Приступая к описанию суркового промысла, я не имею в виду писать монографию, а желаю только сообщить те сведения, которые мне удалось почерпнуть из личных наблюдений и частью из рассказов, слышанных мною от самих промышленников. С воронцовскими винтовками я соединяю сурковый промысел потому, что промышленники иначе не бьют сурков, как из этих винтовок, которые выделываются только в слободах Воронцовского, Павловского уездов Воронежской губернии. Я имел случай познакомиться с этим производством и с сурковым промыслом, так как жил в 12 верстах от Воронцовки при винокуренном заводе, в слободе Михайловой той же губернии и того же уезда.
Сурок известен у великорусов под названием бабак, у малороссов — байбак. Мех этого небольшого зверя красуется в виде узких опушек на белых нагольных кожухах и полушубках всей Украины; цельные же невыделанные меха можно видеть на осенних ярмарках в юго-западном крае у «кушниров» (тулупников). В Западную Украину поставляют сурковые или, что то же, байбаковые меха с Донщины (так называется здесь Земля Войска Донского) и Поволжья и, насколько помню, стоят от 1 руб. до 1 руб. 50 коп. за штуку.
Бабак водился прежде в Новороссийских степях и везде по Украине. В начале 60-х годов (XIX века. — Прим. редакции) я помню рассказы о том, что видели бабака в Каневском уезде и около Белой Церкви Киевской губернии; в тех же годах я видел прирученного бабака в лавке одного купца в Екатеринославле. Пойман он был по правой стороне Днепра.
По левой же стороне Днепра водятся бабаки везде, где только свободная степь, и на восток идут за Волгу, не знаю, уж как далеко. По Донцу их так много, что туда ездят промышленники на охоту за ними. По примечанию к 545-й статье XII тома Свода законов сурок причислен к числу хищных зверей, то есть таких, охота на которых не запрещается ни в какое время.
Описание животного
Бабак принадлежит по устройству зубов к разряду грызунов (glires, rodentia), по Брэму — к семейству и роду сурков arctomys, вид arctomys bobac. Брэм говорит, что длина тела бабака 15 дюймов (около 38 сантиметров. — Прим. редакции), с хвостом в три дюйма (около 7,6 сантиметра. — Прим. редакции), но я положительно утверждаю, виденные мною байбаки всегда были большей величины, не менее 20 дюймов (50,8 сантиметра. — Прим. редакции). Молодой бабак у меня был дюймов пятнадцати.
Чтоб мясо сурка ели, мне не случалось ни слыхать, ни видеть. Видал я бабаков в степях между реками Битюком и Осередом в Воронежской губернии, на целинных местах и даже на молодых залежах. В степи легко заметить издали небольшие курганчики (сурчины), на которых часто можно видеть стоящих на заду бабаков. Курганчики эти лепятся один возле другого целыми группами и образуются из земли, выбрасываемой бабаками из нор, так что обыкновенно при норе и курганчик.
Я видел, как бабак зарывается: он копает, гребет землю передними лапами и далеко откидывает ее задними, назад от себя. Работа идет скоро. Лапы у него точь-в-точь как у медведя: все пальцы снабжены крепкими черными когтями. Рассказывали, что в степях Земли Войска Донского и к Волге бабаков много больше, так что в ином месте сурчины занимают по целой десятине, но сам я не видел более десяти курганчиков.
Медвежья походка
Звук, издаваемый бабаком, представляет резкий короткий свист, тот же свист у суслика, только более резкий и громкий, и тоном или двумя ниже. В комнате этот свист вследствие резонанса делается похожим на какой-то особого рода лай, лязг, делающийся невыносимо резким, в случае если бабак испугается вошедшей случайно собаки или кошки.
Походка сурка перевалистая, неуклюжая, весьма похожая на походку медведя, особенно если смотреть на идущего бабака сзади. Мне не случалось видеть, чтоб бабак бегал галопом; я видел только, как он бегал ползком, прижимаясь к земле во всю длину своего тела. Прибежав к норе, бабак, прежде всего, посмотрит в нее, потом подымет голову, иногда бывает, что и сам подымется на задние лапки и оглянется; увидя опасность, он как-то особенно быстро махнет своим коротеньким хвостиком и юркнет в свое жилище — нору. При этом часто лязгнет своим свистом.
