Старая волчица была тощей, костлявой. Ее обвисшее брюхо с вытянутыми сосками почти касалось тающего снега. По этому снежному месиву трусцой побежала волчица от своего логова, в котором спали ее голодные волчата. Логово она сделала осенью, расширив и углубив лисью нору.
Свежие следы
Гена случайно натолкнулся на это место. Осенним деньком Гена с сестрой отправились за грибами, хотя для Гены грибы — это не главное. Главное посмотреть, как белка готовится к зиме, много ли шишки на сосне, не уйдет ли в другие места, более богатые пропитанием.
Путь был не близкий, поэтому друг согласился подвезти и к вечеру приехать за грибниками в назначенное время. Этот лес Гена в шутку называл «тропецкий», хотя тропинками там и не пахло. Грибов там было великое множество, их не надо было искать, они были всюду, только срезай — не ленись.
Гена радовался каждому груздочку, аккуратно ножом очищал гриб от земли и листьев и срезал его. Возле родничка разбили стан, оставив там съестные припасы и картонные коробки для грибов.
Наполнив корзины, шли к стану, перекладывали грибы в коробки, одновременно сортируя их, подкреплялись и шли за новой партией. Грибов набрали достаточно, и Гена решил показать сестре лисьи норы. Переговариваясь, они шли по направлению к сопкам. Там под вывороченным деревом была старая лисья нора.
Внезапно Гена остановился:
— Смотри, следы волка. Вот это да! Уйдем отсюда. Не будем пугать. Где-то здесь они, следы свежие.
Сестре было жутковато и одновременно очень хотелось увидеть волка живого, вольного, находящегося в своей стихии. Но пришлось повернуть назад.
— Гена, почему мы ушли? Ты боишься волков?
— У меня с ними особый счет, посмотрим кто — кого.
Визит к логову
Наступила зима. Гена неделями находился в лесу — белковал. Постаревшая Пальма всегда была рядом, белку искала исправно, но стала сильно уставать. После охоты несколько дней отлеживалась. К концу зимы Гена не стал брать ее на охоту, закрывал в вольере.
Ранней весной у Пальмы родились три великолепных щенка, и все ее внимание было направлено на их воспитание. Пальма не отходила от них ни на шаг. Своим мягким языком она вылизывала их, пока они не начинали кряхтеть. Молока у нее хватало, и щенки быстро подрастали.
Смешно переваливаясь, они пытались играть, нападать друг на друга. Иногда в игру вступала и Пальма, но, поиграв, отходила в сторону, ложилась и внимательно следила за своими щенками.
Вечером Гена начал заряжать патроны.
— Ты на охоту? — спросила сестра
— Да, пойду, посмотрю, как там волки. Сегодня ночью опять подходили к жилью, да вовремя Петрович вышел, спугнул, не то задрали бы барана. Совсем страх потеряли, каждую ночь то собаку, то птицу утащат. Или больной, или старый зверь, не под силу охота в лесу. Хочу проверить.
Пальма уже кружилась рядом, повизгивала, тянула за штаны.
— Пальмушка, ты же должна детей своих растить, а не по лесу бегать, молодняк воспитывай, какая тебе охота в твоем возрасте, — Гена ласково потрепал свою любимицу.
Ранним утром Гена с напарником дядей Колей ушли в лес. Пальма и охотничий пес с совершенно не охотничьей кличкой Дружок, не раздумывая, побежали следом.
За ночь подморозило, лужицы блестели льдом. Лед, ломаясь под ногами, звенел, разлетался в стороны. Воздух был свеж и настолько насыщен запахом просыпающегося леса, что пьянил, дурманил голову. Заиграли первые лучи ласкового весеннего солнца, пробившись сквозь хвою сосен, лед засверкал бриллиантовыми бликами.
Затявкала Пальма, прерывисто, с повизгиванием — белку выследила. Белка была невысоко, смотрела с любопытством на людей, как будто знала, что ей ничего не угрожает. В этот период все зверье детенышей кормит.
И не заметили, как дошли до любимого «тропецкого» леса. Солнце поднялось, стали подтаивать проталины. Собак взяли на поводки, чтобы раньше времени охотничий азарт не перевесил команды хозяев.
Пальма насторожилась, рыкнула. Шерсть на загривке поднялась — почуяла собака зверя. К логову подходили с подветренной стороны, шли бесшумно: ни сучок не хрустнет, ни деревце не скрипнет. Затаились за камнями, собакам приказали лежать тихо. В бинокль хорошо видно, что логово обжитое, не пустое. И тропа нахоженная, перья вокруг раскиданы — видать, пир был.
Смертельная схватка
…Волчица еле тащилась к логову после неудачной охоты. Прошло то время, когда она, молодая и здоровая, первая из стаи бросалась, как молния, на косулю. Сжимались челюсти на горле животного, острыми клыками рвала, терзала теплое мясо, захлебываясь кровью.
