Ярко-багровый шар заходящего солнца фонарем выступал между оголенными деревьями вдающейся в поле опушки: его огнем горела целая сеть мелких прутьев и сучьев, золотом отливали не успевшие еще местами растаять снежные пласты…
Ранняя весна: на полях зазеленела уже озимь, взошла кое-где травка, на деревьях изредка появились почки, а подле дороги горделиво поднялся на высоком стебле первый весенний цветок. Хорошо, чудно хорошо в эту пору в деревне, и я, только что приехав из города, с наслаждением вдыхал в себя все оживляющий воздух весны…
Я стоял со знакомым мужиком-охотником у опушки на самой дороге; змеей извиваясь, она вела промеж полей в деревню, которая, как сказочная, блестела на солнечном свете; был канун праздника, и изо всех бань столбами тянулся золотой дым.
Прошло немного времени, и солнце скрылось: все как бы потускнело; подул легкий ветерок и по небу поползла темно-фиолетовая туча. Стало темнеть: деревня скоро виднелась уже неясным пятном, а дорога потерялась во мраке леса.
Коркнул вальдшнеп; мы живо взвели курки и стали ждать, но все было тихо… На светлом небе обрисовался контур красавца лесов, и вальдшнеп в молчании протянул поперек дороги; недавний гость не успел, очевидно, освоиться с новым местом, и любовная песнь его еще несмело раздавалась в тишине лесов…
Хотя было и неблизко, но я все же выстрелил: вечерний сумрак так скрадывает расстояние, что трудно удержаться! Лесное эхо подхватило гул выстрела, и он не скоро еще замер где-то вдали… Конечно, был промах.
Определив по первому вальдшнепу более точно направление тяги, я разошелся с моим проводником: Николай остался у самой опушки, а я подался в глубь леса, рассчитывая на то, что вальдшнепы будут тянуть между нами и всякий раз придется кому-нибудь стрелять.
В вечернем воздухе до нас совершенно ясно доносились деревенские звуки; не только крики, но и громкий разговор был временами слышен нам… Где-то в лесу резко заревела желна, с мохового болота слабо долетал гул токующих краснобровых косачей.
Недолго пришлось еще ждать мне; опять-таки почти без крику замелькал между деревьями вальдшнеп и быстро пересек дорогу: сраженный моим выстрелом, он упал в лесу, и Николаю нескоро удалось отыскать его. Первый убитый после длинной зимы долгоносик был запит нами из моей заветной фляги с шумными пожеланиями со стороны Николая всего лучшего и дальнейших успехов…
Любопытный гость
Мы снова разошлись и стали на прежних местах. Тотчас же почти мне опять почудилось вальдшнепиное корканье: я чутко стал прислушиваться, поворачиваясь во все стороны из боязни пропустить малейший звук из любовной песни ночного красавца; взглянув случайно на Николая, стоявшего от меня шагах в двадцати, я увидел, что он целит по земле.
«По зайцу, верно!» — мелькнуло у меня в голове. Мгновение спустя из ружья вырвался огненный столб, и раздался двойной выстрел, а вслед за тем что-то сильно шарахнуло со своего места, и довольно крупный медведь из светлых промчался по лесу по направлению от Николая мимо меня. Со мною были пули, но, пока я успел перезарядить ружье, медведь уже перебежал дорогу и скрылся в лесной чаще: один топот да треск ломающегося валежника указывали несколько времени выбранный зверем путь…
Мне смутно помнится, что как раз в это время с сильным корканьем и циканьем протянул вальдшнеп надо мною, но мне было уже не до него!
Я накинулся на Николая, как могла ему прийти на ум дикая мысль стрелять в медведя дробью.
— А что же мне было делать? — возражал он. — Стою это я да выглядываю, где покажется вальдшнеп. Вдруг слышу сзади шорох: я живо обернулся, а он выходит из-за сосны вон той; вышел и смотрит на меня, а сам ни с места, ни взад, ни вперед (и налюбовался же я на него, жаль, что не вы встали тут). Я вспомнил, что у меня картечь с собою взята: стал рыться в ягдташе, а он шаг ко мне; поднял ружье — опять остановился, ну я и выпалил из обоих стволов сразу!
— Это мелкою-то дробью?!
— А что же? Ведь я уж так убил одного и не раз сказывал вам потом… Правда, что то был медвежонок, да и этот не то чтобы очень большой. Прямо в башку метил, да, видно, промахнулся… не заревел, подлец, даже!
Последнее было очень правдоподобно, несмотря на то что медведь был от Николая не далее пятнадцати шагов. И нисколько не удивительно ввиду исключительного положения охотника. Но странно то, каким образом мог подойти медведь зверь чуткий и осторожный к месту нашей охоты, где еще недавно раздались два выстрела, которые были слышны, конечно, далеко вокруг, где мы курили, шумно переговаривались и чуть ли даже не провозглашали тосты по поводу убитого вальдшнепа.
По всей вероятности, причиною тут был лесной резонанс: крупный медведь шел от выстрелов и наткнулся прямо на них…
В конце концов, я должен сознаться, что был взволнован гораздо более, чем настоящий герой приключения — Николай…
С. Безобразов, 1882 г.