Цвет шерсти бабака действительно такой, как говорит Брэм, ржаво-сеpo-желтый. Это следует понимать таким образом: у всех почти зверей цвет меха складывается из цвета подпушины, то есть мелкого пуха, и цвета концов щетинок, то есть ости, как говорят меховщики. Подпушина у бабака палево-желтая, а ость в пуху — желтая, после сероватая, а самые кончики черные.
Так как бабак зверь только летний, то при линьке, именно когда его бьют, ости на меху мало, а потому и весь мех его желтоватый. Но я имел одну шкурку с таким количеством черной ости, что приглаженный мех был совершенно темным. Я видел из бабачьего меха кожух, сделанный наподобие оленьей малицы — шерстью наружу. Обладатель этого тулупа уверял меня, что никакой ливень не промачивает этой шкуры. Этому легко верить, потому что кожа бабака, несмотря на выделку, все-таки пропитана салом.
Запасливые зверьки
Бабак очень скоро приручается и уживается с людьми в доме; у меня их перебывало несколько. Нехорош он лишь тем, что утаскивает все, что не попадается ему из мягкой рухляди: всякую тряпку, чулок, полотенце, платок; все это он запихивает в уютное место: за бочку, за сундук; я полагаю, что он затащил бы каждую такую вещь и в нору, если бы ему было где ее вырыть.
Не случалось мне разрывать сурчину, но я вполне склонен верить в сибаритские наклонности бабака, выражающиеся, по словам Брэма, в том, что на зиму сурок натаскивает себе в нору мягкого сена. Этим я и объясняю привычку ручного сурка затаскивать в укромные места всякое тряпье. Молодой сурок приручается, разумеется, легче старого, матерого. У меня был молодой бабак, который являлся на зов, понимал по звуку чашек, что на столе есть сахар, за получением какового он подходил к столу, становился на задние лапки и свистом заявлял требование подачки.
Бабак вылезает из сурчины, смотря по тому, ранняя весна или поздняя, в начале или в конце апреля, а в конце августа уже начинает зарываться в норы на зимний покой. Не знаю, делает ли он запасы харчей на зиму, но что он в продолжение семи месяцев (средним счетом) не выходит из норы — это верно; в восточных краях, где зимы наступают ранее, а весны позднее, лежка сурка продолжается еще долее.
Во всяком случае, нужно предполагать, что во время спячки организм бабака питается тем запасом жира, который животное приобретает за то время, пока пребывает вне норы. Природа приспособила бабака так, что за лето он отъедается очень скоро: худоба его быстро исчезает, и он нагуливает себе большой запас жиру на зиму. Из-за этого-то жира, собственно, и охотятся на бабака. После уже научились применять к делу и кожу его.
Подготовка к охоте на сурка
На промысел промышленники обыкновенно отправляются артелями на одноконных возах; количество возов зависит, конечно, от величины артели. На воза накладываются деревянные рогули, употребляемые для распяливания сурковых кож, подкатные тележки, за которыми залегают стрелки, затем необходимая утварь вроде котлов и, наконец, мешки с пшеном, хлебом и другими припасами. Иные артели служат по найму у хозяина; другие собираются на общинном начале и отправляются в «казаки», то есть в Землю Войска Донского.
В таких самостоятельных артелях участвуют обыкновенно от 4 до 6 человек. Перед тем как идти на промысел, они считают долгом побывать в Воронцовке у винтовочных мастеров. Там мастер осматривает как следует винтовку, исправляет, что нужно, затем наводит на цель три раза, так чтоб непременно все три пули пришлись одна над другой. Не бьет он с рук, а именно с тисков и именно для того, чтобы выверить бой винтовки не зависимо от стрелка. За это мастеру обычно дается 50 коп. и ставится угощенье в виде водки.
