Избыток зайцев

Косой плут

Вспомнилась мне одна охота в начале 50-х годов. Почтенный П. с большим обществом охотников брал известный в то время остров в Сергачском уезде — Лысую гору, близ села Выползова. В разбежистом острове стон стоял! Зайцев было множество, гончие ежеминутно заливались по зрячему, и со всех сторон то и дело раздавались крики охотников: «Ну! Ну-ка его!». Мы с Владимиром травили до изнеможения и в продолжение двух часов «второчили» зайцев 15.

Нашествие «косых плутов»

Наконец, загудел басистый рог доезжачего, и охотники со всех сторон тронулись к тому месту, где стоял П. Я из первых выехал на занятый им лаз и увидал почтенного старца лежащим на спине, на ковре, близ приготовлявшейся закуски.

Еще издали я заметил, что П. не просто лежит и отдыхает, а болтает поднятыми кверху ногами и издает какие-то звуки. Приближаясь, слышу старик кричит:

— Караул! Батюшки-охотнички, караул!

Близ него два борзятника готовили завтрак, да врастяжку, недвижимо лежали борзые, и все совершенно индифферентно относились к волнению старца, который отчаянно дрыгал ногами и взывал о помощи.

— Что с Вами, А. М. ? Что такое случилось? — спрашивали подъезжавшие охотники.

— Караул, черт возьми! — задыхаясь, кричал П. — И я, и собаки замучены, уничтожены зайцами! На меня бежало по три, по четыре беляка за раз! И прибылые, и матерые, так дождем и сыпят! Ни минуты отдыха! Более часа я не травил, а только скакал, как угорелый, взад и вперед, «атукал» да вызывал собак. Одного ловят, а пара бежит за собаками! Проловят,—не успеют дорыскать до меня, опять беляк летит прямо в зубы! Я затравил более 19 зайцев, а пробежало около меня до 200. Это черт знает что такое! Под конец собаки не догоняют, а зайцы все прыгают, как сверчки. Я 50 лет охочусь, а такого скандала не испытывал. Задохнулся, колики сделались — один словом, разбит, убит!

Оказалось, что большинство охотников и много травили, и очень много прогнали. На некоторых, хотя и не в такой сильной степени, как на П., но тоже зайцы бежали парами и тройками. Мой старик, Петр Иванов, «наторочил» целый десяток. Петр Сергеевич Панютин затравил 18 зайцев. Взяли из острова 142 зайца… и собак до того утомили, что пришлось сделать продолжительный привал.

Некоторые охотники, имевшие плохо высворенных собак, затравив зайца по два, оставались надолго в полном одиночестве и только отчаянно скакали по опушкам, созывали и искали своих ошалевших борзяков, а те настойчиво носились под гончими или аппетитно кушали под кустом словленного зайчишку.

Все эти повесы были круглые, без подрывов, щипцы в крови и совершенно неспособные к ловле; впрочем, и резвые собаки, ловившие добросовестно, были сильно утомлены и нуждались в хорошем отдыхе, а потому и было решено после закуски приступить к чайничанию. Было только 11 часов, и погода стояла теплая. За чаем к кружку господ присоединились и старшие охотники.

Беседа во время отдыха

— Удивительное дело, — шамкал П., — что со мной происходило. Вот уж подлинно embarras do richesse! (выражение переводится с французского как «чрезмерное богатство выбора» или «глаза разбегаются». — Прим. редакции). Давно я охочусь, и попадались мне острова такие же зайчистые, но лично на меня в таком громадном количестве никогда еще не бежали зайцы. Теперь я отдохнул, досада на то, что ушла пропасть зайцев, прошла, и я очень доволен!

И почтенный старец весело запел.

— He случалось и мне из одного острова травить по стольку, — заговорил Иван Сергеевич Панютин. — Крепко резва моя свора, истинную правду вам говорю, а на 15-м зайце несколько сбавила. Еще трех зайцев поймали мои собаки, но уже доскакивали не так-то охотно. Еще бы зайца три, так, пожалуй, и стали бы. В течение дня с передышками моя свора обработает хоть 30 беляков, ну а так скоропостижно нельзя: сдадут всякие собаки. Ну а вы с Петром Ивановичем сколько «надушили», капитан-батюшка?

— Ну, да, да, «надушили», конечно, 17 штук. Мы полегоньку, по-стариковски. Камрад немного побольше затравил, моя свора больно сыта —загораются скоро. Травили мы, могу сказать, отлично. Оба мы старые ковыли, собаки ударные; другому охотнику только бы смотреть да учиться, глядя на нас!

— Всегда доволен сам собой, — посмеивался Иван Сергеевич. — У нас, Николай Петрович, любезный, я думаю, и не очень устал? Этому молодцу и дюжина русаков не суть важна! А вот почтеннейший Погода, кажется, слабо действовал? Мотается у него в тороках всего парочка, а по такому месту это плохо. Что, Поликарп Семенович! Верно, косые плуты не по пунктам бежали?

