Рано началась весна в этом году. В конце февраля наступили красные весенние дни, и к началу марта снег пропал почти везде. Около 8 марта, кроме наших ранних гостей — голубей, скворцов, уток, гусей, которые прилетали гораздо раньше, начался прилет и вальдшнепов. Но вдруг 10 марта небо затянулось снеговыми тучами, подул резкий северный ветер, и повалил снег; шел он одни сутки, другие, третьи. Картины весны как не бывало: она сменилась зимним ландшафтом.
Рекогносцировка
Опять пошли морозы, замерзли пруды, реки и болота, заскрипел снег по улицам. Десять дней ездили мы на санях, наконец, весна начала брать верх: 18 марта наступили оттепели, санная дорога стала портиться. 19-го числа я взял ружье и собаку и отправился на охоту — не на охоту, а скорее на рекогносцировку. В нашем захолустье на охоту далеко ходить незачем: под самым городом тянутся пруды, леса и болота.
Итак, с ружьем за плечами и визжащей от радости и нетерпения собакой я вышел в поле. Тихо и мертво вокруг, белеют поля под неглубоким снегом, который хрустел под ногами. Но в воздухе чуется запах весны; жаворонки заливаются где-то высоко над головою; по чернеющим дорогам перелетывают дикие голуби.
Я направился к небольшой быстрой речонке, которая и в сильные морозы замерзает редко, но сверх чаяния она оказалась покрытой льдом, и только близ мельницы, где течение быстрее, речка свободно текла в своих белых берегах. Первая птица, которую я увидел на берегу реки, был аист, который, подпустив меня шагов на двадцать, отлетел в сторону. Затем я увидел бегающих по берегу двух дроздов-рябинников, но пропустил их без выстрела.
Наконец, близ мельницы поднялась вне выстрела пара крякв. Я вышел на плотину. Небольшой пруд еще не оттаял, хотя лед не выдерживал уже человека. Большое болото, которое тянется от него верст на шесть (6,4 километра. — Прим. редакции), — так называемый Бугар, — также было покрыто снегом и льдом. Но я все-таки продолжал свою рекогносцировку.
На болоте не оказалось ни пера; только когда я подошел к протекавшей через болото речке, то с ее оттаявшего отрога вспорхнул гаршнеп и пересел шагах в двадцати от меня. Но у меня не поднялась рука на бедного крошку. Я пошел дальше и вскоре опять поднял станичку (стайку. — Прим. редакции) бекасов, которая слетела вне выстрела. Так вот где держится болотная дичь в это трудное для нее время!
Я прошел еще около версты (более километра. — Прим. редакции), но, кроме чаек, которые с жалобным криком вились над болотом, и пролетевших на недосягаемой высоте журавлей, не видал никакой дичи. Я отправился домой.
В поисках пернатых
Два дня я не ходил на охоту. Погода стояла пасмурная, термометр едва показывал от плюс одного до минус двух градусов. 20 марта я опять отправился на Бугор, в котором нашел значительную перемену: речка уже очистилась ото льда, снегу не было, хотя лед кое-где еще чувствовался под ногами. Бекасов было уже довольно много, но они держались стайками и не подпускали на выстрел.
Подойдя к речке, я увидел на ней пять диких гусей, которые подпустили меня шагов на 80. Но в руках у меня было пистонное ружье, заряженное № 6 дроби. Стрелять по ним на такое расстояние нечего было и думать, перезарядить ружье — точно так же, и я попробовал подойти к ним ближе.
Гуси, конечно, сейчас же слетели. Я проводил их глазами и невольно вздохнул о своем ружье «Лефоше»: оно перезаряжается моментально, и, будь оно у меня в руках, гуси не отделались бы так дешево.
Я пошел по берегу речки к кустам, которые начинались верстах в двух (свыше 2,13 километра. — Прим. редакции) от этого места. Там весною и осенью всегда можно найти вальдшнепов, а на протекающей между кустов речке держатся утки.
Уток действительно оказалось много: кряквы попарно, а черныши и чирки стаями поднимались чуть не на каждом шагу, но подойти к ним на выстрел не было никакой возможности, так как они держались только на открытых частях речки; там же, где были кусты и где подход, следовательно, был возможен, уток вовсе не было.
Надежды на вальдшнепов также не оправдались: прошлой осенью я взял в этих кустах в одну неделю около 50 вальдшнепов, теперь же не нашел там ни одного. Оттуда я перешел в ближайший лес, но там местами лежал еще снег, дичи никакой.
Между тем солнце уже закатывалось, и пора было возвращаться домой, тем более что я незаметно отошел верст на 10 (свыше 10,6 километра — Прим. редакции) от дому. Пройти это расстояние по размокшим от снега полям и болотам нелегко, и действительно, я едва-едва дотащился домой; переодевшись и поужинав, я лег и заснул так, как спят только чернорабочие и охотники.
С. Д—вич, г. Литин, апрель 1879 года
Этот материал был опубликован в нашей газете «Охотник и рыболов. Газета для души» в марте 2018 года.
