Это у нас от первобытного человека. Кто хоть раз ощутил жажду охоты, тот уже лучше понимает и себя, и мир вокруг. Такого человека с открытием сезона тянет на природу, на волю. Если, конечно, это настоящий охотник! Он стремится туда, где каждый может достичь желаемого результата при всех известных или неизвестных, но никогда не повторяющихся условиях. Охота непредсказуема…
Совет старичка
Вот и меня еще раз тянуло к громадным разливам воды и камыша, то располагающимся отдельно, то перемешанным в трудно проходимые подтопленные заросли. Опять я выхожу из электрички с громадным рюкзаком, хлопая голенищами болотных сапог, и снова узнаю, что свободных лодок нет, а на озере, как всегда в это время, уйма народа. Значит, надо еще раз самому искать свободное место.
Теперь я надеялся на слова старичка, встреченного в прошлый приезд на перроне этой станции. С дедушкой тогда разговорились в ожидании электрички.
— От ты куды ходил-то… Так, ить, там заросло уже все, лет пятнадцать как затянуло… Ты вона на ту сторону сходи, к озеру. Вот как дорога с деревни на тракт выходит, так прямиком через него шагай — там поляна будет. Покос это раньше мой был, пока скотину держали. С поляны направо камыши, туда не ходи, там воды нету. Налево — кусты, а прямо — колок березовый. А слева его дорожка обходит, прогал точнее. Я на тракторе пролезал, народ иногда какой на грузовых машинах… Ранее там дорожка была, столбики какие-то, то ли кабель, то ли ишо что. Не знаю. Так этот проезд прям весь пересекал. И плесов вокруг много, и колков. Сейчас-то там не ездят, затянуло все. А пехом-то пройти, поди, можно…
И вот я на кромке асфальта напротив развилки в деревню. Предо мной — крутой, плохонький, на одну колею съезд. Это кое-как пересыпанный глубокий, заполненный водой кювет дороги. Трава на съезде чуть примята проехавшей недавно техникой. А дальше поляна — все, как было сказано старичком. И березовый околок на той стороне, слева от него — прогал. Пока все сходится.
Трава на поляне невысокая, луговая — идти легко. Обхожу околок, вижу стоящий сбоку в кустах желтый потрепанный «Жигуленок». А вот дорожка, обозначенная только буграми давно заросшей колеи. Метров через сто она упирается в камыш и теряется. Сбрасываю с плеч тяжеленный рюкзак и начинаю оглядываться.
Справа — длинный плес в окружении камыша и кустов, слева — плотные заросли тальника, впереди — море камыша, над которым далеко видны верхушки берез. Пока разглядывал окрестности, услышал сзади неторопливые шаги и старческий голос:
— Ты это, паря, тута не пристраивайся. Я тута место занял… И чучела разбросал. Да к утру сынуля подъедет с дружком. Самим тесновато будет… — сзади стоял, видимо, местный пожилой невысокий гражданин.
Невыразительного цвета заношенные штаны, такая же телогрейка, перехваченная видавшим виды ремнем, вытертая до кожи черная перемятая ушанка, старые кирзовые сапоги всмятку, давненько небритое морщинистое лицо.
— А мне что делать?
— Ну… так куда шел, туда и иди. Вон березки вдалеке видишь? Так там еще плесики есть побольше этого. И озеро там недалеко. А камыш тут проходной, не потонешь. Коли в яму не угодишь. Вот так прямо и иди — на березки.
У кромки камыша в грязи — чьи-то следы. И ведут они прямо в камыш. Ну, тогда и я попробую…
«Некуда бедному крестьянину податься»
Отмечаю направление на далекие, примерно с километр, березы по компасу, расправляю сапоги, взваливаю на плечи рюкзак и шагаю в зеленое море. Под ногами чавкает грязь, затягивая подошвы. Камыши постепенно поднимаются выше, совсем перекрывая обзор. Под ногами чувствуются бугры колеи. Местами встречаются ямы, вода в которых доходит выше колен. Но шагать можно, если осторожно…
Колея под ногами плавно уходит куда-то влево, я сворачиваю с нее и иду по компасу. Мне бы к березам выйти. Вода поднимается уже выше колен, в ямках между кочками — почти по край сапог. Камыш все плотнее, приходится раздвигать его руками.