С половины мая на промысел идут на дальние степи, где приволье, где сено не убирают, и в близкие места, где сено убирают, идут в конце июня. Вообще выходят не ранее, как после Троицы, когда бы она ни пришлась. Охотятся до Успеньева дня, то есть до 15 августа, и много до 1 сентября, так как в эту пору сурок уже залегает.
Сколько стоит аренда
Идут уже в назначенные места или на пути уже разузнают, куда нужно отправляться. Хозяева степи, на которой водятся бабаки, позволяют стрелять их на своей земле лишь за плату. Плата эта из года в год лишь увеличивается. Так, в конце 60-х годов и в первых 70-х платили от 25 до 75 рублей за степь на весь промысловый сезон с правом стрелять из 4-6 винтовок; а в 1876 году в Саратовской губернии один промышленник снял уже степь (15 тысяч десятин) за 850 рублей в лето без ограничения числа винтовок.
Такое возвышение арендной платы имело следствием то, что самостоятельные артели в настоящее время почти не ходят, а сурковый промысел переходит в руки предпринимателей, имеющих капиталец; они уже от себя нанимают охотников, которым платят или от штуки, или же огулом.
Предусмотрительные хозяева степи стараются отдавать свои участки так, чтобы промышленники не имели возможности перебить всех бабаков, то есть перевести, уничтожить их, почему степи и сдаются или на известное количество винтовок, и не на все лето, а на известный только срок, или, сдав степь на одно лето, в последующие три лета ее уже не сдают и бить сурков не дозволяют.
Невезучий стрелок
В артели самостоятельной, а не по найму ходить выгодно. В шесть или семь недель, считая в том числе и проход, то есть время, потраченное на дорогу, можно заработать на винтовку до 80 рублей. Если в артели бойцы ровные, то добычу делят поровну, так как сегодня убьет больше один, завтра — другой. Впрочем, обыкновенно большая сравнительно с прочими часть выдается тому, кто бьет и сурков и, кроме того, еще полезен артели уменьем исправить винтовку, если попортится; а также и тому, кто вносит большую сумму денег в счет арендной платы и разных других расходов.
Барыши расчисляются артелью всегда без споров. Но рассказывали мне и такой случай, как один стрелок «пострелял недельку, да так заплакавши и ушел. Такой незадачный! Станет стрелять в цель — попадет, как в сурка — так и прокинет. Кто его знает? Или уж так погорячится, или духу не затаивает, только прокидывает… да и все тут. Так и ушел ни с чем, потому и артели невыгодно, да и самому-то заработку мало».
Передвижное укрытие для охоты на сурка
Расположившись где-нибудь в овраге близ воды, стрелки по утренней и вечерней зарям бьют бабаков. Для этого они залегают вблизи сурчины на расстоянии 10-15 саженей (около 20-30 метров. — Прим. редакции) так, чтоб ветер был от сурчины. Залегают они за тележкой следующего устройства: на оси, в которую вделаны две палки, как оглобли, надеты два небольших колеса; на оси наверчены дырочки для втыкания бурьяна. Оси смазаны жиром.
Стрелок, когда нужно, ползет на коленях, толкая перед собой тележку, обтыканную бурьяном, и так подползает к зверю. На залежке тележка закрывает охотника, когда ему нужно зарядить ружье. Бабака, вылезшего из сурчины, стреляют непременно в голову, иначе раненым он успевает юркнуть в нору.
Убитых не подымают до тех пор, пока не придет время возвращаться к возам («на баз»), что бывает обыкновенно часам к 10 утра, когда солнышко уже пригреет. Подобравши, их сносят на баз, и там «белуют» — распяливают шкурки, а из тушки вытапливают жир. В самостоятельных артелях это делают сами стрелки, а в наемных хозяева держат для этого обыкновенно особых людей.
