Господин Самсонов, предрешив возможность бить волков в зимнее время, говорит, что охота за ними зимою бывает малоуспешна или вовсе безуспешна. По словам его, самые суровые декабрьские дни и ночи проводятся волками в чаще непроницаемых лесов, куда они удаляются от нескромных взоров и предаются всем сладостям любви. «Но кому же в ум пойдет на желудок петь голодный?» — сказал Иван Андреевич Крылов. И это вполне относится и к волкам.
В глубокую зиму, в декабре и раньше, смотря по тому, когда станет зима, волки покидают леса, приближаются к селам и городам, почему и попадаются стаями. В лесах же им делать нечего, так как известно, что волки еловых шишек не едят, сосновыми не кормятся, а белку на дереве, при всем желании, поймать не могут.
Гоняться волки начинают с конца января по конец марта, причем старые волчицы гонятся раньше, молодые же, и то только по второму году, не раньше марта. При каждой волчице остается один старый волк, успевший отогнать молодежь, и который уже не покидает своей супруги даже в самым тяжелым минуты ее жизни. Можно положительно сказать, что он первый поздравляет ее с новорожденными.
Следом за господином Самсоновым, отличаясь пылом, характеризующим псовых охотников, с особенною ядовитостью в нападках выступают господа Ж. и Новиков, которые обрекли нас, многогрешных, на вечное сидение в снежной дыре и признают единственною охотою — охоту с борзыми, так как она одна преисполнена деятельности и инициативы и дает возможность выказать врожденную находчивость и изворотливость. В их статьях поклонение борзому кобелю доходит до идолопоклонства; мы же записаны в разряд промышленников, недостойных носить высокого названия «охотников».
Но все же это не то, что господин Лазаревский, который, трактуя о вреде волков, от которого волосы становятся дыбом, положительно утверждает, что ежели в России отравить всех волков с помощью стрихнинных пилюль, изготовленных аптекарем Валевским, то род волчий прекратится и мы сможем спать спокойно. Главным преимуществом отравы волков перед зимнюю охотою господин Лазаревский выставляет именно дешевизну этого способа, находя что зимняя охота доступна лишь очень богатым людям.
Но, если мы примем во внимание, что островские охотники лет 15 тому назад были промышленниками, жившими почти исключительно звериным промыслом, то мне это окажется совершенно несправедливыми. Ведь и охота на медведя тоже всегда обходится очень дорого, между тем, как обложивший его крестьянин убьет зверя, истратив на это один или два заряда пороха.
Но всего забавнее совет господина Лазаревского — для безопасности убирать днем с поля отравленную падаль. Это крайне напоминает мне окорок с отвороченной шкурой на Бологовской станции железной дороги, который выносится на показ пассажирам всех поездов и до которого, несмотря на это, сколько мне известно, еще никто не прикасался.
Весь ряд замечаний против охоты на волков по предложенному ранее способу, замыкается статьею господина Львова. По его мнению, единственною правильною зимнею охотою следует считать неподвижную облаву, составленную из мальчиков и девок, с платою по 10 копеек в день.
Не желая умалять ни достоинства, ни удовольствия какой бы то ни было охоты и имея неоднократно случай испытать почти все известные способы охоты за волками, я все же отдаю предпочтение тому способу охоты, который практикуют псковичи, — не собственно загону волков из лесного оклада, но охоте за волком, когда он на ходу и когда вся охота принимает особенно оживленный характер.
Против способа охоты, изложенного господином Львовыми и сказать ничего нельзя: волки обложены, место, где они покоятся, сплошь обставлено загонщиками, облава крикнула, раздаются выстрелы из пистолетов, затрещали трещотки и волк, сломя голову, летит на стрелков, которые своими меткими выстрелами доставляют несказанное удовольствие изобретателю этой охоты, которая по дешевизне платы загонщикам и способу хранения привады в клетках не имеет себе соперников.
Но, господа охотники, позвольте обратить внимание ваше на следующее обстоятельство: положим, волки не все наскочили на стрелков и прорвались сквозь охотничью цепь? Что с ними сделает господин Львов со своим табором, особенно если волк вырвется в поле?
Выступая защитником охоты по псковскому способу, я позволю себе сделать некоторые замечания. Господин Мамонов, подробно и основательно обрисовавший этот способ, напрасно утверждает, что ежели все будет выполнено так, как им изложено, то неудачи быть не может. Ни одна охота не подвержена таким случайностям как эта, и этим-то она и представляет особенную прелесть. Я постоянно сам участвую в окладе зверя в поле, иногда сам заезжаю его и, признаюсь, мне больше нравится самая подготовка к охоте, чем ее финал, то есть убиение самого зверя.
Николай Оленин, с. Ново-Спасское, 1877 г.
