Я особенно интересовался будущей наганкой на волков. Мне только один раз, еще в отрочестве, когда находился я в Ба-йском уездном училище, пришлось на них поохотиться. Засели мы на ночь с тезкой-ровесником П-овкиным в одну крайнюю загородную кузню — поджидать волков на падали, так как парень-кузнец передавал нам за верное, что, к лежащей невдалеке от кузни лошадиной падали ночью приходили волки. Сказал даже, что он сам видел там волчьи следы.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ МАТЕРИАЛА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Первый опыт
Мы же, не имея понятия об волчьих следах, не удостоверились сами в этом, а в этот же вечер засели в кузню и стали посматривать в маленькое открытое окошечко на падаль. Не помню уже, сколько часов прошло в ожидании, как мы заметили только, что со стороны городского леса стало подходить к падали что-то вроде большой собаки. За ней в нескольких шагах сзади шла другая. Первая, не доходя шагов десяти до падали, остановилась, ее примеру последовала и другая.
Мы не выдержали и почти залпом «хлобыстнули» из своих одностволок, помню, заряженных «летками». Когда пахнувший в окошко дым рассеялся, мы ничего около падали уже не увидели. Порешив, что это, вероятно, были волки, но мы по ним промахнулись (оба целились в переднего), мы не стали уже более сидеть. Заперли кузню, П-овкин взял ключ, чтобы рано утром отдать его кузнецу, и пошли по домам.
Поутру, возвращаясь в двенадцать часов домой из класса, мы узнали от мальчишек, что солотянские мужики, приезжавшие на базар с дровами, привезли убитого волка, которого нашли на дороге, и продали купцам Г-вым. Кузнец же сказал нам, что он видел около падали на снегу «свежие следы» и «кровь». Весть по городу об этом разошлась, и, на другой день, на перемене, к нам ученики уже с уважением относились, расспрашивая, как мы «волка убили».
С тех пор, я уже не охотился на волков; пришлось даже распрощаться с дикими голубями, скворцами, утками, куликами и даже с украденным общими с П-овкиным силами у приезжих ярмарочных купцов пойнтером, и ехать в другую школу, по выходе из которой, волею судеб и начальства, я был перенесен в губернии Царства Польского, где, в продолжении семи лет охоты, мне ни разу не пришлось поохотиться на волков и даже поглядеть на них.
Поэтому, наша неудачная вылазка с паном войтом на волков, последствием которой было только спасение одной лошадиной шкуры хозяину лошади, еще более подогрело во мне желание — хоть раз стрельнуть в волчка.
Перед охотой
С таким настроением я и отправился было в Морговники — поговорить с Петром Петровичем насчет охоты; но выйдя на рынок, я заметил в стороне, около лавки, кучку людей и двух пограничных солдат. Подойдя к ним, чтобы спросить — дома ли капитан, я узнал, что капитан здесь, в лавке и делает обыск. Оказалось, что Петр Петрович пронюхал про какие-то контрабандные платки и пришел «пощупать» человека, которого и поймал с поличным.
Отсюда пошли мы прямо в тминное управление (тмина соответствует волости), — к пану П-кому. Так как Петр Петрович уже слышал про волков и сам собирался устроить катанку, то мы скоро столковались и порешили, чтобы завтра непременно заказать катанку в Сэрватках, которые назначались сборным пунктом, а послезавтра, утречком, и самую наганку сделать.
По условию, я и Петр Петрович должны были приехать в Сэрватки завтра вечером, накануне охоты и остановиться у солтыса (сотского); войт же, отговариваясь спешными делами, обещался приехать рано утром, в самый день охоты.
Когда я, перед вечером, приехал в Сэрватки, там уже были Яшков и Нерушниченко, которых капитан прислал в качестве передовых, чтобы приготовить назавтра наганку; самого же капитана еще не было.
Я остановился у солтыса. Поставив в сторонке ружье и сложив другие охотничьи «доспехи», я вышел из хаты поразмяться на двор. Здесь Нерушниченко сказал мне, что они уже подговорили мужиков и ребятишек здесь, в Сэрватках, но что солтыс пошел еще в соседние деревушки Птаки и Балики, чтобы взять еще и оттуда несколько человек.
Скоро показалась и бричка Петра Петровича, который, узнав, что распоряжения относительно заготовления наганки уже сделаны, успокоился и пошел в избу. Приветствуя солтысову (жену солтыса), Петр Петрович, как водится, не упустил случая сказать ей комплимент, что она помолодела и похорошела.
Солтысова же, польщенная такой любезностью пана капитана, поспешно стала разводить огонь на камине, а затем спросила нас, не прикажем ли мы чего-нибудь приготовить поесть? Мы попросили сделать яичницу, а Нерушниченко, тем временем, стал наставлять самовар.
Подошел скоро и солтыс. От него Петр Петрович узнал, что с нагайкой пойдет знаменитый в своем роде Заионц, который будет и управлять ею. Таким сообщением Петр Петрович остался весьма доволен, заранее предвкушая успех завтрашней охоты. Оно и понятно.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
В. Чугаев, 1884 г.