Снайперская точность
Промышленники стреляют очень метко, но всегда с подсошек. Так, например, я дал однажды знакомому промышленнику два фунта (около 0,82 килограмма. — Прим. редакции) пороху; когда он расстрелял его, то вновь пришел ко мне и с соболезнованием говорил, что «выстрелов 13-15 прокинул». Это из двух фунтов! Из фунта пороха винтовочных зарядов выходит не менее 140, а если стреляют на близкое расстояние, то и того больше; следовательно, из двух фунтов зарядов будет 280: из такого количества удачных выстрелов 15 промахов составляют процент совершенно ничтожный.
Надо еще принять в расчет то, что, хотя промышленники бьют и с близкой дистанции, зато, как я уже сказал, пуля должна попадать непременно в голову сурка, иначе и шкурка будет попорчена, и бабак может уйти в нору. Значит, в число этих 15 промахов нужно включить еще несколько таких выстрелов, которые попали, да не в голову.
Воронцовские охотники, они же и винтовочные мастера, полагают на фунт пороху непременно средним счетом сто байбаков; но при этом они часто стреляют с подползу, на расстоянии 50-60, а то и 100 саженей (106-128, а то и 213 метров. — Прим. редакции). Тут и ветер бывает вбок или напротив, и длину не рассчитаешь, и мушку (прицел) возьмешь не так, как следует. «А иной раз, как поползешь, — говорят они, — на коленках по степи, так и в очах затемнит, а с залежки можно бить без промаха».
Доходное дело
От хозяина артель за 2-3 месяца, считая тут же и проход, получает столько, что приходится по 100, 120 и 150 рублей на человека, смотря по тому, каков он стрелок. Такая плата бывает, когда сурок принимается огулом, а от штуки плата копеек по 10 — 12; промышленник, умеющий справить винтовку, что необходимо артели, получает за каждого бабака 16 коп. В обоих случаях, то есть при огульной и при штучной наемке, харчи полагаются хозяйские, но порох и свинец должны покупать уже сами промышленники; на хозяине же лежит только обязанность поставлять и то, и другое по условной цене.
В текущем 1878 году один из артельных хозяев собрал артель стрелков из 10 человек; кроме того, взял еще работника для уборки бабаков, белованья и вытопки жиру. Порох условился поставлять по 1 руб. за фунт (около 0,41 кг. — Прим. редакции), свинец по 10 коп. за фунт. Степь он снял за 850 рублей в лето на 10 винтовок.
В прошлом году, на одной степи убито двумя промышленниками — по 900 штук, двумя — по 600 шт., еще двумя — по 500 штук. Зверя было мало, да и стрелки плохие. На хорошей степи при хорошей погоде хороший «боец» убьет от 1000 до 1500 сурков. Подлеток, парень лет 18, убивает не менее 500 штук.
Бабак дает жиру от 2 до 5 фунтов (от 0,82 кг до 2,05 кг. — Прим. редакции). К осени, разумеется, больше. Считают обыкновенно из 15 бабаков пуд (примерно 16,4 кг. — Прим. редакции) жира. Жир продается от 3 до 4 руб. за пуд (в текущем году — от 6 до 7 руб.). Шкурки продаются огулом (плохая и хорошая): 30 рублей сотня.
Таким образом барыш хозяина можно вычислить верно: если считать, что десять «бойцов» убьют средним числом по 800 штук каждый, это будет 8000 штук; следовательно выйдет 500 пудов жиру (около 8,2 тонны. — Прим. редакции), что стоит не менее 2000 руб.; да 500 шкурок, по 30 коп. за штуку, тоже дадут 1500 руб.
Считая, что каждый бабак обходится хозяину в 15 коп. (включая и харчи стрелков), то артели придется заплатить 1200 руб., за степь — 850 руб., четыре работника по 10 руб. с харчами 40 руб. — 160 руб., расходы на посуду, топливо, подвоз и т. п. — 160 руб. Всего расходу 2310 рублей; для круглого счета допустим — 2500 руб.; выходит барыша 1000 р. на 2500 руб. Барыш очень хороший, и если б даже и уменьшить его на половину, так и то вряд ли было бы обидно.