— Вы изволите насмешничать… и все, и каждое, — отвечал солидный Погода, — а действительно было бы несравненно лучше, ежели бы в течение охоты зайцы бежали «по пункам», то есть аккуратно, а то помилуйте, что за безобразие?! С самого начала на меня выскочило три зайца и все: собаки разбились — и зайцы ушли! Далее на меня в течение времени тоже побежало близ сотни, но все это в беспорядке… и все прочее, и каждое. Собаки сбились с толку, истомились. Это уж не травля, а какое-то беснование!

— Что уж может поделать с таким неисповедимым зайцем такой дождевой пузырь? — бесцеремонно вмешался Петр Иванов. — Кабы у него и не такие дуры были собаки, так, пока бы он одного «вторачивал», десяток удрал бы. Он никогда и не «откалывает» зайцев, этот сердобольный тюфяк!

— Чтоб не пачкаться кровью… и все. А ваша язвительность самая грубая.

— Мы с капитаном посмеялись-таки над этим нюней, — хладнокровно продолжал Петр Иванов. — Уж на что степенные у него «тютьки», а и те ошалели, носятся и нейдут к нему; а он-то хлопочет, трусит по опушке, свистит — красный, как рак, и пот с него так и льет, а зайцы все снуют! Хотели уж мы ехать навстречу к доброму молодцу: видим, одолевает его вражья сила, да самим много было дела.

— Ну да, да, конечно, — вставил и капитан свое слово. — Чудак этот Погода, нечего сказать, диковинный! Собачонки у него плюгавые, грош им цена, а он так и пыжится, хвалит их.

— Я лишнего не говорю про своих собак, как другие прочие, — отвечал Погода. — А при таких обстоятельствах в течение времени невозможно затравить много зайцев… и все, и каждое.

— Известно, что с дурами невозможно, — настаивал безжалостный Петр Иванов. — Открой свои гляделки-то: по скольку висит в тороках у добрых людей?

Верх охотничьего наслаждения

Старого П. очень забавляло состязание Петра Иванова с Погодой.

— Хорошо еще, что под ногой сухо, — говорил Иван Сергеевич, — а то можно бы и надорвать жадных собак. Без зайцев скука, да и чересчур много зайцев тоже неудобно. Вот белячка по три в час было бы основательно, а по десятку и собакам тяжело, и самого ошеломит. Но согласитесь, господа, как ни развеселит такой зайчистый остров, а наехать пары две бойких русаков — удовольствие несравненное! Конечно, русаки потребуют и собак посерьезнее, но зато и травли бывают дивные!

— Это верх охотничьего наслаждения! — подхватил я горячо. — Ежели у меня в своре удалые собаки, в которых я уверен, да найдешь уже русачину, и он, бестия, начнет отрастать с угонок, а я бодро покрикиваю на собак, зная, что их не вымотает плут; вижу, как то та, то другая ставит его ушами назад и, наконец, одна берет его злым броском и летит с ним через голову!

— Так-то так, а иной раз и огорчают эти козлы, матерые-то русаки, — отозвался П.

— Да, попадаются удальцы, — забасил Петр Иванов. — Помню раз с барином Николаем Николаевичем брали мы узенькую стрелочку (вершину) у деревни Пузырихи. Мне с моего лаза, как на блюдечке, было видно, как на другой стороне стояли друг от друга саженях во ста Гурьян, сам барин и Афонька. Злые собаки были у всех. Гляжу: на Гурьяна полетел шумовой русак; принялся он его травить, вижу, ловят долго что-то, отделяется далеко с угонок, повернул на барина, спустил тот жестоких сук — Мошку да Плошку; начали они допрашивать «друга» — нет, бежит, сердито догоняют, а не дается, так и проскальзывает, как челнок, шельма! Ловят, наконец, на дурака Афоньку; тот еще догадался, в лоб спустил, расхватились, эх! Далеко оторвался! Вот тут-то в первый раз увидали полугорского черно-пегого Хапая. Бросил он сук и начал тасовать лихача по-своему. Ловит его назад к вершине один, так и полощет с угонки на угонку. Барин кричит: врешь, у этого не уйдешь! И точно, потащил русака. С тех пор чуть потерпел русак, Хапаева работа… и уж у него удалелого не бывало!

— Ну что же, господа, не пора ли в поход? Отдохнули довольно! — бодро крикнул старик.

Проворно поднялись охотники, но когда тронулись с места, то большинство борзых пошло, как на рассохах (деревянная основная часть сохи. — Прим. редакции), и было решено идти прямо к квартирам. Представлялось поровняться и похлопать тем немногим охотникам, у которых собаки выдержали тяжелое испытание.

Бывал я после в Лысой горе, травили много зайцев, но такого избытка уже не было. Не раз вспоминали мы потом фигуру почтенного П., лежавшего на спине, болтавшего ногами и вопившего:

— Батюшки-охотнички, караул!

Легко может случиться, что и в настоящее время псовому охотнику придется крикнуть «Караул!», но можно смело утверждать, что не зайцы заставят его взывать о помощи.

Н.П. Ермолов, 1878 г.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий