Всякий раз, как берешься за перо, с тем чтобы передать что-нибудь из своих охотничьих воспоминаний, как-то невольно останавливаешься на давно прошедшем, и эпизоды из него скорее приходят на память и кажутся характернее и достойнее передачи большинства случаев недавних охот. Оно и действительно так.
Современные охоты — пародии на прежние серьезные охоты, и нам, страстным охотникам, выраставшим еще в блестящие времена этих старинных охот, начавшим езду с прежними торжественно-строгими охотниками, эпизоды современных мелкотравчатых охоток не могут не казаться сравнительно довольно жалкими и малоинтересными.
Нехватка специалистов
Охоты, утратив свои прежде почтенные размеры, упали не только количественно, но и качественно во всех отношениях. Нет мастеров доезжачих и молодцов псарей, нет лихих стай, мало удалых борзых — и нет во главе всего этого сановитого помещика, убежденно и строго руководившего своей маленькой армией!
Следовательно, вполне естественно, что мы, ученики старинных охотников, предпочитаем повествовать о прежних больших, правильно организованных охотах как потому, что случавшиеся при них эпизоды были и картиннее, и поучительнее в охотничьем смысле, так и оттого отчасти, что с ними вообще связаны воспоминания счастливой молодости; хотя не этим мотивируются наши предпочтения и не известным пристрастием пожилых людей к старине, а действительным несомненным превосходством прежних охот и охотников над настоящими.
Наша русская псовая охота не подчиняется прогрессу и не может идти с ним рука об руку. Только при прежних социальных отношениях возможны были та суровая дисциплина, тот избыток праздной энергии, та специализация людей и коней — одним словом, та совокупность известных сил, не встречавших препятствий в жизни, которая одна и могла формировать удалые и беззаботные отряды всадников, способных рыскать без устали по степям и островам тогда еще более девственной России.
Культура — главный враг охоты, а так как развитие культуры — явление вполне законное и неизбежное, то упадок, а затем исчезновение псовых охот — только вопрос времени. Хотя рациональная культура развивается у нас туго, но истребление лесов идет так быстро, что никакие общества не спасут псовую охоту.
Исключение из правил
Поддержать породу псовых собак — дело возможное, но регулированная охота — это хорошее и нужное дело — совсем не то, что прежняя псовая охота, а только благоразумное и умеренное пользование удовольствием в известное время и в известных местах; одним словом, такая рамка, в которую решительно не укладывается наша старинная широкая потеха.
Как исключение могут еще встречаться такие охоты, как у господина Ж.: затравить 26 волков в сезон — цифра почтенная и для старинного волчьего охотника, но дальнейшее их существование весьма сомнительно, и нельзя не удивляться энергии и мастерству господина Ж.
Когда многие коннозаводчики напрасно ищут хороших наездников, то мудрено ли, что мы, псовые охотники, не находим дельных псарей, и ежели школа наездников может осуществиться и приносить плоды, так как ездокам практика будет, то о школе доезжачих и псарей не следует и мечтать. Условия времени не те, и настоящая полная охота на старинный лад была бы теперь таким анахронизмом, что даже нам, охотникам, людям пристрастным, показалась бы неуместной и дикой.
Конечно, и небольшие современные охоты могли бы давать пищу для рассказов, будь они хорошо составлены, а то что мы видим в большинстве случаев? Почти полное отсутствие дельных охотников и резвых борзых.
Некоторые владельцы охот так мало смыслят, что даже похваливают своих ленивых и слабых гончих, тупых борзяков и бестолковых псарей; когда же случайно к ним попадет знающей доезжачий или псарь, то распоряжается самовластно не только охотой, но и самим ее владельцем. Есть у некоторых охотников кровные собаки, но порядочных псарей совершенно почти нет.
На позициях
Пора, однако, прекратить бесполезные сетования; вспомним-ка лучше старину… 1-го сентября 1852 года наша съезжая охота брала Неверовские места в Лукояновском уезде. Места были не особенно зайчистые, и мы брали их только потому, что день охотничьего праздника удобнее было полевать вблизи от местожительства нашего амфитриона (хлебосольного, гостеприимного хозяина. — Прим. редакции) Федора Ираклиевича Ханыкова; потом мы намеревались брать его же калапинские места, славившиеся несметным количеством зайцев.
Иван Сергеевпч Панютип, Ханыков и я стояли кучкой на высоком бугре, не ожидая травли на свою долю, так как с гончими проходили узкую вершину мелколесья, и лаз из нее в ближайший остров был на противоположной от нас стороне.
С горы через вершину нам была видна вся довольно широкая перемычка, сажен во сто (около 210 метров. — Прим. редакции), правильно уставленная охотниками, один от другого саженях в пятидесяти (свыше 100 метров. — Прим. редакции). Перед нами в опушке стоял лукояновский охотник, замечательный стрелок Зеленецкий. Гончие гнали варко (жарко. — Прим. редакции) по зайцу.
Странный пес
— Чья это серая собака носится зря? — спрашивает меня Ханыков. — Вон, смотрите, машет прямо на капитана!
— Какая собака? Это волк! — крикнул я и неизвестно для чего усердно гаркнул. — Капитан, береги серого!