Клан «слюсарей»
Винтовки, употребляемые здешними промышленниками для «боя» сурков и вообще для охоты, делаются исключительно только в селе Воронцовка Павловского уезда Воронежской губернии. В археологическом кабинете Киевского университета я видел длинное ружье совершенно такого же типа; только ствол в нем был гораздо длиннее. Такого же типа винтовки описаны г. Черкасовым в его «Записках охотника».
Разница состоит в том, что сибирские винтовки имеют вместо курка крючок с фитилем. К воронцовцам мастерство это перешло еще от предков их, выходцев с Украины, и можно безошибочно утверждать, что нынешняя винтовка есть близкая родственница упоминаемых в думах малорусских «семипяденных самопалов».
Теперь в Воронцовке выделывают винтовки только четыре двора, еще недавно было семь дворов, занимавшихся этим мастерством. Все эти семьи происходят от одного рода, все родственники между собою и доднесь удержали прозвище «слюсари». Живут они все в одном околотке (на одном кутку) слободы.
Работают мастера большею частью осенью и зимою, да еще иногда ранней весной. Четыре двора вырабатывают от 40 до 50 винтовок в год, смотря по спросу. Винтовки продаются на месте, а также отвозятся в «казаки», то есть в Землю Войска Допскаго, в «Орду», то есть к «трухменам» около Каспия, и на «Линию», то есть на Кавказ.
На месте цена винтовки — от 10 до 15-18 рублей, в «Opде» и на «Линии» цена ее доходит до 25 рублей. Материал мастеру обходится около четырех рублей. Сделать винтовку с помощником можно недели в две. Это значит сделать все заново — до последнего винтика; но если, как это часто бывает, найдется готовый курок, пистонный стержень, а то и старый ствол, то работа идет много спорее.
Обыкновенно работа винтовки длится долго потому, что мастера отрываются от этого дела другими работами по слесарству, а особенно поправками охотничьих ружей. Вообще нужно сказать, что это мастерство из году в год падает и мастера «слюсари», ответствуя спросу, занимаются всякою слесарною работою до починки самоваров включительно, каковые работы они тоже исполняют хорошо.
Я должен здесь помянуть одного своего приятеля Григория Матвеевича Крайно (крестьянская слобода Бутурлиновка, недалеко от Воронцовки), который самоучкой в слесарстве достиг совершенства. Он, между прочим, сам сделал пожарную трубу, считающуюся лучшею из всех имеемых в Бутурлинове.
Ствол воронцовской винтовки он приспособил к скорой стрельбе по системе Бердана, но только патрон воспламеняется обыкновенным курком и пистоном, причем патроны можно делать самому из бумажной гильзы. Крайно, не переставая совершенствоваться в мастерстве, теперь уже занимается починкою карманных часов.
Винтовки делаются так
Для ствола употребляется полосное железо (шинное), не мягкое, а «крохкое» — «и много его перекидаеш в лавцi, поки вибереш, яке годитьця», — говорили мне мастера. Полоса железа при соответственной длине должна быть шириной вершка полтора (около 6,7 см. — Прим. редакции) и больше, толщиною в полдюйма, четверть вершка (1,27 см и 1,1 см, соответственно. — Прим. редакции).
Железо годится только русское, заграничное нейдет. При первом нагреве, прежде всего, стараются «поотгягнуть» подольные края полосы. Первоначально полоса представляет собою прямоугольный «паралипипед» (видимо, параллелепипед. — Прим. редакции). Оттягивая при нагреве два противоположных угла, превращают этот прямоугольный «паралипипед» в косоугольный.
Затем сворачивают полосу на проволоке в одну восьмую вершка толщины (около 5,56 мм. — Прим. редакции) так, чтобы края, оттянутые, заходили один на другой. Когда уже края свернутой полосы достаточно сближены, тогда проволоку, на которой сворачивали полосу, вынимают и полученную трубку из полосы, сильно нагревая, сваривают по шву, стараясь сохранить по возможности прямое направление трубки.
