Окончание. Начало здесь.
В настоящей заметке я продолжу делиться с читателями некоторыми наблюдениями и случаями из моей охотничьей практики, а также и некоторых моих знакомых охотников…
Зайцы около заводов
Кроме левого берега Волги, русаки попадаются еще около кирпичных заводов. Несмотря на суету и шум рабочих и бессменную езду, русак ложится по старым ямам у самого завода, а иногда забирается и в постройки, где их неоднократно и находили. Однажды, например, г. Аверкиеву довелось сойти русака, забравшегося в обжигательную печь. След у печи кончился; обойдя ее вокруг и осмотрев все ямки и щели, г. Аверкиев подошел к отверстию печи и, чиркнувши спичку, любопытства ради заглянул туда: большой русак, испуганный огнем, бегал взад и вперед у задней стенки обширной печи. Занявши своей фигурой входное отверстие, г. Аверкиев размышлял, что предпринять в данном случае: стрелять в печи и опасно, и неудобно; залезть туда и выгнать русака — легко, но зато не придется стрелять. Подумав, г. Аверкиев отошел несколько в сторону и стал ждать появления русака. Действительно, через несколько минут русак выскочил из печи и, конечно, тут же и был убит.
Другой раз тому же охотнику и на тех же кирпичных заводах удалось взбудить русака, залегшего на крыше навеса, около князька, в снегу. Как известно, высота краев весьма пологих крыш навеса не превосходит часто двух аршин от земли, но в зимнее время расстояние это сокращается до 1 ½, даже 1 аршина. Самая крыша также заносится снегом. Сделав скидку, русак вспрыгнул на крышу и по ней добрался до князька, где и зарылся в снегу. Подойдя к навесу, г. Аверкиев тщательно осмотрел все под ним, заглянул и между кирпичами, но, конечно, безуспешно. Около получаса провозился он тут, рассматривая следы и двойки и удивляясь исчезновению зайца, пока, случайно взглянув на крышу, он не заметил торчавшие уши над князьком. Достаточно было одного движения, как русак спрыгнул и, спустившись противоположным скатом навеса, ушел в поле.
Другому охотнику, г. Вин—ву, довелось убить русака на этом же заводе, во дворе: русак лег в глиняную яму около самой заводской дороги, по которой целые дни идет возка кирпича.
Русачьи лежки
Однажды мне довелось выследить русака у овина. Русак залег на площадке, которые обыкновенно делаются с лицевой стороны овинов, аршина на два от земли, как раз под дверцей, ведущей в колосник. Этого русака стрелять мне не пришлось, ибо он, шагов на сто не допустив меня до овина, спрыгнул с площадки и ушел. Вероятно, был стреляный. Лежку его на площадке я осматривал и, помню, долго удивлялся, как мог он с мягкого снега делать такие прыжки вверх. Напрасно только он соскакивал оттуда: вряд ли бы я заметил его в таком укромном местечке, тем более, что серый фон старого овина подходил к цвету русачьей спины.
Затем мне припоминается еще один случай устройства зайцем лежки на крыше. Это наблюдалось в имении Е.Е. Петрова, Ватолине. Русак всю зиму прожил на крыше картофельной ямы, где у него была лежка у самого князька, в выбоине дряхлой соломы, нечто вроде норы. Нора эта хорошо замаскирована была торчавшими над князьком снопами побуревшей от времени соломы, которою была покрыта двускатная крыша ямы. Об этой лежке зайца хорошо знали все обитатели усадьбы, но трогать ее никто и не думал, ибо охотников между ними не было, а сам г. Петров в то время уже не брал и ружья в руки.
Русак настолько привык ко всей дворне, что не покидал своей норы даже при приближении кого-нибудь к яме.
Расскажу, кстати, еще два случая относительно зайцев.
