Нередко при разговорах мне приходилось выслушивать горькие сетования, сопровождающиеся иногда ядовитыми улыбочками по поводу утиной охоты. Охоту эту именуют недостойной хорошего охотника. Не смею утверждать, что я хороший охотник, и, быть может, именно потому охоту по уткам люблю и увлекаюсь ею, испытывая полное удовольствие.
В чем, собственно, на охоте заключается удовольствие? В трудности добычи, в хорошем выстреле. А охоту на уток далеко не всегда можно назвать легкой. Иногда (что зависит от характера местности) приходится считаться с довольно серьезными препятствиями.
Осторожные птицы
Для примера возьму озера, где я охочусь, — громадные, местами глубокие, местами очень мелкие, покрытые густыми зарослями хвоща, камыша и других водорослей с озерявинами и «коридорами» между ними. Охота здесь возможна исключительно с подъезда в крохотном, легком (а следовательно, и шатком) челне. Садишься в такой челн, впереди себя кладешь несколько десятков патронов; сзади, вооруженный рогаткой, располагается возчик. Движущийся по озеру челн, цепляясь за водоросли, издает шорох, от которого и порываются утки. Малейшее неловкое движение грозит возможностью вывернуться в воду, что и бывало нередко. Нужно ли пояснять, что стрельба при абсолютном отсутствии твердой почвы — довольно трудная и требует немало навыка и сноровки. На озерах мне приходилось не раз охотиться с хорошими «сухопутными» стрелками — и что тут с ними делалось! Они пуделяли самым добросовестным образом.
Вообще говоря, охота на уток с подъезда — трудная охота: здесь нужен навык, нужна сноровка, ловкость, искусство балансировать — словом, целый ряд трудностей. Одного только сознания о наличности «препятствий» вполне достаточно для того, чтобы оценить степень удовлетворения при мало-мальски хорошем поле!
Защищая имеющую неоспоримые прелести утиную охоту при стрельбе влет, я пойду дальше и, не боясь насмешек, скажу, что подчас интересна охота и… по сидячим, например, по лысухам.
Для того чтобы подобраться на выстрел к этой чуткой, в высшей степени осторожной птице, требуется также и искусство, и умение, и много находчивости для преодоления трудностей. Правда, при этой охоте почти отсутствуют картинные выстрелы, но ведь и до выстрела иногда можно получить ряд эстетических наслаждений.
Вообразите себе, читатель, следующую простую, но правдивую картинку. Проезжая по озеру, вы вдруг слышите, что где-то среди густого камыша отозвалась лысуха. Вы остановили челн — прислушиваетесь. До чуткого привычного охотничьего слуха доносятся характерные всплески воды: то купаются лысухи…
Нужно ехать и смастерить!
Поехали…
На озере
Осторожно пробираясь среди камышей, вы чувствуете, что уже недалеко цель ваших стремлений. По мере приближения к этой цели вы все больше и больше соблюдаете осторожность; вы боитесь выдать свое присутствие. Но вот под рогаткой лопнула сухая камышина или зацепился и запищал о борт челна корявый лист растения…
— Ефим! Ради Бога, тише… — шепчете вы возчику.
Но предупреждение излишне: он свое дело знает — он осторожен, сосредоточен, внимателен. Хорошим возчиком может быть только страстный и дельный охотник. Такой возчик изучил характер каждой птицы, знает местность, знает, как и с какой стороны лучше заехать.
Впрочем, в искусстве своего возчика вы, кажется, никогда и не сомневались, но… на этот раз (и всегда «на этот раз»!) почему-то закрадывается сомнение: это происходит от волнения.
Всплески воды раздаются громко, отчетливо; присматриваетесь — и ничего не видите. Но это и понятно: лысухи находятся значительно дальше, чем вы думаете, но этого, должно заметить, совсем не думает опытный возчик. Ветер (благодетель этой охоты) сразу затих, настала ужасная, мучительная тишина — камыш не колыхнется. Малейшая попытка передвинуться вперед сопровождается шорохом, который теперь, при напряженном состоянии вашего внимания, кажется необыкновенно громким, неспокойным. Страшно испугать лысух.
А лысухи, кажется вам, совсем уже близко, хотя вы их и не видите. Они, ничего не подозревая, беззаботно купаются и щиплют водоросли.