При сваривании шва трубку нагревают как можно сильнее и бьют молотками, причем шов сам повивается по стволу, а внутренний канал сужается до того, что его почти не видно. Кажется, что можно бы делать ствол из цельного куска железа соответствующей толщины и что незачем сворачивать шину, когда после приходится все-таки вертеть дыру…
Но нет! Мастера говорят, что самое железо улучшается при варке и будто бы слои железа в этом случае ложатся удобнее. Насколько это справедливо, да судят знающие люди.
Особый станок
Когда уже шов хорошо сварен, причем стволу придана «вчерне» нужная наружная форма, тогда приступают к просверливанию канала. Делается это на особого рода станке, называемом ослоном. Ослон состоит из дубовой доски более вершка толщиной (4,45 см. — Прим. редакции), шириною более четверти (около 17,8 см. — Прим. редакции) (фиг. 1, 2, 3, доска a, b). На одном конце доски по краям прикреплены две деревянные, наклонные внутрь, планки (фиг. 1, 2, 3 — c, d).
Эти планки образуют как бы желоб, по которому свободно может двигаться «зажом» или иначе «штанка» (фиг. 1, 2, 3 — e, f и фиг. 4 — e, f). «Зажом» — это деревянный брусок в четверть ширины, столько же длины и около вершка толщины (фиг. 4 — c, f), с желобком (фиг. 4 — g), в который ложится ствол (фиг. 1 и 3 — s).
Сверху на ствол кладется крышка (фиг. 4 — k), прижимаемая к стволу клином (фиг. 1, 2, 3, 4 — m), подбиваемым под железную скобу (фиг. 1, 2, 4 — n и фиг. 3 — w), наглухо прибитую к бруску «зажома». Зажатый таким образом ствол в «зажом» вставляется между планками ослона, где весь «зажом» свободно двигается взад и вперед. «Зажом» зацепляется веревкой (фиг. 1, 2, 3 — w), продетой сквозь дыры в ослоне и двигаемой палкою, вдетою в петлю ее под ослоном. Нажимая ногою палку, «зажом» посредством веревки движется вдоль желоба между планками.
На другом конце ослон (доска) раздваивается на две вилки (фиг. 1 — p). На концах этих рогулек прикреплен брусок (фиг. 1 и 2 — f) в вершок толщины и ширины, а при раздвоении доски прибит такой же толщины и ширины меньший брусок (фиг. 1, 2 — u).
Эти оба бруска со скобками служат подшипками для изломанной оси (фиг. 1 и 2 — o), имеющей на одном конце маховое колесо (фиг. 1, 2 — h), а на другом — гнездо для вставки бурава («свердела») (фиг. 1, 2 — g). В скобах сверху есть дырочки для вливания смази. В гнездо вставляется «свердел»—железный прут в полдюйма (1,27 см. — Прим. редакции) толщины, четырехгранный, насмоленный конец которого и составляет буравок («свердел») для просверливания канала ствола (фиг. 1, 2 — pr и фиг. 5).
Мастер вертит правою рукою рукоятку между развилками ослона, заставляя вращаться сверло, буравящее ствол, который в «зажоме» придвигается нажиманием ногою палки, продетой в петлю веревки и, в свою очередь, обхватывающей «зажом». Ослон этот — на четырех крепких ножках четверти три (около 53,3 см. — Прим. редакции) вышины.
Таким образом просверливается ствол. Затем на глазок выверивается прямота направления дыры, и тогда уже «шустуется» ствол — то есть выглаживается, а вместе с тем и расширяется внутренний канал. Шустуется шустом. Шуст — это тоже нужной толщины и длины железный прут, один конец которого настален и мелко, как напильник, насечен, а другой приспособлен для вставки в гнездо рукоятки ослона.
Шустуется на том же самом ослоне. Шусты не одинаковой толщины — от 2,5 до 4 линий (от 6,35 мм до 1 см. — Прим. редакции), и при том насечка на них бывает мелкая и крупная. Мелкая насечка употребляется под конец шустовки — для окончательной шлифовки канала. Испорченные стволы ружей (давшие раковины) исправляются шустами — значит, калибр их увеличивается и раковины стираются.