Матерый волк во весь мах катил от капитана шагах в сорока. Он спустил собак, казалось, вовремя, но кобели его не успели перехватить волка впоперек, а оправившись, не догнали его до острова, хотя надувались и усердно. Ближайшие охотники сунулись было к нему на помощь, но и собак не спустили, видя, как волк пролетел без задержки.
В те времена в наших местах волки попадались очень редко, и мы с Ханыковым сильно волновались и неизвестно за что негодовали на бедного капитана. Ему задался несчастный денек.
Матерый заяц
Вскоре тем же почти местом, как и волк, побежал на злополучного капитана беляк во все ноги — и повторилась та же история. Собаки и расхватиться с беляком не успели, и в угон не достали его до острова.
Но вот кобели капитана, сконфуженные неудачами, не гоняясь тщетно за зайцем, от опушки же благоразумно вернулись к нему; гончих стали вызывать, и многие охотники уже приблизились к капитану, чтобы поздравить его с победами, как вдруг протравленный беляк тем же следом покатил обратно в вершину — и попал свор на пять.
Мы с горы отлично видели, как беляк влетел в кучу собак, как он бойко проскользнул меж них, точно резвый русак оторвался от заложившихся к нему борзых, и как он кончил тем, что не позволил и повихнуть себя, без угонки, удрал в вершину. Но там злодей Зеленецкий метким выстрелом срезал удальца, оказавшегося по виду обыкновенным матерым зайцем (беляком).
Спор охотников
Досталось капитану на привале; укоры и попреки посыпались на него градом; но он не выказывал ни малейшего уныния, уверял, что его кобели прекрасно угоняли зайца уже в лесу и выставили его назад, бранился и вообще упорно защищался.
— Куда уж вам волков травить: белячишку, и того провожаете без угонки! — с укоризной заметил ему и Ханыков.
— Ну, да, да… какой черт да? Нет, Федор Ираклиевич, вы посудите-ка, какую чушь несут все эти пусто-крики? И волка мои кобели осадили бы, да близко лес! А беляка-то кто же вернул назад, как не мои собаки? Ясное дело — мои, и поймали его в вершине, а бестия Зеленецкий нарочно «пукнул» на воздух, чтобы зажилить зайчишку!
— Ну, что вы рассказываете! — с презрительной усмешкой отвечал Ханыков. — Впереди всех догоняла Максимкина красная сука — и я дивлюсь только одному, как это у нее мог удрать белячишка?
— И моя свора в числе прочих проводила беляка, — со сдержанным неудовольствием заметил У. — И мне позволительно удивляться. Вы не знаете моих собак, Федор Ираклиевич, но вот Иван Сергеевич и Ермолов скажут вам, что у них и русак не может уходить без угонок.
— Да, признаюсь, реприманд неожиданный, — отозвался Иван Сергеевич. — Собаки у А.Н. добрые — и говорить нечего. Диковина, что и капитан так обремизился (оконфузился. — Прим. редакции), белякам, бывало, и он спуску не давал. А тут, прошу покорно, сперва волку оказал вежливость, проводил деликатно, не обеспокоив, и с оника (снова. — Прим. редакции) оказал такую же честь белячишке. Ну а вторично прогнали зайчишку уж совсем прискорбно. Десяти собакам в пасть пробежал, и хоть бы одна толконула до вершины! С лежки, но ведь накоротке, все бы догнать-то следовало.
Награда за упорство
— Нечего сказать, зайчишка резвый, выродок, — сказал я. — А.Н. собак я хорошо знаю, и с ними подобного казуса нигде не случалось. Добро скачет и Максимова сука. Видно, не даром говорят старые охотники, что попадают иногда такие удалые зайцы, что удирают и у хороших собак. Только от беляка я такой прыти не ожидал.
— Ну да, да, бывает, — ворчал капитан.—Да что за да? Нет, этого чертинка мои поймали, говорю я вам. Ну где Зеленецкому с пьяных глаз попасть?! Велите-ка ему, господа, отдать мне зайчишку. И что за охота позволять стрелять этим жуликам?!
— Все это вздор, — сурово возразил Ханыков. — Зеленецкий выпьет больше вашего, капитан, и набьет столько, что вы и в неделю не натравите. Весело поглядеть, как он бьет тетерева на полном лету. Вот увидите, как он из-под гончих будет их щелкать в Калапине. Зайцев же он с нами никогда не бьет, а этого ударил только потому, что охотники приняли его торжественно. А все-таки жаль, что убил: может быть, косая бестия выскочил бы на нас.
— Ну да, да… А что же ты сам-то не догадаешься отдать мне зайца?! — приставал к Зеленецкому неугомонный капитан.
— Полно вам, храбрый капитан, попусту куражиться, — посмеивался Иван Сергеевич. — Ведь отлично знаете, батюшка, что проудили зайчика; вот и будьте скромны, дожидайтесь реванша либо новых проводов.
— Ну да, да, конечно. А что за да, черт возьми? Нет, этого не было и не будет, а вся эта ерунда вышла оттого, что старинных знающих охотников нет — и дают волю зряшным «пукалам» и хвастунам! — мрачно твердил упорный капитан.
Зная уже по опыту, что довести капитана до сознания в неудаче предприятия совершенно невозможно, все, наконец, оставили его — и побежденный остался победителем.
Н.П. Ермолов, 1878 г.
