ты, Шарбон, об этом не знаешь? Но и тебя в тайгу с собой возьмем…
После этих опрометчивых слов хозяина пес еще повилял хвостом, но теперь уже как-то по-особому, прощально. И пропал… А Савелий проснулся в холодном поту. Сон еще не выветрился из головы. «Неужто Шарбон на слова о Путьке обиделся? Потому и исчез?» — мелькнула у охотника мысль.
Утром, отложив все домашние дела, он выехал в тайгу один, не взяв с собой собаки. Да и не сезон был — рано еще. У Савелия имелась слабая надежда — встретить у зимовья пропавшего четвероногого друга. Прошелся по главному путику с десяток километров, крича периодически:
— Шарбон! Где ты? Шарбон!
В зимовье ночью, просыпаясь в поту, также звал своего потерявшегося помощника. Но лес глухо молчал в ответ. Еще с полдня охотник провел на этом месте. Бродил неподалеку от домика и кричал время от времени, не стыдясь желания вновь обрести старого верного пса:
— Шарбон!
Потом, немного успокоившись, Савелий сел и стал вспоминать, сколько лет ему служил кобель. Выходилось, что сейчас лайке было бы уже более двадцати лет. Собаки при тяжелом таежном труде столько не живут. Понял охотник, что хочет выдать желаемое за действительное, а это еще никому толком не удавалось.
Вот тогда он ощутил свое бессилие и человеческую ограниченность. Далеко не над всем властен «царь природы», всему есть предел. Что-то явно помешало Шарбону в свое время вернуться к зимовью, что-то пса. И вины хозяина в том нет… Не стоит терзать себя дальше, нужно продолжать жить…
Валерий Тарасов, Иркутская область