Несколько раз чуть не провалился в глубокие ямы. Хорошо, что шаги маленькие, успеваю сориентироваться и отодвинуться назад, ухватившись за камыши. Ногами нащупываю обход, смотрю направление по компасу и снова вперед.
Через полчаса такого движения чувствую, что дно начинает приподниматься, да и камыш начал редеть. Выхожу на залитую водой луговину. Вон впереди недалеко и березки.
Огорчило то, что вся земля вокруг представляла собой сплошную мелкую лужу, из которой торчали пучки травы и кочки. Видимо, раньше здесь был хороший луг, но потом озеро разлилось и подтопило это благолепие. Вода скрывала даже корни чахлых березок, густо перемешанных с гнилыми остатками талиновых кустов. Рюкзак бросить на сухое негде!
В очередной раз осматриваюсь. Справа за камышами угадывается небольшой плес — так, на одного охотника. Луговина обходит березки и заворачивает за околком налево. Камыши, через которые я пролез, так и тянутся влево далеко — туда, куда свернула колея.
Эти заросли образуют широкий и длинный язык, наверное, побольше, чем в полкилометра. Он обрамлен с обеих сторон рядами гнилых кустов и берез, которые своим правым краем примыкают к околку. В этом языке вдалеке тоже блестит пара плесиков. А вот за ними видна рыжая старая брезентовая палатка.
Придавив пониже гнилые кусты, пристраиваю на них рюкзак. Так, плесики есть, надо только сухое место найти для стоянки. Даже самому интересно: в прошлый раз не мог найти воды, а теперь все наоборот. Необходимо отыскать сухое место.
«Первым делом глянем на ближний плес», — решил я. Обнаружил тропку в камышах, пробрался и… разочаровался. На плесе на волнах покачивались чучела. Здесь уже занято, надо идти дальше…
Взвалил на плечи рюкзак и отправился в обход колка по луговине. А за ним, наверно, на единственном сухом бугорке стояла палатка. Она была двухместная — новенькая, нейлоновая, голубая с серебристыми вставками. Перед ней — затухшее кострище, а кругом — вода с кочками. Охотников рядом не видно.
Близко не стал подходить: и так все понятно. Хозяева палатки заняли и плес, и единственное сухое место в округе. А мне топать дальше. И не надо напрашиваться, чтоб мне подсказали, куда идти. Это я и сам знаю…
Шлепаю сапогами по луговине дальше, поднимая брызги. Справа — камыши, там за ними где-то — громадное озеро. Слева тоже заросли, в которых где-то скрываются виденные мной издалека плесы и палатка. Впереди — кусты и висящее над ними низкое солнце. И, как говорится, «некуда бедному крестьянину податься»…
Место для ночлега
Дошел до самых кустов. Здесь кочки были почаще и покрупнее. Выбрал одну побольше, свалил на нее рюкзак. Все равно дальше идти некуда! А, судя по солнцу, и выбраться засветло отсюда уже не успею. Пока будем жить здесь. Ну, точнее — изучать, куда забрался…
Кусты растут в воде, а вот сбоку от них блестит в камышах плес! Тропка к нему намечена, лазил кто-то. Пробираюсь к воде… и вновь разочарование! Дно уходит круто вниз. Я еще не дошел по тропке до чистой воды метра три, а сапоги уже почти скрылись под водой. Попробовал вправо и влево — та же картина.
Как охотиться в таких условиях? Битую утку с воды просто так не взять! Если бы выйти на край камыша, то там китайским способом (привязав палку к веревке) достать трофей можно было бы… Но этот плес и не затянуло, потому что глубоко. Но, может, хоть утка налетать будет? А бить ее надо над луговиной.
Огорчило то, что в просветах камыша за плесом уже не особо далеко просматривалось знакомое пятно брезента. Ну да ладно. Может, они на другой плес настроились? На этом-то чучел не видать…
Итак, первая задача решена. Место выбрал, трудно пока сказать — плохое или хорошее. Ну уж какое есть. Как говорится, куда попал, сиди и не вякай! Сам залез! Теперь вторая задача — тут обосноваться. Да и перекусить пора, и жажду утолить.