Ляда и вилка
Затем приступают к нарезке винтовых нарезей. Для этого имеется тоже особый инструмент, называющийся «лядою» (ляда). Он состоит из доски более вершка (4,445 см. — Прим. редакции) толщины, длиной в 8 четвертей (около 142,24 см. — Прим. редакции) (фиг. 6 и 7).
На одном конце ее имеется утолщение, приспособленное так, как и «зажом» в ослоне, для неподвижного укрепления ствола, только сделанный из одного и того же дерева, что и доска; «зажом» этот неподвижен. Ствол кладется в желобок (см. фиг. 8), прикрывается бруском (фиг. 8 — b) и прижимается клином (фиг. 6, 7 и 8 — с), подбиваемым под скобу (фиг. 6, 7 и 8 — d).
На другом конце ляды, на шипах (фиг. 6, 7 и 9 — e) укреплена составная гайка (фиг. 9). Это брусок вершка в два (примерно 8,9 см. — Прим. редакции) (фиг. 9 — р, фиг. 7 — h), надетый на шипы (фиг. 7 и 9 — e), в котором вырезано двухгранное углубление (фиг. 9 — g). Сверху этого бруска надета на шипы тоже дощечка (фиг. 7 и 9 — k), прижимаемая к бруску клинушками, вбитыми в шипы (фиг. 6, 7 и 9 — m).
Дощечка эта, прикрывая вышеупомянутое двухгранное углубление бруска, нижнею стороною образует третью грань этой дыры, и самая дыра эта имеет правильную форму трехгранной равносторонней призмы. В верхней дощечке имеется отверстие (фиг. 6 и 9 — n) для вливания жиру (смази).
В это трехгранное отверстие гайки вставляется деревянный, тоже трехгранный, винт (фиг. 6 и 7 — f, р), который при движении в гайке, разумеется, делает винтовой оборот по изгибу своих граней. На одном конце этого винта имеется рукоятка, в которой винт свободно вращается своею шейкою (фиг. 6 и 7 — v).
Держа обеими руками рукоятку (фиг. 6 и 7 — s и f), мастер, напирая ее по направлению к гайке, вращает самый винт. На другом конце винта приделано гнездо для укрепления железного прута, к которому, в свою очередь, прикреплена вилка (фиг. 6, 7, 10, 11 и 12 — w).
Вилка (от слова вилять, повилась) состоит из двух насталенных на внешних насеченных краях железных полосок, сваренных в острие в одном конце и скованных в пластинку с дырочкою в другом (фиг. 12); дырочка для прикрепления к пруту. Вилка представляет рыбообразную фигуру с вырезкой посредине и с насеченными внешними краями. Упругие половинки вилки сжимаются и потому могут быть всаживаемы в ствол, в котором насечки нарезывают нарезы.
Самая вилка повита по плоскости извивов деревянного винта (фиг. 11). Продвигаемая в канал ствола вилка, укрепленная на конце прута, в свою очередь, укрепленного в гнезде винта, поворачивается в том же направлении, как и винт, и нарезывает в стволе единовременно две нарези, повитые по плоскости извивов винта. Таким образом нарезываются все шесть нарезей, и нарези эти относительно глубоки. Фиг. 13 изображает ствол винтовки в поперечном сечении, в натуральной его величине.
Специфика оружия охотников
Относительная толщина стенок ствола обусловливается мягкостью («крохкостью») железа, употребляемого на стволы, и притом толщина ствола гарантирует его от искривлений при неосторожном обращении. Конец ствола непременно насталивается вершка на полтора (около 6,67 см. — Прим. редакции); это делается для того, что пуля при заряжении врезается, вколачивается в ствол; остальное же железо очень мягкое.
Я видел один ствол, расколотый с казенной части четверти на полторы (порядка 26,67 см. — Прим. редакции): его разорвало от того, что пуля не была добита до пороху; нарези в стволе длиною в пять четвертей (примерно 88,9 см. — Прим. редакции) делаются ровно пол-оборота (это я видел); значит, при большей длине ствола оборот увеличивается, так как нарезка производится все тем же инструментом.
