22 марта я провел с препаратором весь день в песках, где появилось много новых насекомых; солнце уже стало заходить, когда мы решились вернуться к юртам. Спустившись из песков в долину Хоргоса, нам оставалось пройти около версты до нашей стоянки.
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО — В № 2 (153) И В № 3 (154).
Собака, вечно сопровождавшая нас, вдруг причуяла дичь и быстро повела по бежавшему между кустиками чия фазану. Я передал препаратору снаряды для ловли насекомых, снял с плеча ружье и приготовился стрелять.
Но птица не подымалась, и мы быстро шли за горячо искавшей собакой и дошли до тропинки, шедшей частью краем камыша, частью густым чием, по которой лежал наш обычный путь к юртам.
Стало темнеть и мы уже находились не далее как в 400 шагах от дома, как вдруг собака остановилась, сильно втянула в себя воздух и затряслась всем телом. Глаза ее были направлены вперед по тропинке и несколько наискось, то есть в камыш.
Шерсть на нашем верном Гае вся поднялась, хвост исчез между ног, и вся фигура его изображала крайний предел ужаса. Никогда не приходилось мне видеть ни прежде, ни после животного в таком испуганном состоянии. Не спуская глаз с той точки, куда был обращен впервые его взор, Гай стал пятиться к нам и вдруг бросился опрометью бежать и остановился шагах в десяти сзади нас.
Я немедленно переснарядил один ствол своего гладкоствольного ружья (центрального боя), вложив в него патрон с разрывною коническою пулею. Препаратор взвел курок пистолета, и мы простояли несколько секунд в безмолвии и в ожидании. Испуг собаки, на которую я взглянул, не уменьшался. Сильная нервная дрожь пробегала по всему ее телу.
Я стал отступать назад, и мы отошли с препаратором шагов на 15 и тут решили, что лучше нам обойти тропинку и добежать до юрт стороною, чтобы захватить товарищей и штуцера. Я мало надеялся на стрельбу коническою пулею из гладкоствольного ружья да еще при значительной темноте и на узкой тропинке.
Забрав вправо, мы быстро добежали до юрт, мигом схватили штуцера и через несколько мгновений уже впятером бежали обратно к месту, где наткнулись на что-то подозрительное в камыше. Испуганную собаку мы насильно заставили следовать за собою.
Дойдя до места, мы стали в пяти шагах друг от друга и вошли в камыш. Собака сильно втягивала воздух, но уже видно было, что она потеряла ту точку, на которую так ровно было сосредоточено ее внимание несколько минут раньше. Мы решились войти в камыш и, пройдя несколько сот шагов, вернулись к стоянке. Было уже очень темно.
Долго не мог я заснуть в этот день. Что то было за животное в камыше? Отчего не пошел я на него с первого раза? Была ли то трусость с моей стороны или же благоразумие? И много подобных вопросов сменялось у меня в голове, покуда усталость не взяла верх и я не заснул тем сном, который известен может быть только охотникам да странствующим натуралистам.
Утром на следующей день громадные следы и лежка в том месте, где так перепугалась наша собака, показали нам, что здесь лежал вчера громадный тигр. Лежка его находилась шагах в 8 от тропы, по которой мы шли, и, не будь с нами собаки, Бог знает чем бы закончился для одного из нас вчерашний день.
Сергей Алфераки, декабрь 1881 года