На этот раз вместо всяких помидоров, огурцов и всего прочего — с собой только дешевая лапша в пакетиках, шмат сала, хлеб, лук, чай, кусочки сахара. Этого хватит, чтобы раза три слегка подкрепиться. И никакой воды в бутылках. Придется обходиться тем, что здесь есть.
Караси и утки в местной воде живут… и я, наверно, не сдохну. Зато есть газовая горелка, военный котелок со всем содержимым и самое главное — это давно подаренные отцом ватные штаны, моя старая шахтовая телогрейка и толстый кусок полиэтилена. Да еще теплая шапка, которую мама мне связала специально для охоты…
Снова подошел как можно ближе к плесу, раздвинул камыш, зачерпнул котелком коричневатой воды. Убрал мусор, разжег горелку, пристроил ее на кочке. Закипающая вода дала пену, которую я снял ложкой. Заварил в крышке лапшу, в кружке — чай. Котелок, опустевший не до конца, поставил в воду плеса. Кипяток быстро остыл, приятно удивив. Вода стала почти прозрачной, исчез резкий болотный запах. Да, она не была особо хороша на вкус, но организм принял жидкость без сопротивления.
Пока ужинал, солнышко уже опустилось к горизонту, посылая последний скупой свет к месту моего пребывания. Я побродил немного в поисках сухих участков, но окончательно убедился в их отсутствии. Выбранные мною кочки были лучше всего, но на них удавалось устроиться только сидя.
Начинало откровенно темнеть, несильный вроде ветерок стал довольно холодным. Попрыгав по кочкам, натянул поверх камуфляжа ватные штаны и телогрейку, благо — размеры позволяли. На уши надвинул шапку. Взглянул на темнеющее небо, на котором высыпали первые крупные звезды.
Пора как-то укладываться спать. Этот аварийный вариант ночлега я еще дома продумал. Крепко завязал шнуром один конец полиэтиленовой трубы, раскрыл получившийся мешок. Поставил его прямо в воду, забрался внутрь. Рядом опустил похудевший значительно рюкзак. Натянул мешок выше головы и завалился на спину. «Черепушку» пристроил на кочке. Прибрал край так, чтобы голова была на мешке, а лицо открыто.
Красота неземная
Теперь можно спокойно полюбоваться звездами. Их на темном фоне очень много, усеян весь небосвод. И посредине, как колея, два длинных мазка Млечного пути. Они выделяются густотой расположения звезд. Здесь, вдали от цивилизации, небо не подсвечивалось наземными огнями и могло расцвести во всей своей красоте. Пропали даже тучки, которые с вечера местами появлялись.
Закат окончательно почернел, глаза привыкли к темноте, видны стали самые мелкие искорки на небосводе. От нечего делать я стал выискивать спутники, которые маленькими блестками медленно пробирались среди неподвижных ярких точек. В некоторые моменты насчитывал до шести штук, одновременно видимых. В основном они двигались с запада на восток под разными углами, но были и такие, которые настырно ползли в обратном направлении. Встречались среди спутников и довольно яркие, но очень редко…
В мешке и в ватниках да после горячего ужина я пригрелся. Натянул полиэтилен повыше, оставив «продух», втянул руки в рукава и задремал. Проснулся от того, что что-то мокрое и колючее коснулось щеки. В полусне смахнул это рукой и открыл глаза. Перед лицом искрилось что-то так близко, что не разглядеть! Отодвинув подальше, сообразил, что вижу иней от моего дыхания на полиэтилене.
Открыл горловину мешка, впустил свежий холодный воздух. Как мог, руками вытряхнул через голову иней, высунулся наружу и замер… В ярком лунном свете на черном ровном фоне светились голубыми искрами, завитушками, стрелами и разводами кочки. Они, как лохматые седые головы, торчали из неподвижной воды. Справа черной изодранной полосой темнели кусты. Слева алмазно искрились камыши.
Звенящую тишину нарушил только одиночный далекий гудок электровоза. А небо! Одну его половину занимало сияние раздувшейся луны, готовой лопнуть. Вторая сверкала множеством ярких точек, как будто черное покрывало пробили дробинки и картечь, выпущенные из всех стволов на этом озере… Красиво!