Охотники-промышленники, стреляющие из воронцовских винтовок, не имеют понятия об уклоне пули, как это, например, бывает при стрельбе из военных винтовок. Термин «пристрелять винтовку», существующий у военных стрелков, у воронцовцев неизвестен.
Но они знают про элевационный лет пули («пуля горуе или низить»). На 100 шагов они берут чуть видную мушку, а на большую дистанцию берут на всю мушку. Притом обращают внимание и на направление ветра, особенно при дальнем расстоянии.
Ствол большею частью огранивается на восемь граней и никогда не чернится, а всегда белый. С казенной части ствол закрыт винтом, головка которого составляет хвостовик (фиг. 14, справа). Ствол помещается в желобке ложи и прикреплен, во-первых, винтом в хвостовике (фиг. 16 — a) и после еще двумя шпонками по длине ложи (фиг. 15, внизу).
На верхней грани ствола, четверти полторы (около 26,67 см. — Прим. редакции) отступя от хвостовика, припаяна железная пластинка с прорезом посредине — это прицел, «прозор» (фиг. 18, посредине), по которому наводится самая цель (мушка), помещенная к концу ствола (фиг. 15 и 16 — р).
Курок и капсюльный стержень обыкновенные, часто взятые из старых ружей (но никогда из солдатских).
Ложа вся цельная, из кленового или березового дерева, часто окрашенная чернильным составом или желтою краскою, а то и вовсе не крашенная, но так или иначе всегда изобильно облитая сурковым жиром. Из ложи по длине ствола желобок для него. Немного отступя от хвостовика, ложа перегнута книзу (фиг. 15 и 19); но после опять выпрямлена с чуть заметным уклоном книзу до самого конца. То, что называется в ложе прикладом, здесь заменяется отдающейся вниз лопастью (фиг. 15, 17, 19 — l).
Как правильно заряжать
Верхняя же часть приклада представляет толстую колодку, в которой выдолблено углубление, закрытое крышкою для жировых хлюстов (смазанных салом тряпок) (см. фиг. 17 — d). Под стволовым желобком в ложе прожжено проволокой вместилище для шомпола. Шомпол всегда деревянный, без крейцера. На одном конце его сделана круговая зазубрина (фиг. 20).
Зазубрина эта служит для вытягивания хлюста, которым перед и после выстрела прочищается ствол. Делается это так: в отверстие ствола кладется жировой хлюст и головкою шомпола втискивается в ствол.
При втискивании хлюста часть его, нажимаемая головкою шомпола, — гладкая, а края хлюста, находящиеся между стенками ствола и шомполом, собираются, и сборки эти зажимаются зазубриною шомпола, который и вытаскивает хлюст, когда нужно (фиг. 20 — а). Эта операция обусловливается чистотою смазанного жиром канала ствола.
Вся винтовка весит от 8 до 10 фунтов (примерно от 3,3 до 4 кг. — Прим. редакции). Заряжается таким образом: прежде всего прочищается ствол жировым хлюстом. Порох всыпается по мерке, впрочем, произвольно уменьшаемой или увеличиваемой; затем опять проходится хлюстом, причем канал ствола, разумеется, сильно смазывается жиром. Порох ничем не пробивается.
Пуля, большею частью отлитая в форме, кладется на отверстие ствола и, так как она всегда бывает больше калибра ствола, вдавливается нажиманием ладони или вбивается толстою частью прибойчика. Так как конец ствола стальной, то пуля плотно врезается в углубления нарезей канала ствола.
После тонким концом прибойчика (фиг. 21), она пробивается далее в ствол, а затем уже пулю, обошедшуюся в смазанном канале, досылают шомполом до пороха без особого усилия. Но при этом досылании головка шомпола все-таки обложена жировым хлюстом для того, чтобы ствол опять был надлежаще приготовлен смазкою для прохода пули во время выстрела.
Порох воспламеняется ударом курка по капсюли, надетой на обыкновенный стерженек. Пистоны употребляются большею частью австрийские. Стреляют большею частью с подпорок (подсошек).
Борис Познанский, 1878 г.