Презабавная сцена
Осенью 97 года мы небольшим кружком охотились с казенной стаей гончих в Дорах, именно в той части их, которая примыкает к даче Соловьева. Охота кончилась, и мы стали уже один за другим выходить из кустов на бугор, как вдруг собаки жарко погнали, вероятно, наткнувшись на заячью лежку. Возвращаться в кусты и занимать лазы было уже поздно, да и все изрядно устали, поэтому каждый остался там, где застал его гон. Один из охотников, офицер С—к, оказался ближе всех к кустам: он стоял у самого угла огорода, в поле; вправо и влево от него тянулись кусты, окаймленные огородом, сзади озимь и бугор, где мы стояли. Гон шел около С—ка, и мы с любопытством ждали появления зайца, которого собаки нажимали к огороду. С высокого бугра вся впереди лежащая местность видна была, как на ладони. Вдруг С—к вскинул ружье, но в этот момент огромный беляк, перемахнувши канаву и огород, с размаху ударился в грудь охотника, который настолько оторопел от такой неожиданности, что отшатнулся и присел. Заяц же, очутившись на руках С—ка, сжимавшего ружье, приподнялся на задние лапы и через плечо спрыгнул на озимь, которою и понесся, как стрела. Минуты две-три С—к не мог прийти в себя, а мы все, наблюдавшие эту презабавную сцену, смеялись до упаду, тем более что в этот день С—к возвращался «попом» и даже не смог убить зайца, который прямо-таки поцеловался с ним. Стой С—к на шаг от огорода, а не вплотную, заяц, вероятно, сбил бы его с ног.
Драма на реке
Затем осенью прошло года, уже пред самыми заморозками, г. Виноградов охотился с легавой за куропатками близ дачи Дурдина и шел низиной Черемхи, ломтями (пашней). Собака бежала впереди бороздою. Вдруг влево от охотника и несколько сзади вскочил матерый русак, который и замелькал ломтями, будучи стрелян уже далеко, на авось. После выстрела он направился прямо к реке. Сомневаясь в чистоте промаха, г. Виноградов повернул налево и пошел за зайцем, надеясь его добить. Шагов 50 не доходя до берега реки, собака прихватила и повела. Г. Виноградов наготове подвигался за нею и так постепенно подошел к реке, где послышалось бульканье воды, вслед за коим русак показался плывущим на средине реки. Охотник остановился, наблюдая эту картину и дожидаясь, когда русак выберется на противоположный берег. На реке уже были небольшие закраины тонкого льда, течение весьма быстрое. Русак подплыл к закраине другого берега и лапами начал обламывать лед, который туго поддавался его слабым усилиям. До берега оставалось аршина полтора. Русак энергично работал, по временам отдыхая и кладя на лед передние лапы. Наконец, лед пошел настолько толстый, что уже не ломался под ударами лап. Русак изнемогал, но плыть обратно, по-видимому, не хотел. Помочь ему выбраться на берег не было средств: под руками ничего не было, чем бы можно было пробить дорогу зайцу к берегу, а до ближайшего моста — полверсты. С четверть часа длилась эта маленькая драма, финалом которой было то, что русак, выбившись из сил, сорвался с закраины и медленно пошел ко дну. Заметив это место, г. Виноградов побежал в обход на мост и через полчаса почти пришел на место катастрофы, но достать русака со дна не удалось, ибо течением его отнесло в сторону.
Напуганный зайчишка
Припоминается мне еще один случай поимки русака живьем. Летом 95 года, во время маневров, наша бригада совместно с гренадерской дивизией шла походным порядком по Старо-Костромской дороге от Ярославля. У села Лучинского колонна остановилась на малый привал, во время которого солдатики загнали в клочок овсяного поля матерого русака и, окружив его, словили. Участь косого была предоставлена на благоусмотрение бригадного генерала, который, решив возвратить пленнику свободу, приказал предварительно напугать его хорошенько. Для этого ополоумевшего русака вынесли на большую дорогу и пустили, открыв оглушительный барабанный бой. Надо было видеть, что проделывал напуганный косой! Почуяв свободу, он бросился со всех ног вдоль дороги, по краям которой шпалерами стояли солдатики, перемахнул какую-то повозку, раз пять натыкался скоса на людей и в конце концов чуть не угодил в лазаретную фуру…
На этот раз я ограничусь только приведенными случаями.
Л. Александров, 1900 год