Однако чувствую, что ноги совсем замерзли… Ступни-то были от холода защищены только потертыми шерстяными носками, отпотевшими за все время моих сегодняшних поездок и похождений. Стоп я почти не чувствовал. Как в детстве на катке, когда долго кружишь по льду в тесноватых ботинках или когда идешь зимой в морозы на дальний шурф в резиновых сапогах с тоненькими портянками.
Есть верный способ согреть ноги. Я быстро вылез из мешка, стараясь не впустить в него воду, и начал бегать по луговине, поднимая брызги и тонкие льдинки, местами затянувшие пространство между кочек. Все это разлеталось веселыми искрами то с хлюпаньем, то со звоном. Потом я встал и попрыгал на месте, работая одними ступнями.
Через полчасика упражнений холодом потянуло вверх по венам. Это хорошо — значит, вниз пошло тепло. Но пальцы ног долго не удавалось согреть. Пришлось разуться и растереть ступни инеем, собранным с травы. Потом промокнул влагу с помощью газеты. Насухо вытер стопы и обулся.
Как хорошо! Ноги словно в печке побывали. Они сначала попробовали заныть от холодных носков и сапог, но потом одумались. Да и сам я прогрелся прилично.
Посидел на кочке, отдышался. Глянул на часы: до будильника время еще есть. Надо сохранить тепло и попробовать вздремнуть. Снова забрался в мешок, выставив наружу лицо. Опять стал считать спутники. Теперь их было видно гораздо хуже, но все равно два, а то и три ползли по своим орбитам через черноту и мешанину звезд.
Пора!
Проснулся от тоненького писка будильника, высунул голову. Луна уже висела над самыми кустами, а на востоке серел край неба. Выбираться из мешка не хотелось, да и затевать суету с чаем для завтрака тоже. Полежал, разглядывая постепенно проступающие контуры кустов, камыша, вдыхая холодный свежий воздух.
Вот уже краешек неба на горизонте начал приобретать красноватые оттенки. Пора! Вылез, немного подумал и решил не снимать ватники и телогрейку. В одном отсыревшем камуфляже будет очень холодно. Выбросил льдинку из котелка, допил остатки холодной воды и стал готовиться к охоте.
Надел патронташ, вынул из чехла и собрал старенькую «тулку». Вскинул ружье к плечу, убедился, что мушку уже видно. Сложив все остальное в мешок, спрятал его в кустах.
Встал я в камыше у самого плеса. Встревоженная утка с ходу на посадку вряд ли пойдет, круг будет делать, тут мне и подвернется шанс. Громко крикнул, обозначая себя… а в ответ тишина. Ну и ладно, не очень-то и хотелось услышать близкий отклик. Конкурентов рядом нет — следовательно, никто и не пальнет случайно в мою сторону.
Далеко на озере зазвучали выстрелы, потом они стали сливаться в сплошную канонаду. А у нас пока тихо… И там — за околком, и там — за плесом.
Первых уток я, как обычно, прозевал. Они со свистом пронеслись в сумерках над кустами откуда-то с озера. Через десяток секунд по ним ударили два торопливых выстрела далеко за плесом. Это хорошо. Значит, на «мой участок» пока никто не пришел. Можно не опасаться нечаянного выстрела в спину.
Вторую группу пернатых мне тоже удалось прозевать. Тройка уток прошла от плеса со спины, а я смотрел в сторону озера. Птицы промчались низко, быстро. Мелькнули со свистом, как тени, и пропали на фоне камыша. Теперь я крутил головой непрерывно во все стороны.
Следующей парочке пернатых, налетевшей от кустов, честно отсалютовал из обоих стволов. Стрелок по местным «реактивным» уткам я был, честно говоря, никакой. До этого в основном охотился в тайге, а скорости — меньше и расстояния. Вот если бы бить по рябчику да по зайчику… Тут я могу с любым поспорить.
Начинаю вспоминать всякую информацию о скоростях полета утки и дроби… Чего-то высчитывал в голове, прикидывал, сколько это будет в силуэтах… Нужно же как-то учиться попадать. А чтобы натренироваться в стрельбе, надо нажимать на спуск…
Сергей Ковалев, г. Новосибирск. Фото автора
