Что город — то норов, что деревня — то обычай… Эта поговорка мне особенно вспоминалась, когда я близко познакомился со способом охоты на уток под городом Ардатовым бывшей Ульяновской губернии, а теперь Средне-Волжской области.
Город этот расположен на возвышенности, на берегу р. Алатыря. За рекой — заливные луга, с озерами и болотами, т. е. так называемая пойма. Дальше, за поймой, вдоль реки раскинулся громадный лесной массив, уходящий вниз по реке до впадения ее в р. Суру, а вверх — до границы Нижегородской губернии, где он сливается с лесами последней.
Озера поймы под городом незначительны. Их немного, они невелики и никогда не могли удовлетворить всех городских охотников. Но в пойме имеется нечто иное, что с давних времен служит магнитом для большинства охотников — это два болота, Калиновое и Бобыльское — главным образом, первое.
Калиновое болото занимает в длину до трех километров при наибольшей ширине до полутора километров и заливается ежегодно разливом реки Алатыря. Но окрайками оно поросло ольхой, правда, сильно вырубленной, а далее сплошь состоит из кочек, густой заросли тальника и всяких болотных трав. Бобыльское значительно меньше, отделяется от Калинового полосой лугов, но характера такого же.
Говорят, что в прежние времена Калиновое было совершенно непроходимо, с трясинами и «окнами». Теперь по нему, хотя и с трудом, а лазать можно. Но никакая ходовая охота в нем немыслима. Благодаря своей недоступности, оно всегда служило рассадником для уток всяких пород, — в этой глуши утка чувствует себя в полной безопасности. Однако городские охотники, в прежнее время весьма немногочисленные, созерцая это утиное Эльдорадо, давно уже нашли верный способ охоты в Калиновом болоте. По рассказам, открытие этого способа сделано дедами и прадедами нынешних охотников. Этот способ — охота «на сидках».
«Сидочный» бизнес
Охотники пробираются вглубь болота, избирают места, наименее заросшие травой и кустами, и начинают «чистить сидки». Тальник и ивняк вырубают и даже выкорчевывают, кочки срывают и всю траву выдергивают с корнем. Вычищенная сидка представляет небольшую озеринку или просто лужу, обычно круглой формы, шагов 25—30 в диаметре. Глубина воды на сидке, в зависимости от летнего разлива реки и выпада за лето дождей — от 1/2 до 3/4 метра.
На краю сидки избирают хорошую большую кочку, срубают с нее тальник, оставляя его целым только со стороны воды, и делают на кочке шалаш: втыкают срубленный тальник, переплетают его в виде плетня — работают добросовестно, в зависимости от усердия охотника. Среди шалаша делается удобное сидение, и к стороне вычищенной озеринки проделываются в стенке шалаша окна или бойницы — для ружья.
Сидка должна быть сделана не позднее половины июля, чтобы утки ее узнали и с нею освоились.
Время от времени охотник ходит на свою сидку для проверки: не сломал ли кто из озорства или ради конкуренции шалаш, не нужно ли что-либо подправить или подчистить и, главное, бывают ли на сидке утки. Определяется это наличием на воде пера и пуха или же продолжительным, в течение нескольких часов, сидением в шалаше.
Обычно утки очень скоро находят эти искусственно сделанные среди болотистой глуши озеринки, охотно присаживаются на них или просто выплывают на них целыми выводками из чащи болота.
Каждая сидка есть собственность, укрепленная обычаем. Сидки делают по заказу тех охотников, которые или не умеют сделать сами, или не хотят трудиться. Цена за чистку сидки — по соглашению, от трех до пяти и даже до десяти рублей. Сидки эти продают и покупают, причем цена за хорошую, добычливую сидку в хороший год доходит до 15 рублей.
Сидки переходят по наследству от отца к сыну, от деда к внуку и именуются по фамилии владельца. Есть сидки, насчитывающие 60 и более лет существования на одном и том же месте, и хорошие «сидочные» охотники знают наперечет все сидки, как дома своих соседей в улице.
Каждую сидку нужно чистить ежегодно: за год она вся зарастает травой и молодыми побегами тальника, и ее необходимо подновлять. Поэтому у охотников при встречах только и разговоров: кто чистил сидку, собирается ли чистить, старую свою будет чистить или облюбовал новое место и т. п. Все мысли и интересы сосредоточены только на сидках.
По вечерней заре
Охота «на сидках» начинается всегда с вечерней зари накануне открытия сезона. Часов с трех-четырех начинают появляться на улицах города охотники в полном снаряжении, с ружьями и сумками, с запасом теплого платья и обязательно в сапогах с длиннейшими голенищами, как их здесь называют — «по самые развилки». Все спешат в одном направлении — к переходу через реку Алатырь, в Калиновое болото.
Охота «на сидках» нелегка. Трудность состоит в ходьбе болотом до сидки. Сравнительно легко только тем охотникам, у которых сидки устроены недалеко от края. Но есть сидки, и таких большинство, до которых нужно идти болотом полкилометра, а то и целый километр; идти тропой, протоптанной охотниками еще в период чистки, лазать сквозь заросли тальника, камыша и осоки, между кочками, по колено в воде и, главное, в тине.
От многократного хождения тропой она вся размята ногами, местами глубока, ноги уходят в жидкую грязь и тину.
Троп в болоте немного — две-три — и затем есть среди болота, вдоль его, просек, делящий болото на две части. Сидки расположены по обеим сторонам троп и просека, на самых тропах и по просеку. Ближние к краю сидки имеют в большинстве свои тропы.
На сидку стараются попасть возможно ранее: в четыре-пять часов, и не позже шести вечера нужно уже «сидеть».
Самая дорогая и ценная — первая заря вечерняя и затем следующая за ней — утренняя. Утки еще не пуганы, выстрела не слыхали, к сидкам привыкли, летят и садятся смело, с разлета, или выплывают на них из чащи. Сидеть нужно смирно, держа ружье наготове, с просунутыми в окно стволами. Поэтому шалаш и окно для ружья должны быть устроены с таким расчетом, чтобы вся озеринка была под обстрелом.
Стрельба — разумеется, по сидячим — на 10—12 и не более 20 шагов.
Главные объекты первых зорь — преимущественно чирки. Кряковые созревают позднее, летают неохотно и могут только выплывать из кустов и травы.
Если посидеть в первую зарю на берегу реки или даже просто в городе, над берегом, то с четырех часов дня можно слышать начало канонады в Калиновом болоте: сначала раздаются редкие одиночные выстрелы, затем — более частые, и часам к шести-семи — беспрерывная пальба во всех концах болота. Разумеется, количество выстрелов находится всегда в тесной связи с «урожаем» уток данного года. Бывает, что раздаются только редкие выстрелы, и тем дело ограничивается.
В хорошие же годы пальба не смолкает до полной темноты, пока можно различить на зорьку силуэт присевшей на воду утки.
Результаты этой охоты, особенно в первые зори, в урожайные годы бывали колоссальны. На иных сидках убивалось по 30—40 и более уток в зарю. Хорошие старые сидки насыщены дробью до такой степени, что если полазать по ним в поршнях или лаптях, то обязательно с тиной и илом зацепишь обувью со дна и несколько штук дробин!
Не все сидки добычливы. И не каждый год. Бывает, что на некоторых возьмут 2-3 десятка, а на других 1-2 штуки. Объяснения этому явлению не найдено никакого. Бывает, что на заведомо хорошей сидке взято 3-4 утки, тогда как в предыдущем году на ней брали по 30—40 в зарю…
Но вот первая вечерняя заря кончилась, выстрелы замолкли, и охотники гуськом начинают выходить из болота на луга, к стогам, для ночлега. Собираются группами, по 5-6 и 10 человек, делятся впечатлениями, выясняют количество добычи, разводят костры для сушки мокрой одежды и варки чая. Конечно, никто и не думает спать: ночь коротка, разговоры бесконечны, нужно попить чайку и закусить…
А с первым проблеском зари все лезут обратно в болото, и начинается пальба снова часов до шести-семи утра.
Однако не все городские охотники имеют сидки. Многие считают эту охоту хищнической, недостойной настоящего охотника, ходят по озерам поймы с собаками, уходя вверх и вниз по реке, забираясь иногда очень далеко от города. Иные располагаются по краям Калинового, кругом него, так как утки, напуганные пальбой в болоте, летят во все стороны, и получается нечто вроде перелета.
Продолжается охота на сидках недели полторы-две. Часть уток окажется перебитой, оставшиеся становятся осторожны и пугливы. Все реже и реже слышны по вечерам выстрелы в болоте, но чаще начинается пальба по краям, на перелете.
Утки подрастают, матереют, уже все поднялись на крыло и начинают летать на корма в яровые поля.
Но и эта охота проходит скоро: утки, встречаемые на опушке болота выстрелами, взлетая над срединой, поднимаются сразу на очень большую высоту, летят в поля на недосягаемой для дроби дистанции — и тогда интерес к охоте в Калиновом постепенно падает — до будущего года, до начала нового сезона охоты «на сидках».
Л. Гешель, 1929 г.