А теперь приходится по-лисьи охотиться, забираться в курятники или в овчарню, да и это с большим трудом. Иной раз приходилось довольствоваться какой-нибудь собачонкой. И это была еда. Когда-то, лет десять назад, телка задрала — даже слюни потекли.
Задышала часто, впалые бока задрожали, волчица замедлила бег. Сейчас ее голодные щенки будут рвать полупустые соски, визжать, требовать еды. И хоть у нее самой от голода все чувства притупились, все-таки что-то настораживало, тревожило. Волчица огляделась, принюхалась, к логову поползла на брюхе. Откуда-то веяло бедой.
Почувствовав мать, волчата начали тыкаться мордочками ей в живот, искать соски. Зарычав, она отогнала их прочь, поглубже, загородив вход в логово. Каждый ее мускул был напряжен до предела, даже усталость исчезла — волчица была готова к бою.
— Пора, — Гена встал, осторожно, медленно стал приближаться к логову, держа на мушке вход.
Собак было решено пока не пускать, так как они ни разу не брали волка, не знали волчьих повадок и не предполагали, какой силой обладает зверь. Каждый шаг приближал охотников к логову. Волчица же как будто и не видела их, не предпринимала никаких попыток убежать, обороняться или напасть. Она выжидала. Дыхание ее стало прерывистым, горячей волной обожгло тело, в глазах вспыхнул огонь. Волчица грозно зарычала, предупреждая.
Собаки волновались, волнение передалось и охотникам. Но азарт охоты уже захлестнул их.
Удары сердца были настолько сильными, что, казалось, вырвется оно из груди. Гена попросил дядю Колю:
— Волчица моя, я долго ждал с ней встречи, теперь чья возьмет.
Дядя Коля опустил ружье. Волчица метнулась от логова вправо, точно рассчитав траекторию прыжка. Гена нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало — осечка. Дяде Коле с одной рукой не успеть выстрелить. Волчица развернулась и прыгнула, но наперерез ей выскочила Пальма. Сцепившись, волчица и собака катались по грязной растаявшей земле.
Гена выхватил охотничий нож и, бросившись в схватку, вонзил его в бок волчице. При этом волчица сильно зацепила его лапой, разорвала когтями куртку. Но рана ее была смертельной, и Пальме оставалось лишь довершить начатое, сомкнув челюсти на горле зверя.
Опасный хищник
После этого начали обследовать логово, мягко выстланное листьями и шерстью. Одного за другим вытаскивала Пальма из логова волчат. Они скулили, тыкались мордочками в шерсть, просили есть. Волчат положили в вещмешок на шкуру их матери. Пока их несли, они пригрелись, вдыхая родной запах, и уснули.
Из восьми штук выбрали двоих: волка взял на воспитание дядя Коля, а волчицу — Гена. Остальных вместе со шкурой сдали, получив причитающиеся деньги. Волчицу назвали Валькой.
Хотя Пальма была кормящей, Вальку к себе не подпустила. Пришлось выкармливать из бутылочки с соской коровьим молоком. Валька быстро подрастала, часто играла со щенками, но становилась сильнее и агрессивнее. И скоро ее пришлось поместить в отдельный вольер.
Летом это была уже большая, красивая волчица. Группами приходили ученики посмотреть на настоящую живую волчицу, стреляли из рогаток воробьев, чтобы покормить ее. Кормить с рук Вальку мог только Гена, остальным запрещалось, так как она могла и за руку цапнуть, поэтому воробья ей кидали в вольер сверху. Она ловила на лету и тут же проглатывала вместе с перьями.
На прогулках она бегала и резвилась, иной раз прыгая Гене на грудь, кусая его слегка. Но ни разу не было в ее глазах злобы и ненависти. У Гены было двоякое чувство к волкам: с одной стороны восхищение, а с другой — какой-то безотчетный страх перед их силой, жестокостью, хитростью.
К осени Валька оформилась, заматерела. Никакой вольер ей не был преградой. Она делала подкопы, перегрызала веревки, перепрыгивала заборы. А после первых снегопадов ее вой будоражил и собак, и людей. Металась в стойле скотина, лошадь обрывала привязь. Держать Вальку на подворье стало небезопасно.
Мечта вывести новую породу — помесь собаки с волком — не осуществилась. Пальмино потомство Гена брал с собой на охоту, натаскивал собак. Они быстро все схватывали, видя пример своей матери. Но к волчице ни один из псов зайти не решался: злобное рычание и оскал зубов пугали их.
После одной из ночей, когда лошадь, оборвав поводья и выбив ворота, сильно поранилась, Вальку решено было увезти. Но в зоопарк взяли только волка, а волчица там была. Выпустить на волю было нельзя. Гена отдал ее охотникам, сильно переживал, что испортил ей жизнь.
Дикие животные не должны жить в неволе. С тех пор за всю свою жизнь Гена ни разу не взял ни одно животное из леса. Даже ежа было запрещено приносить в дом. Все должны жить и умирать в своей стихии…
Надежда Близнюк, Омская область
Этот рассказ был опубликован в октябрьском номере нашей газеты «Охотник и рыболов Сибири» в 2008 году.