Несомненно, нужно обождать — не дунет ли ветерок, да кстати уже и покурить…
Кругом вас густой и высокий камыш. Над головою голубой свод неба, а там, под самыми облаками, парит орел… А вон и другой, но значительно ниже. Описывая правильные круги, орел, находящийся ниже, винтообразно поднимается вверх. Вот он настиг своего товарища, стукнулся с ним крыльями и направился в сторону, забирая все выше и выше, и, наконец, совсем затерялся за небольшой кучкой перистых облаков. Недалеко от вас, сбоку на чистой проталинке, ярко сверкающей понизу промеж камышовой заросли, среди ровной зеркальной глади, показался плавунчик. Гордо вытянув вверх свою грациозную шейку и блистая белоснежной грудью, он запищал, захлопал крыльями и быстро спрятался под водою, оставив после себя на ее поверхности несколько концентрических кругов, сперва небольших, а затем постепенно увеличивавшихся, расширявшихся и вскоре совсем исчезнувших. Почти в то же время в двух-трех шагах от вас появилась молоденькая водяная курочка. Увидев незнакомцев, она сразу как бы окаменела, но затем, очевидно, покоряясь любопытству, начала внимательно разглядывать их. То вытягивая свою остроносую головку вверх, то склоняя ее набок, она быстро и с видным любопытством зондирует ваши намерения. Какая наивная, доверчивая птичка! Впрочем, доверчива она потому, что глупа; глупа же потому, что молода и не опытна: не бывала еще в передрягах. Недалеко от вас раздалась веселая мелодичная нежная песенка, напоминающая мотив канарейки; то поет какая-то крохотная серая пичужка, расположившись на отвесной тонкой былинке… Вдруг над самой головой вашей прошмыгнула рыбалка. Увидев вас, она круто повернула назад, закружилась над вами и закричала благим матом… О, противная тварь! Назойливый крик этой птички способен вывести кого хотите из терпения. Крик рыбалки служит тревогой для всего пернатого населения озера. Лысухи сразу замолкли, прикорнув в гущине. Рыбалка, мечась из стороны в сторону, продолжает неистово кричать. Вы посылаете ей тысячу проклятий, ненавидите эту болтунью всеми силами своей возмущенной души, хватаетесь за ружье, но… вы беспомощны: находясь почти у цели, глупо было бы вступать в препирательство с рыбалкой и тем самым открывать свое присутствие перед лысухами. Но вот, наконец, удалилась рыбалка.
Всякая охота и хороша, и достойна!
Пахнул ветерок; вы вздохнули с облегчением. Пользуясь шепотом камыша, делаете несколько движений вперед… Однако ветер мал, да и лысухи что-то молчат.
Несомненно, нужно еще обождать.
Еще что-то пролетело над головой… Неужели же опять рыбалка?! Нет, это ястреб-благодетель. Ястреб точно укажет, где затаились лысухи. И действительно, в 15—20 саженях впереди вас что-то сразу забулькало, загудело, захлопало крыльями: то, увидев ястреба, всполошились лысухи. Ай, как их много! Наверное, штук 30—40…
Снова дохнул ветерок, опять вы мастерите, но уже теперь без помощи рогатки, а хватаясь руками за водоросли.
…Ну, уж теперь, кажется, совсем близко!
Опять затихли лысухи… Неужели они заметили нас?! Но вот вы чувствуете сзади себя горячее дыхание, а вместе с ним и осторожный шепот возчика:
— Береги впереди, немного влево…
Возчик девять раз из десяти прежде вас увидит интересующий вас в данный момент предмет.
От тихих простых и действительных слов вас бросает одновременно и в жар, и в холод, а сердце — счастливое охотничье сердце! — сжимается и стучит, но не болезненно, а радостно. Вы напрягаете зрение и ничего не видите. Глаза точно назло слезятся; при этом хочется состроить какую-нибудь глупейшую гримасу, и все это кажется как бы нужным для того, чтобы скорее и лучше разглядеть…
Проходит несколько минут, кажущихся вечностью. Да где же они? Но вот, о радость! — вы заметили, что в камыше мелькнуло какое-то светлое пятнышко: то белая отметина на лбу лысухи. Вы уже из практики знаете, что нужно дорожить временем: где увидишь хотя одну лысуху, туда и стреляй. Ружье давно у плеча, стоит только нажать на спуск, но — противные руки! Как они дрожат! Внутреннее волнение обыкновенно вызывает и наружное беспокойство, от которого покойный до сего челн начинает под вами выплясывать.
Улучив момент, притаив дыхание, нажимаешь на спуск, и гремит выстрел. Одновременно со звуком выстрела кругозор застилается дымом; но это не беда: услыхав, в какую сторону зашумели уходящие лысухи, пускаешь вслед за ними второй выстрел — на удачу. Быстро переменив патроны, подъезжаешь к месту, куда стрелял, и, подбирая лысух, насчитываешь их 4, 6, 8 и более штук.
Не всегда, конечно, получается такой хороший результат, бывает — оканчивается дело и печальным финалом. Иной раз совсем уже доберешься до цели, но вдруг треснет под челном сухая камышина или блеснет на солнце ствол ружья, и лысухи, сообразив, в чем дело, прячутся безвозвратно…
Сколько при этой охоте волнений, сколько надежд и разочарований, сколько трудностей, печали, восторга; наконец, сколько удовольствия и удовлетворения!
Нет, дорогой сотоварищ, нельзя разделять охоту на достойную и недостойную. Всякая охота и хороша, и достойна — раз она доставляет столько удовольствия!
Г. Сыроватский, 1900 год
